Последнее испытание - Уоррен Мэрфи

И вдруг он с холодной отчетливостью все осознал.

«Я на Крите! А та штука, бычья голова, была головой Минотавра. Я на Крите. А это – лабиринт. Я на Крите…»

В ушах зазвучал голос сестры Марии Терезы. Она когда-то рассказывала ему о Тезее, которому пришлось искать выход из лабиринта Минотавра.

Черт, давно бы пора догадаться, что это Крит. Но и нить уже не спасет… Прощай, папочка!

И тут в памяти Римо вновь всплыла сестра Мария Тереза: «С помощью одной лишь нити Тезей нашел выход из лабиринта Минотавра и спасся…»

Вот оно! Вот что я пропустил!

Римо с яростью атаковал отверстие в тупике. Под неимоверной силой его стальных пальцев вулканическая порода превратилась в порошок. Вода вокруг помутнела.

Пробившись в дыру, Римо, как стрела, устремился вперед. Плыл он против течения. Кислорода осталось секунд на девяносто. Если остановиться, то скоро станет нечем дышать и он потеряет контроль над собой, будет барахтаться, словно муха в паутине, потом тело совсем ослабеет и…

Оставалась всего минута. Трогая рукой камни над головой, несчастный судорожно отсчитывал последние секунды. Еще несколько ярдов, стучало в висках, еще несколько…

Кислород кончился, и пальцы утратили чувствительность.

Кровь отхлынула от мозга, в глазах потемнело.

«Странно, – успел подумать он. – Как, однако, это странно: неужели человеку, и без того плывущему в полной тьме, может показаться, что стало еще темнее?» В следующую долю секунды Римо потерял сознание.

* * *

Очнувшись, он понял, что плавает на поверхности. И дышит.

Запах, исходивший от воды, и сладковатый затхлый воздух, наполнявший пещеру, подсказывали, что он жив. Римо глубоко вздохнул, наполнив легкие до отказа.

– Я не умер… – прошептал Римо.

Выбравшись из воды, он стал на ощупь искать ногой тело Минотавра. Странно, осталась лишь покрытая жесткой шерстью голова.

Римо поднял ее и сунул под мышку. Какой-никакой, а трофей. Все лучше, чем предстать перед мастером Синанджу с пустыми руками и осознанием полного провала своей миссии.

Он вышел из пещеры и увидел, что греческий рыболовецкий траулер все еще стоит на якоре. А у входа в подземелье ждет Чиун с непроницаемым лицом и спрятанными в широких складках кимоно руками.

– Насколько я понял, ты собирался встретить меня у выхода? – спросил Римо.

– Я сдержал слово, – ответил кореец.

– Но ты ведь указывал на юг! – с жаром воскликнул ученик.

– Ну а если бы я чесал нос, разве это означало бы, что ты должен выйти у меня из ноздри?

– Все шутишь! А я едва не утонул.

– Мастер Нонья тоже едва не утонул. Однако ни с тобой, ни с ним ничего подобного не произошло.

– Это остров Крит, верно?

Чиун расплылся в довольной улыбке.

– Да, Крити. – Он ткнул пальцем в голову быка, которую Римо держал под мышкой. – Вижу, ты победил Минотавра.

Ученик поднял голову к небу. Впервые за все это время он как следует рассмотрел ее. Бычья голова. Полая внутри. Довольно искусно выдолблена из твердой древесины и обшита сверху черным мехом. Ноздри широко раздуты, рога посеребрены. Вместо глаз – два блестящих драгоценных камня, в лунном свете отливающих зеленовато-красным.

– Всего лишь дурацкий муляж!

– Не оскорбляй славный череп могущественного Минотавра, – возмутился старик, выхватывая голову из рук ученика.

Мастер Синанджу подошел к берегу и ступил на узкий, наподобие рога, выступ из вулканического камня. Камень тотчас треснул, и внутри него открылась полость, куда он и поместил голову Минотавра.

Едва Чиун сошел с выступа, как отвалившийся кусок камня снова встал на место и закрыл отверстие так плотно, что не осталось ни единой щелочки.

Римо ткнул учителя пальцем в бок и воскликнул:

– Так это ты был Минотавром, да? Ты изменил дыхание и биение сердца, ты притворился, что…

– Как бы не так!

Чиун повернулся и по воде зашагал к траулеру. Римо, сердито отдуваясь, шел следом.

– Вот почему там не оказалось тела, когда я вернулся. Ты уже успел смыться!

– В следующий раз еще чего доброго решишь, что в детстве я являлся тебе в образе Санта Клауса.

– Санта Клаус не слишком баловал своим посещением сиротские приюты, – мрачно заметил Римо. – Старый ты обманщик…

– Пусть все остальные верят, что Минотавр существует. И обязательно оживет, когда нам на смену придут новые мастера Синанджу.

