Последнее испытание - Уоррен Мэрфи

Кореец затем стал расхаживать среди руин, пока наконец не нашел нужное место.

– Копай вот здесь!

Римо взглянул на каменистую почву.

– Откуда ты знаешь, что копать надо именно здесь?

– Копай! – строго повторил мастер Синанджу.

Пришлось подчиниться. На этот раз Римо использовал большой палец ноги и не опустился на колени до тех пор, пока в земле не блеснул металл.

– Ну вот, нашел вторую монету! – объявил он.

– Драхму.

Римо тщательно очистил ее от грязи.

На аверсе красовался профиль мужчины в шлеме с маленькими крылышками.

– Надо же! Прямо двадцатицентовик с изображением головы Меркурия. Еще в детстве видел такие.

Чиун приподнял бровь.

– Ты узнал Меркурия?

– Конечно. Он был греческим богом… Или нет, погоди… римским?

– Римляне позаимствовали богов у греков.

– Да, точно. А откуда греки взяли своих?

– Да отовсюду понемногу, с мира по нитке. В основном у египтян и корейцев.

– Что-то не припомню никаких корейских богов. За исключением разве что того медведя, который был первым человеком.

– Ты, как всегда, все перепутал. На этой монете высечен Гермес. Римляне называли его Меркурием.

– Ага, теперь вспомнил! Зевс был Юпитером, Арес – Марсом, Геркулес был… как его там?

– Бездельником и пьяницей.

– Да нет, я не о том. Как его звали греки?

– Геракл.

– Дурацкое имя, – заметил Римо. – Лично я предпочитаю называть его Геркулесом.

– Во всем виноваты девственницы-весталки, воспитывавшие тебя. Забили тебе голову всякой ерундой! Ты и ни одной корейской сказки не знал бы, если бы не я.

– Ну что ты без конца придираешься, а? Какой смысл?

– В любом случае ты в силу своей тупости не способен его осознать, – огрызнулся Чиун и стал спускаться с горы.

Ученик последовал за ним.

– Что все это значит? – спросил он. – Лезем на гору, роем землю, находим старинную монету и снова в путь?

– Именно.

– А что, если остановиться передохнуть в каком-нибудь отеле? Я страшно устал.

– Ты проспал целых шесть часов. С чего бы тебе уставать?

– Старею, наверное.

– Как же! Ты просто совсем обленился. Не будет тебе никаких отелей. Мы едем в Гизу.

– Это в Японии?

– В Японии Гинза. А я говорю о Гизе. Гиза в Хемете.

– Сроду не слыхивал ни о каком Хемете, – проворчал Римо. Обернулся, бросил последний взгляд на Пантеон и подумал: «Как все это похоже на Вашингтон, округ Колумбия».

– Хемет в переводе означает «черная земля», – пояснил мастер Синанджу.

– Все равно не слышал.

– Это потому, что правители Хемета некогда потеряли головы и разучились думать.

Римо вопросительно взглянул на учителя, но кореец не счел нужным объясниться.

Глава 8

В самолете Римо уснул.

Все вокруг погрузилось во мрак. Затем тьма колыхнулась, заклубилась, и навстречу Римо шагнул мужчина в одеждах древнего египтянина и со скорбным лицом фараона. Тем не менее он, по всей видимости, был корейцем.

Губы его приоткрылись, и мужчина печально и глухо произнес:

– История меня забыла…

– Кто ты? – спросил Римо.

– Раньше меня звали Во-Тай.

– Раньше?..

– Я служил фараону Пепи Второму на протяжении всей его жизни.

– Что ж, поздравляю.

– А прожил он девяносто шесть лет. И поскольку меня наняли ему в телохранители, я больше не был в родной деревне. Мир до сих пор помнит фараона Пепи Второго, но не знает, что такую долгую жизнь ему обеспечил Во-Тай.

– Как называется это место? – поинтересовался Римо, озираясь по сторонам. Со всех сторон их обступала чернота – такая густая, что, казалось, она вибрировала.

– Это Пустота.

– Насчет пустоты я и сам бы догадался. Очень мило… И что же, все мастера Синанджу обречены кончить свои дни в таком мрачном месте?

– Здесь нет места горечи и сожалению, если, конечно, умерший не принесет их с собой. Когда погибнет твое тело, сделай так, чтобы вся горечь осталась тлеть с твоими костями.

– Постараюсь запомнить, – сухо отозвался Римо.

Хрустнув суставами, Во-Тай вскинул узловатые скрюченные руки.

– А теперь сразимся.

– С чего бы это?

– Потому, что ты меня не узнал.

– Ну и что? – огрызнулся Римо. – Ведь я первый раз тебя вижу.

