Затерянные в Чарусах - Владимир Бойков

— А я бы в баньке помылся, — заявил мужичок, опять начиная вихляться. — Воськи мы с Николаем грибы сеяли, а наднесь мешки искали. Дурак какой-то потерял. Покамест нашел, ажныть вспотел весь. Да и тяжелый… еле допер. Теперича помыться бы надо… невсутерпь прямо. Чешусь весь.

Валерий промолчал. Он не знал, что сказать, да и как себя вести с этим странным персонажем, страдающим отчетливым раздвоением, а то и растроением личности.

— Ты не топил ночью?

— Нет.

— Плохо, седни нельзя дымить — безветрие.

— Дед Сом позавчера топил, — поддержал разговор Валерий.

— Позавчера ветер был, но у них же вода остыла. И камни остыли. К Прошке пойду, может, он ночесь топил. Ночью и при безветрии можно. — Гость вскочил и, оттолкнув скамейку, поспешил к двери.

— Зовут-то тебя, как? — спросил Валерий.

— А… какая разница, — обернулся мужичок. — Я тебе все равно не друг, не товарищ. А ты — всем чужой. — Сказал и усмехнулся, вновь посмотрев на Валерия взглядом пристальным, совершенно осмысленным, изучающим, но каким-то остро недоброжелательным.

— Мисос, что ли? — спросил Валерий.

— Ну… Мисос. — Глаза посетителя опять поглупели, рот раскрылся, выпуская слюну. — Хы-хы-хы. А ты — Ва-ре-лий…

Гость ушел. Предстояло собрать посуду, помыть ее и отнести хозяевам. К тому же собственные мешки, особенно рюкзак, который мог еще ой как пригодиться, не давали Валерию покоя.

Дверь снова приоткрылась. Лицо Мисоса просунулось в щель. В глазах искрилась злая хитринка.

— Ты, этого, того, не вздумай! Прошка-то тебе быстро уши оттяпает. Будешь как Николай волосы растить. Чтоб кр-р-расоту спрятать. Хы-хы-хы.

Очень хотелось запустить в него чем-нибудь, но ничего подходящего под руку не подвернулось. Валерий замахнулся миской, и дверь тут же захлопнулась.

«Очередной придурок, — подумал хозяин дома беззлобно. — Но отношения с ним стоило бы наладить. Такой следопыт наверняка знает все пути-проходы».

12.

В доме деда Сома царило некоторое оживление. Лида перебирала клюкву на полу. Дед Сом сидел на лавке и внимательно изучал рюкзак. Рядом лежали: пакетик с солью, коробок спичек и носовой платок.

Валерий поставил на стол посуду.

— Спасибо за еду, — сказал он.

Старик не обратил на него внимания. Он кончил обшаривать кармашки рюкзака и взялся за сумку. Высыпал из нее клюкву на пол и стал расстегивать многочисленные молнии. Достал пустой полиэтиленовый пакет. Повертел его, помял, просмотрел на свет, подивился, отложил в сторону. Из другого кармана он извлек два завернутых в белую бумагу яблока и изумился находке. Понюхал, показал гостю, — вот, мол, какие бывают.

«Как это я про них забыл, клюквой питался», — подумал Валерий. Смотреть на забавляющегося Сома было не менее интересно, чем тому копаться в чужом имуществе.

Дед вытащил пустую пластмассовую бутыль из-под лимонада и застонал от избытка чувств: давил ее пальцами, крутил пробку, дивился легкости. Он забыл про Валерия, про Лидию и все вертел бутылку, время от времени восклицая: «Надо же! Стекло! Или не стекло? Тонкое, легкое и не ломается. Только хрустит». Набаловавшись, дед быстро обшарил остальные карманы. Нашел еще один коробок спичек — специальный, пропитанный парафином и положенный в сумку несколько лет назад. Убедившись, что все предметы извлечены на свет божий и более никаких открытий не последует, старик принялся перебирать находки. Спички с деловитым видом припрятал на полку, потом потрогал слегка помятые плоды.

— Яблоки? — спросил недоверчиво.

— Яблоки.

— Где же растут такие?

— На небе, — съехидничал Валерий.

Сом согласно кивнул головой.

— Я что-нибудь из своего барахла могу забрать? — поинтересовался живой свидетель мародерства по отношению к собственному имуществу.

Дед непритворно удивился, как будто кто-то посмел запустить загребущие ручонки в его личные закрома.

— Совести нет — бери. — Старик вскочил, подбежал к божнице, перекрестился и зашептал: «Господи, спаси этого несчастного от искушения, сохрани заблудшую душу его окаянную и избави нас всех от лукавого». — Тут же вернулся к столу, чутко следя за гостем хитроватым взглядом. — «Подействовало… или нет?».

— Совестью меня Бог обидел и поэтому я хочу вернуть себе рюкзак, бутылку и хотя бы один коробок спичек. Сумку и всю клюкву можете оставить себе.

— Наглодушный ты человек, однако, — изумился дед, — Все самое ценное возжелал. Клюкву он нам оставит. Да зачем она нам? Токо что выбросить жалко. Да ее, этой клюквы, кругом…

Валерий решил проявить твердость.

— Я понимаю, — сказал он, — что вещи эти мне самому найти, скорее всего, не удалось бы. Но поскольку вы разрешаете — я заберу их.

— Ничего я не разрешаю. У нас тут порядок такой: все, что в болотах нашел — твое. Вот кабы ты с нами жил здесь, да потерял рюкзак, ну, сдуру, по растяпистости, тода да, тода я, коль нашел бы, возвернул его тебе бы. Из почтительности. Но ты чужой, пришлый, вещи твои не принадлежат деревне, а значит, кто их нашел, тот и есть им хозяин.

— Одобряю ваши порядки. Они справедливы, но лично мои взгляды на подобные действия — другие, поэтому… рюкзак… хотя бы …

— Вестно, какие у тебя взгляды. На, забирай! — Дед спихнул рюкзак со стола.

— А бутылку?

Сом глянул на Валерия так, как будто впервые увидел. Поведение гостя невероятно изумило его и привело к растерянности. Старик не знал, как с таким человеком разговаривать. Пришел из другого мира, но уж больно для обычного пришельца не робок. Другие и вякнуть не смели, со всем соглашались, так были счастливы, что не сдохли в Чарусах. Дед перестал разыгрывать из себя самоуверенного жадину, посмотрел на хозяина вещей чуть по-другому, с некоторой примесью любопытства что ли. Пряча в глазах глубоко затаённую обиду, шмыгнул носом, отвернулся и стал помогать Лиде. Валерий подобрал рюкзак и, пробормотав: «Извините», — пошел к выходу. В дверях немного замешкался, потоптался, быстро вернулся, взял яблоки, бутылку и, ни на кого не глядя, вышел на улицу. Но тут же вернулся опять. Подошел к иконе.

— Это Ленин, — сказал он.

— Ну, Ленин, — нехотя буркнул дед.

— Это Ленин и он не Бог. Поэтому он вам и не помогает. — Валерий поставил бутылку на стол, рядом положил одно яблоко и направился в свое новое жилище.

— Еще как помогает! — крикнул ему в спину старик.

Лида бросила ровнять клюкву и посмотрела на Сома осуждающе.

— Не суйся, — предупредил тот, — и молчи. А то поспорим!

Лида махнула рукой.

— Пойду козу подою лучше, — сказала она.