Стадный инстинкт в мирное время и на войне - Уилфред Троттер

этого эссе. Точка зрения заинтересованного, но стороннего наблюдателя, автора этих строк, естественно, отличается от точки зрения самих ученых. Здесь желательно представить самый широкий взгляд, в самых общих терминах, поскольку мы не касаемся непосредственных проблем практикующих психотерапевтов – о которых в основном пишут авторы психоаналитической школы; мы пытались обойтись без использования богатой и довольно неприятной технической терминологии, которой кишат работы этой школы. Вполне возможно, что мой обобщенный метод изложения дает искаженную картину. Тема настолько во власти предубеждений, что и самый непредвзятый наблюдатель, как бы он ни верил, что свободен от навязанных доводов за и против, вряд ли способен говорить о том, что не подвержен этим влияниям.

Постоянно держа в уме это предупреждение, необходимое и в критике, и в простом описании, мы можем перейти к комментариям по фрейдистской психологии, имеющих отношение к нашей дискуссии. Сколько-нибудь подробное рассмотрение этого обширного предмета здесь не представляется возможным, тем не менее желательно сказать несколько слов относительно общей обоснованности главного тезиса Фрейда. Как ни впечатляет его сила как психолога и его почти яростная решимость докопаться до реальных фактов психики, читая работы Фрейда трудно не заметить резкость в толковании фактов и некоторую узость взгляда, отталкивающие нестойкие умы и заставляющие почувствовать, что его руководство во многом – особенно в деталях – открыто для сомнений. Фрейд имеет склонность перечислять абсолютные правила; его уверенность в собственных гипотезах можно было бы назвать превосходной, если бы это слово в науке не было упреком; он выдвигает самые слабые положения с напором, призванным заставить поверить колеблющихся и неуверенных. Все эти черты – слабости выдающегося и успешного исследователя – похоже, мешают принятию его работ и показывают, в каком направлении следует искать возможные ошибки.

И все же главные положения системы Фрейда наверняка будут признаваться все шире. Среди таких положений смело укажем концепцию значимости психического конфликта, важность детских переживаний для определения характера и причин душевных заболеваний и концепцию общей структуры психики, состоящей из сознательной и бессознательной областей.

Комментарии к работам Фрейда, которые я позволю себе привести, будут высказаны с биологической точки зрения, рассмотрению которой посвящено это эссе. Следовательно, стандарт, на которых они основаны, в некоторой степени отличается от принятого в работах психоаналитиков.

Для биолога, возможно, самой важной характеристикой этой школы является полное принятие того, что можно назвать человеческой точкой зрения. Их, похоже, устраивает, что полезный вклад в психологию не может быть получен за пределами человеческих чувств и поведения, и они не стремятся распространять исследования на более широкое поле. Дело не в том, что школе не хватило сил на энергичное расширение. Начавшись как просто отрасль медицины, еще до своего широкого признания психоанализ вторгся в области общей психологии, эстетики, этнологии, в исследования фольклора и мифов. За пределами человеческого рода психоанализ проявил на удивление мало этого агрессивного духа и, похоже, не видит необходимости приводить свои принципы в соответствие с тем немногим, что известно о психической деятельности остальных животных.

Отсутствие сколько-нибудь сильного движения к установлению корреляции между всеми психическими феноменами у человека и у других животных имеет не просто теоретический интерес. Сегодня достичь большого практического результата в этой области трудно, но он был бы очень важен для формирования целостного подхода исследователя к вопросам психологии человека. Как бы ни впечатляли величие здания, воздвигнутого Фрейдом, и продуманность его архитектуры, после бодрящей атмосферы биологических наук вряд ли можно не почувствовать давящий запах гуманистичности. Повсюду обнаруживается склонность к принятию человеческих стандартов и даже иногда человеческих притязаний, что неизбежно порождает сомнения в валидности если не доктрин, то формы, в какой они излагаются. Свойство, которое я пытаюсь описать, трудно выразить в четких терминах без преувеличения или искажения. Тем, кто знаком с работами Фрейда только в медицинской области, сама идея, что они могут внушить ощущение условности стандартов и мировоззрения, а также определенной переоценки объективности моральных ценностей человека, наверное, покажется абсурдной. Безрадостно признаю, что я сам не смог окончательно избавиться от этого ощущения.

Психология психоанализа выросла в условиях, которые вполне могли способствовать сохранению человеческой точки зрения. Изначально она сосредоточилась на изучении и лечении болезней. Многие из первых последователей убедились в ее полезности на собственном опыте; они страдали от восприимчивости к влиянию гуманистических стандартов. Объективным стандартом валидности, по которому оценивалась система, был врачебный стандарт, то есть способность возвращать ненормальную психику в «норму». В этом смысле норма – не более чем статистическое выражение, подразумевающее состояние среднего человека. Так норма приобрела значение «здоровье». Если статистически нормальный мозг воспринимается как синоним психологически здорового (то есть мозга, который способен пользоваться всеми возможностями), устанавливается стандарт, имеющий обманчивую видимость объективности. Статистически нормальный мозг можно рассматривать лишь как мозг, обычным образом реагирующий на формирующее и деформирующее влияние среды, то есть на человеческие стандарты дисциплины, вкусов и морали. Если этот мозг считать и типично здоровым, то современные человеческие стандарты, продуктом которых он является, должны быть признаны достаточными для воспитания лучшего в сознании, которое формируют. Авторы психоаналитической школы, похоже, в целом придерживаются подобного допущения.

III

Концепция психического конфликта – центральная в системе Фрейда. Нет сомнений в ее важности и валидности. В общем виде идея хорошо знакома и даже банальна, но Фрейд развил ее и показал, как глубоко этот принцип проникает в структуру и развитие психики с самого раннего периода, причем до такой степени, о которой даже не подозревали прежде психологи.

С самого раннего периода жизни ребенок сталкивается с тем, что удовлетворение его инстинктивных импульсов сдерживается, а то и предотвращается давлением среды. Так возникает конфликт между двумя силами: давление инстинкта изнутри и социальное давление снаружи. Инстинктивные импульсы, вступающие в конфликт с силами подавления, не нейтрализуются, а лишь отклоняются от естественного выхода, подавляются в мозгу и в итоге не попадают в область сознания – разве что в замаскированной или символической форме. Для взрослого его детство представляется совершенно лишенным какой-либо сексуальной деятельности или интереса не потому, что их никогда не было, а потому что они не могли проникнуть в область сознания и были вытеснены в подсознание растущими силами подавления. Точно так же импульсы у взрослого, по той же причине не совместимые с осознанием, не становятся сознательными, а живут своей жизнью в подсознании, хотя и могут оказывать серьезнейшее влияние на счастье и здоровье индивида.

Работа Фрейда была сосредоточена на одной части этого конфликта – на инстинктивном импульсе, а из инстинктов единственно значимым, по его мнению, является сексуальный. Второй части – силам подавления – Фрейд