Право имею - Вячеслав Базов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кто ваш хозяин? — снова спросила черная река то ли у Глеба, то ли у нее. И тут Еву затрясло так сильно, что все тело задергалось как от тока. Она не сразу сама поняла — это был не мандраж, ее душил смех.
— Выблядки, — рычащим голосом произнесла она. — Я башку отрастила, чтобы вернуться и убивать таких, как вы. Думаете, если вы мне что-то отрежете, оно не отрастет? Можете меня на куски разрезать, сжечь и каждый уголек похоронить за сто километров друг от друга, но через полгода я буду резать уже вас.
Нож надавил сильнее, вошел в мягкую жировую ткань и уперся в ребра. Хотя Ева вздрогнула, она продолжала, словно не так сильна была раздирающая боль:
— Мы не люди. Мы не чувствуем боли. Сколько бы нас не убивали — мы вернемся в ваш проклятый мир. И сожрем всех…
Нож дернулся, наотмашь резанул по лицу, появилась рана от виска до брови, чудом не зацепила глаз, который теперь заливало кровью. И Ева вдруг поняла, что стало тише, пропал задор. И дело было не в ее словах, а в славе «Чертей». Она не была их частью, но становилась сейчас, почти что посмертно. Следующий разрез появился на шее — профессиональный, не такой глубокий, чтобы убить, но болезненный. Похоже, с нее собирались снимать кожу, во всяком случае так Ева подумала. И всерьез испугалась, когда стало темно. Она не простила бы себе сейчас, потеряй она сознание. Но тело еще ощущало себя, тело болело, и вокруг нее из тишины появилось раздосадованное:
— Какого хера?.. Что там?..
И сразу после этого маска Евы мигнула, как сломанная вывеска, и погасла. Так же поступила маска Глеба с секундной задержкой. И после этого подмигнула уже третья маска, над Евой и напротив Глеба.
— Добрый вечер, — произнес искаженный голос Никиты, и черная река, которая до этого тащила, держала, и крутила, окрасилась в красный, запахла знакомо резкой кровью, взорвалась криками и хрипением.
Спустя несколько минут Еву вздернули на ноги, и только по тому, что ей стали расстегивать цепь на руках, она поняла, что это — свои.
— Твой пистолет, — вежливо пояснил Никита, всунув ей в руку оружие. В шею кольнуло неприятно. Раньше этого не нужно было применять, но Еве говорили об этом. Стимулятор вперемешку с обезболивающим. Подействовало почти сразу — теперь раны уже не казались такими невыносимыми, можно было двигаться. — Тут еще много мразей, которых надо убить, и теперь они слышали, что мы тут.
Еве дважды объяснять не надо было — она проверила, снят ли пистолет с предохранителя и вместе с ним направилась к двери, прикрывать своих. Никита тем временем подошел к Глебу, заскрежетали замки и цепи.
— А теперь, друг, обними меня, ибо на поясе моем твоя кобура, — глухо посмеялся Ник. Глеб все делал молча, даже щелчка снятия с предохранителя не было, пистолеты уже были готовы. — А теперь… давайте раз***м тут все.
Ева скинула с себя порванную одежду, сняла более-менее целую с ближайшего трупа и надела. Водолазка тут же пропиталась кровью. В висок ей ткнулось что-то твердое, и девушка осторожно приняла, ощупала.
— Прибор ночного видения, — пояснил Никита.
— А ты?
— Я и так смогу. И Глеб сможет. Помни одно — когда будешь стрелять, видно вспышку, все будут целиться туда. Не стой на месте, прикрой нас.
И вот снова это чувство — словно в темноте с ней разговаривал не тот Никита, которого она знала, а кто-то другой… вполне себе разумный.
— Готовы? — спросил Глеб. — Сколько их там?
— Еще шестеро, — сказал Ник и, словно фокусник, открыл дверь из этого закутка.
Комната находилась на втором этаже чего-то, похожего на пустой склад — гофрированная крыша, бетонные балки стен. И полное отсутствие окон. Внизу с фонариком у щитка двое еще пытались починить проводку, еще трое стояли поодаль, чего-то ждали. Похоже, крики они либо не слышали, либо приняли за естественные звуки для комнаты, в которой пытают людей. Ник почти кубарем, как-то по-звериному скатился с лестницы, Глеб выстрелил, ориентируясь на свет фонарика — по пули в затылок каждому «электрику». Фонарик загремел по полу и больше никто его поднимать не рисковал. Раздались новые выстрелы — стреляли по тому месту, где только что был Глеб. Никита как какое-то чудовище подкатился к палившим и рубанул почти наугад — Ева сняла второго стрелявшего, которого Ник не успевал достать. Третий стрелявший рухнул уже от пули Глеба. Ник поднялся и стряхнул с широкого прямоугольного лезвия кровь, он старался держаться спиной к Еве. Вбегающие на склад были как на ладони — Ева пристрелила двоих, и больше никто к ним не совался.
— Глеб, сколько? — спросил Никита, после того, как в течении минуты прислушивался.
— Плюс семеро, — нехотя отозвался Глеб.
— Я наверстаю, — пообещал Ник. Глеб уверенно пошел к выходу, Никита задержался и вперед пошел только услышав, что Ева спускается по лестнице.
* * *
Домой они доехали перевязанные наспех, чуть ли не марлей из машины. Некогда, потому что не было уверенности, что убили всех, да и адреналин и допинг гнал вперед. По-настоящему больно стало уже дома — Ева легла на пол в гостиной, прижимала к груди присохшую марлю. Никита посмотрел на это, пожал плечами и перешагнул через нее. Их встречал бледный Тимур — сел рядом с девушкой, открыл аптечку и достал из нее шприц, наполнил прозрачным, ткнул в горевшее от ран лицо. Как раз стимулятор понемногу начинал отпускать, возвращалась мстительная навязчивая боль. Ева доверяла, не пыталась помешать Тимуру, попросила только: «Грудь еще». Она хотела и водолазку задрать, вызвав у подростка румянец до самых ушей, но вся ткань прилипла к телу. Глеб звонил.
— Нам нужна «Скорая». Третья ранена. Серьезно, но не смертельно… что значит, почему раньше не сказали?.. Ник? — Глеб удивленно уставился на психа, тот улыбнулся во все зубы, развернулся идти к лестнице, но споткнулся об собственные ноги и рухнул лицом вперед. Больше он не вставал,