Но Римо упрямо гнул свое:

– Вода в туннеле текла по замкнутому кругу. По какому бы из ответвлений ни плыть, все равно возвратишься в пещеру к Минотавру.

– Младший Джай догадался об этом быстрее тебя. Ему не пришлось долбить стену лабиринта. А ты там все разрушил. Как прикажешь обучать будущих мастеров Синанджу?

– Подай на меня в суд.

Они поднялись на борт. Чиун не произнес ни слова. Капитану-греку, похоже, не понравилось, что белый здоровяк оставляет на палубе грязные следы.

Траулер поплыл к Афинам. Римо улегся на сваленные в кучу жесткие сети и заметил:

– Вряд ли я справился бы, если б не сестра Мария Тереза.

Чиун с удивлением покосился на ученика.

– О чем ты?

– Я услышал ее голос. Вспомнил, как она рассказывала мне о Тезее. Он отыскал выход с помощью нити.

– Если бы ты начал искать нить, то наверняка бы погиб.

– Не о том речь! Мария Тереза говорила, что Тезей использовал нить, чтобы найти выход из лабиринта Минотавра, а не из пещеры. И нить привела туда, откуда он начал свой путь. Значит, выход служил еще и входом.

– Но это же очевидно, – ледяным тоном заметил кореец.

– И все-таки я тогда еще не был уверен. И окончательно убедился в своей правоте, лишь когда вспомнил, как ты указывал на юг. Но ты ничего не уточнял. Ты просто махнул рукой. Таким образом, уличить тебя во лжи вроде бы нельзя.

Учитель промолчал.

– Кроме того, я знал, что ты никогда не солжешь, ведь на карту поставлена моя жизнь! – продолжал Римо.

Мастер Синанджу молча пошел на нос судна и застыл там как деревянное изваяние, вглядываясь вдаль. Афины и ярко освещенный Акрополь, сияющий, словно маяк в ночи, приближались.

Поворочавшись еще немного на жестких сетях, Римо Уильямс уснул глубоким сном.

* * *

Перед ним стоял маленький человечек с довольно приятным азиатским лицом, в одежде, которую обычно носят корейцы-горожане. Вокруг простирались пологие холмы, сплошь покрытые розовыми цветами. На западе их называют розой Шарон, у корейцев же – муганг-хва.

Человечек вежливо, согласно древним корейским традициям, поприветствовал Римо:

– Пам гоу-ссоу-йо?

– Да, я уже ел рис сегодня, – ответил по-корейски Римо.

– Хорошо, – отозвался незнакомец. На лице его появилась улыбка. Веселая и очень заразительная, несмотря на то что во рту мужчины не хватало передних зубов. И Римо, не удержавшись, улыбнулся в ответ.

А затем вдруг этот маленький азиат сделал резкий выпад и попытался ударить Римо головой. Тот избежал удара только потому, что благодаря длительным тренировкам реагировал мгновенно.

– Эй! В чем дело?

– Я второй.

– Второй кто?

Маленький человечек вежливо поклонился.

– Мое имя Ким.

– Эка невидаль! Так зовут каждого третьего корейца.

У вас поразительная реакция, – заметил азиат.

– Благодарю. Но зачем вы только что пытались убить меня?

– Хотел убедиться, правда ли то, что о вас говорят.

– А что говорят?

– Что какой-то большеносый и круглоглазый белый стал настоящим мастером Синанджу.

– Ну а вам-то что? – удивился Римо.

– Но ведь затронута честь семьи!

– О какой семье вы толкуете?

– О вашей семье, о вашей. – С этими словами кореец отвесил ему еще один поклон. Такой низкий, что исчез с глаз долой, точно сквозь землю провалился, издав при этом хлопок – типа того, что издает вылетевшая из бутылки пробка.

Когда Римо проснулся, Чиун все еще стоял на носу и смотрел на залитые огнями Афины.

– Как звали второго мастера Синанджу? – спросил его Римо.

– Я же тебе говорил, – холодно отозвался учитель. – Сам знаешь.

– Ким?

– Мастеров с таким именем Ким – пруд пруди. Самое распространенное у меня на родине имя. В переводе оно означает «металл». Ну, как у вас Смит note 14 , к примеру.

– Не увиливай от ответа, папочка.

– Были Ким-младший, Ким-старший, Ким-маленький, Ким-большой и еще несколько менее выдающихся Кимов. Но второго мастера Синанджу действительно звали Ким. Ким-маленький.

– Он мне только что приснился.

Чиун довольно долго молчал. Затем вдруг резко повернулся и отстраненно произнес:

– Мы уже причаливаем, а потому у меня нет времени выслушивать разные небылицы про твои пустяковые сны!

Ученик, обидевшись, так и застыл на палубе.

* * *

Обида не прошла и тогда, когда они с Чиуном поднялись на Акрополь и скользнули взглядами по белым скалам подножия.