Янтарное ожерелье - Леонид Земляков

— Это ты зря... Я ведь с характером.

— А что за вещичка? — пропуская последние слова мимо ушей, спросил Сенька.

— Да так... Не то четки, не то ожерелье...

Свист схватил Женьку за руку:

— Ожерелье?

— Ну да. А что?

— Да ничего, — спохватился Сенька. — Из интереса. А в каком троллейбусе?

— В седьмом.

— Вот как, — допивая пиво, проговорил Сенька. — А куда ты девал его?

— Ясное дело, продал, — сообщил Женька.

Свист поставил кружку на прилавок:

— Продал? Кому?

— А тебе зачем?.. — начал было Женька.

Свист схватил его за рукав:

— Кому, я спрашиваю?

Женька удивился:

— И чего пристал, в самом деле. Говорю, продал. Артистке цирка.

— Какой?

— А кто ее знает, — пожал плечами Женька. — Помню, кольцо серебряное на пальце у нее.

— Кольцо, говоришь?

— Ну да... — подтвердил Женька.

— Я подался, — поправляя на голове кепку, сказал Свист. — Пока.

Удивленный поспешным уходом собеседника, Женька стал расплачиваться за пиво.

...Когда Сенька Свист рассказал все, что узнал от Женьки, Пискун приказал:

— Разыщи артистку. Ожерелье доставишь мне. Понял?

— Понял, Тимофей Карпович, — покорно согласился Свист.

25

Несколько часов Женька бродил по улицам, тщетно ломая голову над тем, почему пустяковое ожерелье так заинтересовало Сеньку.

Зная Свиста, он догадывался, что разговор в пивной был затеян неспроста.

В том, что он продал артистке простое янтарное ожерелье, Женька был совершенно уверен. Значит, тут кроется что-то другое.

Посоветовался Женьке было не с кем. Но и оставить неразрешенным мучавший его вопрос он не мог.

Женька вспомнил, что года три назад его вызвал к себе прокурор района. Он долго доказывал Женьке, что пора уже образумиться; предлагал работу. Прощаясь, советовал зайти, если Женька одумается.

Тогда Женька не послушался — и поплатился поделом.

Теперь он с чувством уважения подумал об этом седеющем умном человеке, желавшем ему добра.

«А почему бы мне не пойти к нему сейчас?» — мелькнула у Женьки мысль.

Прокурор — представитель власти. Он доступен для всех и, конечно, сумеет разобраться в том, что волнует Женьку.

Незаметно для себя Женька очутился перед парадной дверью. На ней, в лучах весеннего солнца сверкала красная табличка с надписью — «Прокурор».

Поднимаясь по ступенькам, Женька волновался. Как примут его здесь?

Его беспокоило, что в предстоящем разговоре ему придется упомянуть о своем последнем проступке. Но если быть честным — то до конца...

«Эх, будь что будет», — подумал Женька и толкнул дверь.

В приемной посетителей не было. Молодая секретарша в пышной прическе приветливо улыбнулась.

— К товарищу прокурору можно? — робко спросил Женька.

— Войдите, — сказала секретарша.

В кабинете Женька остановился на пороге.

Большая комната была залита светом. В углу, за столом, сидел средних лет человек.

— Не тот, — испугался Женька и попятился.

Но прокурор уже заметил его.

— Прошу вас.

У Женьки заколотилось сердце. Но повинуясь внезапному порыву, он решительно шагнул вперед.

— Садитесь, — указал на кресло прокурор.

Женька осторожно сел на край.

Прокурор молча ждал, пока посетитель освоится с обстановкой.

Женька снял с головы кепку и сжал ее руками.

— Вы извините, конечно, товарищ прокурор... Может, напрасно я...

И Женька рассказал о своей встрече со Свистом,

— Так... так, — постукивая карандашом по столу, проговорил прокурор.

Убийство Анны Роговой произошло в его районе. И теперь, выслушав сообщение, прокурор понял, что между убийством и делом, приведшим сюда бывшего карманщика, существует прямая связь.

Женька умолк и, потупив глаза, ждал.

Ему казалось, что сейчас прокурор начнет ругать его, затем вызовет конвой и отправит в тюрьму.

Но этого не случилось.

— Вы виноваты, — заговорил прокурор, — но то, что вы пришли сюда и откровенно поделились своими сомнениями — говорит в вашу пользу. А главное, что вы решили покончить с прошлым.

— Навсегда, товарищ прокурор...

— Верю. И поэтому возбуждать дело против вас не буду.

Женька вскочил:

— Спасибо, товарищ прокурор!

— Не за что. Теперь дело за вами.