– Это не оправдание. – И тут Во-Тай сделал резкий выпад, но Римо успел перехватить его руку. Тогда противник попытался нанести удар другой рукой. Римо железной хваткой пресек попытку. А затем на шаг отступил.

– Просто смешно! Я же раза в три моложе.

– Зато я опытнее. Защищайся!

Кулаки Во-Тая превратились в два молота, и Римо, отпрянув, принял оборонительную стойку.

Соперники закружили друг против друга, размахивая руками, но не сходясь. По характеру своему эта схватка вовсе не была кулачным боем. По реакции противника каждый из мужчин понимал, достигнет он цели или нет, а потому не хотел тратить лишних усилий.

Вот она, борьба Синанджу в чистом виде – сражение, в котором могли участвовать лишь истинные мастера. Любой другой, пусть даже и очень сильный мужчина, не продержался бы и трех секунд. И называлось это топтание «рудной жилой», поскольку сжатые кулаки работали наподобие магнитов, притягивая и отталкивая кулаки противника, но не касаясь их. Упасть или пропустить хотя бы один удар было равносильно позорному проигрышу. Ибо подобное означало бы полный провал ученика и учителя в деле освоения тонких и сложных приемов. Позор для всего Дома Синанджу.

Римо вспомнились самые первые дни тренировок, когда Чиун, нанося множество ударов, приходил в неописуемую ярость от нерасторопности Римо.

– Ну и долго это будет длиться? – спросил он мастера Во-Тая.

– До тех пор, пока не скажешь, в чем состоит настоящее мастерство Синанджу.

– А если не вспомню?

– Тогда позор тебе и твоему учителю! Стоит только промахнуться… – не договорил Во-Тай, высматривая слабое место в обороне противника.

Римо усиленно пытался сообразить, какого именно ответа ждет от него соперник. Все дело в том, что во время схватки «рудная жила» очень сложно сконцентрироваться на чем-либо еще.

Во-Тай, Во-Тай… Почему именно Во-Тай?

И тут его осенило.

Ну да, конечно же! Пепи Второй побил все рекорды в истории по длительности пребывания у власти. И все благодаря Во-Таю. Потому что Во-Тай дал обещание отцу фараона, Пепи Первому, до конца своих дней заботиться о его сыне.

– Мастер не вправе служить следующему взошедшему на трон правителю! – воскликнул Римо.

Не произнеся в ответ ни слова, мастер Во-Тай тотчас растворился во тьме.

* * *

Проснувшись, Римо обнаружил, что на коленях у него сидит стюардесса авиакомпании «Эр Эджипт» и восторженно заглядывает ему в глаза.

– У меня вопрос, – сказал Римо.

– Слушаю тебя, о, белейший и славнейший из всех мужчин!

– Где в Египте находится Хемет?

– Но Хемет – это и есть Египет. Это просто древнее название страны. Что, очень интересуешься?

– Ну, учитывая, что мы вот-вот приземлимся в Каире, само собой.

Она одарила его призывной улыбкой.

– Стало быть, и египтяне тебе небезынтересны, верно?

– Как сказать.

Смуглые пальчики утонули в черных волосах мужчины.

– И египтянки тоже…

– Скорее абстрактно.

– А ты когда-нибудь слышал о клубе «Майл Хай»?

– Видишь ли, дорогая, вынужден тебя разочаровать. Я вообще-то евнух. И не слишком афиширую сей факт, но поскольку ты принялась играть «молнией» у меня на брюках буквально через секунду после нашей встречи, считаю должным тебя предупредить.

– А может, если я как следует постараюсь… все получится?

Римо состроил скорбную мину.

– Многие пытались. Но ничего не вышло.

– И все-таки у тебя есть губы, чтобы целовать. И язык, чтоб этот поцелуй был более страстным.

– Снова ошибаешься. Люди, лишившие меня мужского достоинства, заодно вырвали и язык.

– Тогда как же ты говоришь?

– С помощью протеза. Из пластика. Ужасно неприятное ощущение. Такое впечатление, что во рту находится ствол пистолета. Тебе не понравится.

И пока стюардесса изумленно взирала на него большими, подведенными черной тушью глазами, Римо легонько надавил на нерв у нее на шее, что полностью парализовало девушку. Затем, бережно подхватив на руки, он пересадил так и застывшую в сидячем положении стюардессу в первое попавшееся кресло. Свободных мест в самолете было полно. В те дни исламские фундаменталисты активно убивали в Каире ни в чем не повинных туристов, желая привлечь к себе внимание мировой общественности, что с начала арабо-израильского конфликта уже стало для них печальной традицией. Казалось, они только и помышляли о том, как бы взорвать светского, по их понятиям, поэта, застрелить безбожника рок-певца или подложить бомбу в здание организации по планированию семьи.

Самолет вырулил к зданию аэровокзала, и все стюардессы замерли в ожидании, когда Римо двинется к трапу.