«Каскад» на связь не вышел - Игорь Срибный

В 23.00 начали выдвижение на позиции. На улице Алтайской, как и в предыдущую ночь, разведчики рассредоточились и разошлись колоннами, охватывая полукольцом улицы Моздокскую, Нефтяников, Февральскую и растекаясь по дворам. Вышли к опорному пункту боевиков на улице Челюскинцев и обнаружили следы реконструкции: часть мешков с песком (видимо, посеченных взрывом) была заменена на бетонные блоки, боеприпасы убраны, а стена дома, к которому примыкала баррикада, хранила следы множества осколков. Вокруг по-прежнему не было никого.

Спустя несколько минут разведчики приблизились к домам. Седой подождал до определенного перед операцией времени «Ч», в течение которого штурмовые группы и команды саперов должны были выйти на исходные позиции, и махнул рукой разведчикам своей группы. Бесшумно ступая по кафелю пола, разведчики растворились в темноте подъезда, поднимаясь каждый на свой этаж. Седой и с ним четверо бойцов проскользнули на первый этаж и сразу направились к знакомой двери. В отличие от прошлой ночи дверь на сей раз оказалась запертой: взрыв на опорном пункте все-таки напугал боевиков и заставил учиться бдительности. Костян вынул из специального кармана разгрузки связку универсальных отмычек. Через пару минут замок тихо щелкнул, мягко отжатая вторая дверь отворилась, пропуская разведчиков внутрь. Как и прежде, в большой комнате коптила керосинка, а по всей комнате расположились спящие боевики. Прямо у входа, развалившись на стуле и свесив на грудь кудлатую голову, спал часовой. Его автомат мирно покоился между ног…

Разведчики разошлись.

В доме царила полная тишина. Седой вышел в подъезд и прислушался. Только сквозняк шелестел по полу обрывками упаковок от патронов. Где-то наверху скрипнула дверь, и прозвучал чей-то сдавленный всхлип, затем опять все стихло. Сзади тихо подошел Костян, на ходу вкладывая в потертые ножны НР. Привыкшие к темноте глаза Седого выхватили его плотно сжатые губы и едва заметно дергающееся правое веко.

– Ох, и не люблю я такую работу, командир, – шепотом сказал он.

Седой легонько подтолкнул его к выходу из подъезда и прошептал на ухо:

– А кто ж ее любит? Иди, послушай, как там остальные.

Костян поправил автомат за спиной и ушел в темноту. Седой, неслышно ступая, возвратился в квартиру, где пацаны заканчивали стаскивать тела боевиков в одну комнату. Он подошел к груде обнаруженного в квартире оружия и стал осматривать его. Выбрав все заряды к РПГ, «Мухи» и РКГ-72, он жестом подозвал к себе сапера с прозрачным прозвищем Одноразовый (за фанатичную любовь к подрывам и разминированиям) и дал команду установить мину-ловушку, на что сапер был мастер непревзойденный.

Вскоре с верхних этажей спустились старшие боевых троек и доложили, что дом очищен.

Седой дождался докладов от командиров групп, работавших в других домах, и отдал распоряжения на утро, которое уже обозначило себя сереющим краем неба.

Вскоре на связь вышел командир инженерно-саперного взвода капитан Курпенко с докладом, что минные постановки сделаны согласно плану и саперы с группой прикрытия уходят. Седой пожелал им удачи и простился.

Мелкий снежок все так же сыпал с неба, задувала легкая поземка. Где-то вдалеке, ближе к центру города кто-то методично выстукивал на пулемете «считалку» футбольных фанатов: та-та, та-та-та, та-та-та-та, та-та.

Седой подозвал радиста группы связи, который неотступно следовал за ним, и сказал: «Передавай». В эфир ушел кодированный сигнал, обозначающий, что путь для колонны свободен.

С рассветом разведчики полностью освоили свои вновь оборудованные огневые точки и были готовы встретить противника со всех сторон. Около семи утра в квартиру на 8-м этаже, где Седой оборудовал свой НП, вошел Калиниченко. В его руках разрывалась от воплей на чеченском языке портативная радиостанция «Кенвуд». Он молча положил ее на снарядный ящик, за которым, как за письменным столом, сидел Седой, и, сбросив с плеча вещмешок, достал еще две такие же.

– Эти работали на другой частоте, но почему-то быстро заткнулись, – доложил он, – а эта орет уже минут пятнадцать.

Седой понял, почему в других домах не были обнаружены рации – какой-то «умный» командир боевиков, которому кто-то, видимо, доверительно сообщил стоимость радиостанций подобного типа (Седой видел их у московских омоновцев и знал, что каждая такая рация стоит 330 долларов), собрал радистов с рациями в одно место и гонял за информацией посыльных. А Калиниченко принес личную радиостанцию командира, по которой продолжали приходить запросы. В условиях партизанской войны это было, пожалуй, разумное решение, позволяющее сохранить и рации, и радистов и не рисковать ими, пока нет реальных боевых действий. Понял он также и то, что раз ответа нет, сюда с минуты на минуту примчатся разведчики «духов», чтобы узнать, что случилось с отрядом. Седой кивнул радисту, и тот сразу же передал ему наушник с ларингофоном. Рация работала на кодированном канале связи, поэтому Седой разговаривал открытым текстом. Он вкратце доложил обстановку и то, что разведчики готовы встретить колонну и прикрыть ее огнем. Сообщил он и о наличии радиостанций у уничтоженной группировки и о том, что боевики могут выслать разведку и выявить проникновение в район разведгруппы.