Женька осмелел:

— Может... Может, вы поможете мне устроиться на работу?

— Помогу. Обязательно.

Женька просиял.

26

Мысль о том, что следовало бы задержать Лохову и предъявить ей обвинение в убийстве, неоднократно приходила в голову Сомову.

А дальше?

Дальше, если она и сознается в преступлении, то, безусловно, начнет отрицать, что совершено оно из-за ожерелья...

Тогда дело не будет доведено до конца, сообщники Лоховой останутся на свободе.

А то, что они у нее имеются, ясно уже и теперь.

Появление Лоховой у сапожника, живущего в другом конце города, озадачило Сомова.

И он, анализируя, пытался понять, какая существует связь между этими двумя людьми.

Знал Сомов и о ночном визите Пискуна в домик, где обосновался мелкий воришка Сенька Свист.

Агентурные сведения были исчерпывающими и своевременно докладывались Сомову.

Выходило, что время для ареста Лоховой не пришло. Но и выпускать ее из виду нельзя ни на минуту.

Рано или поздно Лохова демаскирует себя. Но лучше рано, чем поздно...

Сообщение о признании Женьки Шарманщика поступило к Сомову в тот же день.

Он немедленно связался с Карповым.

— Я в курсе дела, — сообщил следователь. — Сейчас отправляюсь в цирк.

Карпов разыскал Данилову без труда. Артистку, носившую серебряное кольцо, ему показал служитель.

Данилова была на арене. Шла репетиция, и следователю пришлось ждать.

Устроившись в партере, он с удовольствием наблюдал, как ловко и слаженно работает под куполом труппа акробатов.

Когда Данилову освободилась, Карпов представился и отвел ее в сторону:

— Скажите, ожерелье, которое вы случайно купили, еще у вас?

— Да, — смутилась артистка. — А что?

— У меня к вам не совсем обычная просьба. Не смогли бы вы ненадолго одолжить его мне?

Данилова удивилась:

— Могу, конечно. Но для чего?

— Позвольте не ответить на этот вопрос, — мягко сказал следователь. — И еще: на несколько дней вам придется исчезнуть из города. Совсем.

— Позвольте. Но я ведь связана с работой.

— Это я беру на себя.

— Но куда мне ехать?

Карпов улыбнулся:

— Вы чудесно отдохнете на даче.

Артистка в упор взглянула на него:

— Это необходимо?

— Да. От вашего согласия зависит многое.

Несколько секунд Данилова размышляла. Затем согласилась.

— Ну что ж. Раз надо...

— Вот и хорошо, — одобрил Карпов. — И... Еще одна просьба.

— Какая?

— Ни в коем случае никому не говорите об этом. Объясните товарищам, что уезжаете навестить...

— Сестру, — подсказала артистка. — Она живет под Харьковом.

— Правильно. Значит, договорились?

27

Выполняя поручение Пискуна, Сенька Свист действовал энергично. Он поспешил завязать приятельские отношения с одним из конюхов цирка. Ключом к сердцу нового друга явилась стопка водки, вовремя предложенная Сенькой.

После обычных в таких случаях изъявлений дружбы, Свист спросил собутыльника:

— А есть у вас там артисточка такая... С кольцом серебряным.

— Была, — меланхолично изрек жрец искусства.

— Как была? — удивился Свист.

— Вчера была. А сегодня нету. К сестре в Харьков выехала.

— Надолго?

— Говорила, дней на пять.

У Сеньки упало настроение. Он натянул кепку, сунул папиросы в карман и сказал:

— Ну, бувай!

— Постой, а платить? — взмолился приятель.

— Сам справишься, — на ходу ответил Свист.

Знаки, выгравированные на бусинках ожерелья, поставили в тупик опытнейших шифровальщиков.

На третий день старший шифровальщик, лейтенант Ткач, доложил Сомову:

— Знаки на ожерелье прочесть нельзя. По всей вероятности, это не шифр.

— Что же это тогда? — с плохо скрываемой досадой спросил Сомов.

— Думаю, бессистемная гравировка, товарищ майор.

— Вы уверены в этом?

Лейтенант слегка обиделся.

— За всю службу не было, товарищ майор, чтобы я...

— А не могут ли это быть буквы неизвестного алфавита? — перебил Сомов. — Клинопись, например?

— Нет, товарищ майор. Мы консультировались с лингвистами.

Сомов потер рукой лоб:

— Да, — протянул он. — Задача...

— Неразрешенная, товарищ майор.

Сомов взглянул на лейтенанта:

— Неразрешенных задач нет. Все дело в методе. Доставьте-ка ожерелье ко мне.