Паромщик - Маргит Сандему

Когда девушка поняла, что это было, она стала лихорадочно шарить по стене в поисках дверной ручки, но было поздно. Темнота вокруг нее начала оживать, окружать чем-то удушливо мягким, необычайно сильные руки-лапы обхватили ее, что-то туго обвилось вокруг ног, так что она не могла ими пошевелить. Ее крики о помощи Сандеру и Свегу потонули в какой-то клубящейся испарине и обволакивающем плотном тумане.

Пытаясь освободиться, она бросилась на пол и покатилась в сторону. Одновременно она успела заметить, что и Сандер со страшными проклятиями угодил в этот хаос. На лестнице грохотал Свег, поднимаясь к ним наверх. Но невидимые создания, должно быть, неплохо ориентировались в темноте, они схватили Бенедикте за руку и потащили по полу, упрямо поволокли за собой. Сандер, казалось, был более или менее невредим, насколько она могла судить по его сдавленным стонам и наступившей затем тишине. Девушка услышала, что и его тоже потащили по полу. Нападавшие обладали неожиданной силой, между собой они обменивались непонятными, шипящими словами. Их действия были неуклюжими, но, в то же время, неприятно последовательными и целеустремленными.

На полу лежала пыль и отвратительно пахло, на лицо Бенедикте упала паутина, девушка пыталась вырваться» из той бесформенной массы, которая неумолимо тащила ее в каком-то определенном направлении. Внезапно они оказались под окном, и в слабом ночном свете Бенедикте увидела разверзшуюся в полу дыру, которая была затянута паутинным покрывалом. Заброшенная лестница, этот символ всего гибельного в доме!

Она закричала. Закричала что было сил. Ведь Сандер был без сознания и не мог сопротивляться намерению сбросить его в эту ужасную пропасть.

Но вдруг рука, закрывавшая ей рот и гасившая крик, ослабла и отдернулась, а из темноты появился пристав Свег. Ульсен, очевидно, уже вернулся, поскольку на лестнице внезапно стало людно. Ульсен держал в руке фонарь! В изумлении перед многочисленными свидетелями и ослепляющим светом, фурии на мгновение остановились, и Бенедикте проворно, словно кошка, отползла от опасного провала. Свег в это время освобождал ее ноги от пут, а Ульсен отвел Сандера в безопасное место. В течение всего нескольких минут всех сестер Мартинсен одолели и надежно связали бельевым шнуром, который был протянут ранее в зале от стены до стены.

— Итак, мои дорогие дамы, — холодно начал пристав. — Теперь мы посмотрим на содержимое второго этажа.

Бенедикте облегченно вздохнула. Ответом Свегу от трех женщин был лишь не достигший цели плевок Беаты.

— Я… мне лучше спуститься вниз, — сказала Бенедикте боязливо.

— Нет, зачем же? — сказал Сандер, который стоял, покачиваясь и держась за голову, но выглядел неплохо.

— Мои особые способности здесь, кажется, не пригодятся, — тихо отвечала она.

— Об этом мы ничего пока не знаем, — сказал пристав. И он, и Сандер задумчиво посмотрели на нее. — Чего ты боишься, девочка?

— Ничего, — слишком поспешно произнесла она. — Мне просто не хочется.

— Маленькая Сисель рассказала тебе что-то еще, не так ли? — мягко спросил Сандер. — Я обратил внимание, что ты казалась весьма встревоженной, когда поговорила с ней.

Бенедикте смотрела в сторону.

— Нет, уверяю вас, там не было ничего особенного. Ну, хорошо, вы идите вперед, а я за вами.

Мужчины лишь посмотрели на нее, но начали двигаться вперед к середине зала. Ульсена посадили присматривать за женщинами.

Пристав Свег уже открыл первую из множества дверей; они вошли в старую, заброшенную спальню. Перед собой в гротесковом мираже Бенедикте увидела замок Синей Бороды со всевозможными несчастьями, таившимися за закрытыми дверями.

С неприятным чувством она вошла вслед за приставом в маленькую, душную комнату. Трое связанных женщин в зале осыпали их градом таких слов и выражений, которые, как думала Бенедикте, женщины просто не могут произносить. Они ругались, кричали, даже грозили полицией — пока не поняли, что подобная угроза не возымеет действия.

Пристав осветил комнату.

— Нет, ну такого я никогда не видел… — сказал он.

В этой комнате не было видно окон, они были задрапированы тяжелыми бархатными гардинами. Это была потайная комната. Сердце дома.

Здесь не экономили на роскоши. Вокруг белого стола стояли три великолепных стула для отдыха. Были здесь и чудесные сундуки, и комоды вдоль стен, и драгоценный ковер ручной работы на полу.

На столе лежали какие-то большие, рукописные книги. Свег взял одну, раскрытую посередине.

Это оказалась бухгалтерская книга, и последняя элегантно выполненная запись была о том, сколько денег получено за два прошедших дня. Был записан безвкусный обед, ночлег Мартинсенов, но были и деньги за Сисель, которые старухи уже почти держали в руках, но отчасти были вынуждены вернуть. Должно быть, это была истинная катастрофа для такой аккуратной кассовой книги. Им пришлось подчищать чернильные строчки и — ах! ах! — как они, видимо, были разочарованы!

И Сандер, и Бенедикте старались сохранять серьезность. Бедные тетушки!

— Поглядите, — сказал Свег голосом, не предвещавшим ничего хорошего. — Вам не кажется, что эта книга выглядит совсем не так, как если бы она принадлежала трем маленьким, бедным, ангелоподобным старушкам?

Он приподнял крышку одного из сундуков и присвистнул, вытащил ящик из комода и побледнел. Деньги, деньги. Повсюду деньги.

Он покачал головой.

— Именно это притягивает к себе взломщиков. Ну хорошо, не доверять банкам. Но не до такой же степени! Все это таинственное запугивание, эта смертельная битва против вас там в зале — и только ради этого?

Бенедикте наморщила лоб.

— Но это еще не все! Вы разве не чувствуете, что здесь есть кое-что еще? Ах, нет, извините, я забываю, что другие не обладают таким же как у меня ощущением тревоги. На этом этаже еще что-то есть, пристав, и я не могу оставаться здесь далее!

— Ты замечательная девушка, — сказал Сандер упавшим голосом. — И откуда ты все это берешь?

Бенедикте отвела глаза от него, она не была еще достаточно сильна, чтобы выдержать его взгляд. Она слабо улыбнулась.

— Это уверенность, понимаете. Как например, когда соседка ждала ребенка этой весной. Я подумала, что будет мальчик, и была совершенно уверена в этом. Такое абсолютное спокойствие чувствуешь, когда уверена — и это всегда сбывается. Если попытаешься думать о другом исходе, обязательно что-нибудь помешает. Все будет наоборот.

— У нее родился мальчик?

— Ну конечно! А теперь во мне зреет мучительное беспокойство, пока мы не выяснили все. В этом доме имеются и другие червоточины, мы не разобрались пока до конца. Но я не думаю, что здесь осталось что-то сверхъестественное. Поэтому вы можете открыть остальные двери в замке Синей Бороды сами, без меня.