Право имею - Вячеслав Базов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А Леонид Аркадьевич, получается, тебе не нравится? — предположил Глеб, наверное, тоже решив поддеть побольнее. Ева широко улыбнулась и ответила емким:
— Он е**нутый.
* * *
— Прокурор. На посту уже пятнадцать лет, — Леонид остановился около проекции фотографии. В их доме была небольшая комната, похожая на класс. Тут стояли три стула, стол, проектор и белый ватман, на который проецировалось задание. Справа от Евы сидел верхом на стуле Никита, он же первым спросил:
— Надеюсь, не за его прямую работу? Вот еще мы прокуроров не убивали. Что дальше? Адвокаты?
— Месяц назад вы наказали банду. Они были им прикормлены — платили ему, он раздавал взятки, предупреждал о действиях полиции, устраивал им связи. Один из банды был мужем его сестры, так что привет ему от родственничка, — пока Леонид говорил, он передал планшет Глебу, перелистал до нужной страницы. Глеб включил настольную лампу, достал из бумажной папки и просмотрел три черно-белых листа с цифрами и, подняв снова взгляд на компаньонов, кивнул. Ева подвинула папку к себе, но в цифрах ничего не поняла. Хотя как-то так получалось, что Глебу верил даже Ник. — Вы по-прежнему можете отказаться, сам-то он не убивал. Но он говорил, кто под них копает, и у кого охраны меньше. Я думаю, что такие ничем не лучше убийц.
Глеб кивнул, Ева развела руками — она вообще не ожидала, что тут спрашивают. В ее первое задание Леонид просто сказал: «Эти твари уже шесть человек на этой трассе убили. Чтоб от них мокрого места не осталось». Никита, перелистав папку на начало и обнаружив там то же фото, что светилось на ватмане, спросил только:
— Мне тоже?
— У тебя пока свое дело. Я все же надеюсь, что Первый и Третья там вдвоем справятся. На одну-то кабинетную крысу.
— Я и один могу, — пожал плечами Глеб. — Двое зачем?
— Она новая, пусть набирается опыта. Или хочешь, чтобы я ее со Вторым послал? — предложил Леонид, и Еве не совсем понятно было: это он так их за тот концерт подколол или что-то другое имелось ввиду? Поймав ее взгляд, Ник ухмыльнулся зло. Перевела взгляд на Глеба, тот пояснил без особого желания:
— Ник эксперт по маньякам. И Леонид очень любит его к ним отправлять. Что-то вроде зуб за зуб.
— Одного маньяка натравливать на других, — кивнула Ева. Вспомнилась та рука, с которой у них началась первая драка.
* * *
К вечеру в доме становилось тихо и спокойно, даже Тимур не включал музыку. Не удивительно, что Глеб задремал. Вечером он сидел перед телевизором, с которого бубнили что-то говорящие головы, потом лежал, сделав звук тише, а потом и вовсе заснул. Очки Глеб оставил на полу, у ножки. Когда Ева тащила из кухни выходу во двор мешок собачьего корма, на грудь Глеба запрыгнула кошка, немного потопталась. Он прижал ее рукой и неловко погладил. Приняв это за разрешение, кошка скруглилась до белой меховой подушки и удобно устроилась на вздымающейся груди. Когда Ева тихонько вернулась, напротив дивана, спиной к ней, стоял Никита, задумчиво рассматривая получившуюся картину. Кошка косилась на него недовольно, словно подвоха ожидала. Ева напряглась, особенно когда Никита развернулся, заметив ее. Он приложил палец к губам, попросив вести себя тише, а после наклонился и сложил диван вместе с Глебом и с кошкой.
Кошка, раздраженно вскрикнув, выскочила взъерошенной. Глеб застрял в диване и теперь громко матерился. Диван сложился книжкой, и теперь Глеб отчаянно пытался выбраться из этой ловушки, пока Никита, что-то насвистывая, ушел на кухню.
Ева никогда не видела, как начинались их драки, только слышала иногда шум снизу или приходила уже в разгар. И все же она удивилась, когда выбравшийся Глеб напал первым — схватил сзади за шею, взял ее в локтевой захват и прижал.
— Поэтому тебя даже твоя кошка не любит, псих, — прошипел Глеб и отпустил как раз, когда Никита попытался ударить в ответ. Они разлетелись на метр друг от друга, оба оказались полусидящими на полу.
— Кто сказал, что мне нужно внимание этой меховой варежки? — поднялся Ник, но при этом он разминал плечи. Открылась дверь наверху, на лестнице показался Тимур, окликнул раздраженно: «Только не в гостиной!» — и ушел так же быстро в комнату. Ева прислонилась к косяку, ей было интересно посмотреть.
— Ну да, ты просто так шел, решил меня в диван закатать, — раздраженно хмыкнул Глеб. Очки он по-прежнему не надевал, и выглядел таким злым и взъерошенным, что сам на себя был не похож.
— Так у меня же крыша давно поехала. Разве я не всегда так делаю? — ухмыльнулся Никита, демонстрируя клыки.
— Слышал, что сказали? Не в гостиной. Пойдем, выйдем.
«Они же не будут драться на могилах перед собаками» — успела подумать Ева, и конечно они не стали. Потому что Никита пригнулся и рванулся плечом вперед, зацепил Глеба и приложил ногами о диван, опрокинул. Глеб, словно и не заметив этого, сцепил руки в замок и ударил в спину, прямо в позвоночник. Потом размахнулся еще раз, но сцепленные в замок руки поймал Ник, прижал так, чтобы всем весом на эту сцепку надавить, чтобы захрустели запястья.
— Тогда зачем ты ее притащил, кошку эту?! — выкрикнул Глеб, высвободил одну руку и ударил резко в челюсть, быстро, словно пощечину нанес. Ник откатился, потряс головой, восстанавливая ориентацию в пространстве, успел ответить:
— Собакам скормить, — прежде чем получил ногой в живот. После этого он только корчился, сбивая шерстяной коврик. Глеб спокойно поправил диван, поднял и надел очки, пригладил волосы. На Еву посмотрел так, словно ее и не было тут, ушел наверх, к себе в комнату.
— Какие страсти, — фыркнула Ева и мимо корчившегося Никиты прошла на кухню поставить корм. Ник отдышался, дошел до кухни тоже, но замер над раковиной, сплюнул в нее кровь, умылся. Что-то говорить не хотелось, но драки для Евы все равно были привычными. Она знала, что такое люди, которые друг друга понимают только через драки и никак иначе.
Она обернулась и — замерла. На секунду в Никите, который умывался, мелькнуло что-то человеческое, понятное, даже близкое в чем-то. Он все время вел себя как безумный и был если не коброй, которая непонятно, на кого кинется, то оставленным без присмотра садовым шлангом с включенной на весь напор водой. Как Глеб недавно показался кем-то чужим,