Переговоры со штабом не принесли ничего хорошего. Колонна не была готова не то что к движению – она вообще не была готова. Начальник оперативного отделения, с которым общался в эфире Седой, сказал, что вопросы по колонне еще только прорабатываются и время ее выхода вряд ли определит даже командующий группировкой. Следовательно, время «Ч» переносилось на неопределенное время, что не сулило разведчикам ничего хорошего.

Уже через час разведдозор, выставленный Седым в начале улицы, передал, что к ним на автобусе «ПАЗ» приближается группа боевиков. Времени на раздумья не было, и Седой скомандовал «огонь». Со стороны дозора застучали автоматные и пулеметные очереди…

Старшим в дозоре был Шайтаныч. Он и доложил по рации, что автобус уничтожен, но нескольким «духам» удалось уйти.

– Будьте готовы встретить новую делегацию, – передал ему Седой. – Однако боюсь, что на сей раз гости пожалуют на броне. В затяжной бой не ввязывайтесь, при малейшей угрозе охвата с флангов отходите на запасные позиции.

Кошмар начался около десяти часов. «Духи» поперли из окружающих десятиэтажки дворов, как тараканы из щелей, а по стенам домов забарабанили пули. Разведчики пока не отвечали огнем, поскольку сейчас основную роль в поединке должны были сыграть саперы. Когда передовая часть «духов» втянулась в проход между домами на всю глубину минного поля, саперы замкнули электрическую цепь. Полтора десятка фугасов рванули одновременно, расшвыряв атакующих. Но их место тут же заняли новые бойцы, с фанатическим упорством прущие к цели. Сработала вторая линия фугасов, сея смерть и разрушение, и только после этого «духи» откатились, окончательно утратив наступательный порыв.

Осознав, что по проходам не пройти, боевики затаились, продолжая вести беспокоящий огонь, а на Старопромысловское шоссе, гулко лязгая траками и тяжело дыша бензиновым перегаром, выполз танк Т-72. Поводив стволом по верхним этажам десятиэтажек, он замер, ожидая целеуказаний. До танка было около полукилометра – из РПГ не достать, и Седой подумал, что все окончится очень быстро. Но откуда-то со двора, оставляя за собой дымный след, вылетела стрела гранатометного выстрела, и корпус танка содрогнулся от прямого попадания под обрез башни. Сквозь линзы бинокля было хорошо видно, как огромное тело танка конвульсивно дернулось в попытке развернуть башню на выстрел, но заклиненный механизм вращения издал в ответ только мерзкий скрежет. Спустя несколько мгновений от второго попадания в моторный отсек танк выбросил столб ярко-красного пламени, и тут же сдетонировал боезапас, сорвав башню и отбросив ее на несколько метров. Седой мысленно поаплодировал Шайтанычу и внутренне порадовался тому, что ребята живы и продолжают воевать.

Наконец, боевики нашли безопасный путь проникновения на захваченный разведчиками плацдарм – полезли через окна оставленных жителями домов, минуя таким образом заминированные участки. Некоторые из них все же нашли «свои» мины, но основная масса прорвалась, шагая буквально по трупам. Очаги боя вспыхнули в нескольких местах одновременно, и Седой со своего НП прекрасно видел, как силы боевиков концентрируются вокруг занятых разведчиками домов. «Духи», не жалея запасов РПГ, лупили из них по окнам, на вспышки выстрелов разведчиков, уверенно приближаясь к десятиэтажкам. Перевес в живой силе был огромным: не менее 200 боевиков атаковали плацдарм только со стороны Старых Промыслов. Сколько их просочилось через дворы микрорайона, было известно только их Аллаху.

Седой вышел на связь и доложил в штаб о складывающейся обстановке. Разговаривать и на этот раз пришлось с начальником оперативного отделения. Последний передал приказ держаться до последнего, так как марш колонны никто не отменял. Сообщил также печальную весть о том, что из группы Олега Миляева вышел к своим только один сержант Карасев, остальные погибли, выполняя боевую задачу. Они уничтожили «Грады», боезапас к ним, уничтожили орудийную прислугу, но, окруженные превосходящими силами противника, приняли последний бой. Олег и Седой были из одного города. И на эту войну Олег призвался из запаса, немало сил приложив и обив немало порогов, чтобы попасть в отряд… Старший лейтенант Миляев был фанатично предан своей военной профессии разведчика, любил риск и опасность. Уволившись из армии по семейным причинам, он очень переживал свой уход и, чтобы по-прежнему чувствовать себя на острие жизни, страстно увлекся альпинизмом, обучая науке выживания пацанят в подростковом клубе и казачьем лицее. Когда войска были введены в Чечню и начались боевые действия, невзирая на протесты родных, Олег сразу же отправился в военкомат с заявлением о призыве его на военную службу. И вот Олега не стало…