Рок-звезда - Б. Б. Истон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он склонился к моему уху, пальцы под моим подбородком скользнули вниз, по одной стороне шеи, и он сказал, перекрывая все вопли, музыку и гормоны, клубящиеся вокруг нас: «Ты – самое красивое, что я когда-либо видел».
Сморгнув набежавшие слезы, я потерлась своей покрасневшей щекой об его колючую. Я вдохнула его запах, ткнулась носом в мочку его уха и ответила: «Извини. Я ничего не слышу. Повтори еще раз?»
Рассмеявшись, Ганс прижал меня к себе, и я простояла так целый час, раскачиваясь, подпевая и поглощая свое питье в полном счастливом забытьи.
Когда последняя песня была спета и в зале зажегся свет, мы с Гансом, взявшись за руки, выбежали через пожарный выход на улицу. Ночной воздух был жарким и влажным, точно как мы. Мы пошли через Юбилейный Парк, который я никогда не видела ночью, и Ганс отдал свою последнюю сигарету бездомному, который попросил закурить.
Когда мы разыскали БМВ на стоянке у стадиона, я уже начала оплакивать в душе то, что, возможно, было самым лучшим днем в моей жизни. Я ехала к дому Стивена с открытым верхом и кондиционером на полную мощность, четко соблюдая ограничение скорости и не превышая его ни на километр. Ничто не должно было испортить мой идеальный день.
Ну, или я так думала, пока не зазвонил телефон Ганса.
Он звонил.
И звонил.
Всякий раз, как он начинал звонить, Ганс тут же сбрасывал звонок и засовывал телефон обратно в карман. После третьего звонка Ганс включил музыку. Машина наполнилась тяжелыми, тягучими басами.
– Тебе нравится?
Он пытался меня отвлечь. Но мой мозг был очень сосредоточенным. А эти попытки отвлечь я игнорировала.
– Разве тебе не надо ответить? – спросила я, наблюдая за Гансом краешком глаза.
Открыв бардачок, Ганс вытащил новую пачку «ньюпорта». Постучав пальцами по крышке коробки, он сказал: «Нет».
«Нет». И все. Никаких объяснений. Никаких смешков, что это Трип набирает его по пьяни, или раздражения, что мама пристает со своим беспокойством. Ганс, эта открытая книга эмоций, явно пытался что-то скрыть от меня.
– А что, если это срочно? – спросила я.
– Не срочно, – Ганс содрал с коробки прозрачную пленку и бросил ее на пол, добавив к остальному собравшемуся там мусору.
– Но что, если все же срочно?
Ганс сунул в зубы сигарету и пожал плечами.
– Ну тогда они позвонят кому-нибудь еще.
«Они». Так гендерно-нейтрально. Ганс не хочет, чтобы я поняла, что это девушка.
Я ничего не спрашивала у него про подружку, потому что, если честно, мне хотелось думать, что ее вообще не существует. Но все равно она была, словно заряженный пистолет у Ганса в кармане.
Я чувствовала себя хуже не придумаешь. Я же тоже была девушкой в поисках своего парня. Ждущей у телефона. Засыпающей в слезах, пока он там шлялся, пил, веселился и трахал кого-то еще. Я взглянула на номер телефона Ганса на своей руке и испытала новый приступ вины. А с ней он тоже так делал? Писал свой номер у нее на руке? Чтобы она почувствовала себя особенной?
Я взяла без спроса сигарету из пачки Ганса, лежащей на центральной консоли, и закурила, наслаждаясь ментоловым дымом в последний раз, прежде чем расстаться. Я была бедной. Я недавно пережила расставание. Но я справлюсь. Мне не надо красть парня у другой девушки, чтобы исцелиться. Я же не была чертовой Энджел Альварез.
Но зато я была гораздо пьянее, чем думала. От ментола алкоголь во мне вскипел и дошел почти до края. Подъезжая к дому Стивена, я с трудом могла смотреть перед собой. Голова кружилась, в желудке урчало. Стиснув зубы и сглатывая горькую слюну, я боролась с тошнотой, пока не встала на обочине рядом со своим «мустангом». Я подняла ручник, распахнула дверцу БМВ и заблевала весь тротуар.
Наверное, пить наравне с парнем, который был почти на полметра выше и вдвое тяжелее меня, было все же не такой уж хорошей идеей.
8
Через неделю
– Ну ты же не всерьез тут паркуешься, – Джульет нажала на кнопку блокировки замка, как раз когда я выключила мотор и фары.
– Что? Да тут идти-то всего ничего. И бесплатно.
Джульет уставилась на меня.
– Офигеть. То есть у тебя еще и нет денег для всех этих попрошаек и насильников.
Я замахнулась на нее, нарочно промахиваясь.
– Никто не собирается нас насиловать! – я указала вперед, на прислонившуюся к одному из домов фигуру, освещенную уличным фонарем. – А если дать Старику Вилли пару сигарет, он присмотрит за нашей машиной и проследит, чтобы мы спокойно прошли по улице.
Нарисованные брови Джульет поползли вверх, а из груди вырвался сдавленный смешок.
– Пожалуйста, скажи, что ты, на хрен, шутишь.
– Да что такое? Все же отлично.
Смех Джульет перешел в кашель.
– Да как ты до сих пор жива? Вот честно, не понимаю.
Я снова замахнулась, на сей раз хлопнув ее по руке.
– Неважно. Можно подумать, у тебя вышло лучше.
Я вовремя прикусила язык, чтобы не добавить «Мамочка» к концу своей фразы. Джульет просто ненавидела, когда мы с Девой-Готом так ее называли.
Джульет приподняла рукав свитера, лежащего у нее на коленях, вытащила горлышко спрятанной под ним винной бутылки и отвинтила крышечку.
– Кстати, о плохих решениях.
– Фу! Вино! Это все, что тебе удалось достать? – наморщила я нос.
– Ну, прости. Может, если бы твой двадцатидвухлетний приятель не отправился обратно в тюрьму, мы бы сейчас пили перье!
– «Дом Периньон», – рассмеялась я. – А перье – это вода, дурочка.
«И, между прочим, двадцатипятилетний папочка твоего ребенка отправился за решетку еще раньше».
Джульет была сучкой, но она была моей сучкой. Мы с ней уже пять лет были лучшими подругами, несмотря на нашу полную противоположность. Джульет была мрачной, интровертной и жесткой, а я – легкой, экстравертной и наивной. Она была темнокожей; у меня были веснушки. У нее были длинные косички; у меня – короткая светлая стрижка. Но нас объединяла любовь к подводке для глаз, сигаретам, выпивке и парням. Джульет любила все это даже больше меня, и поэтому в семнадцать лет у нее уже был годовалый ребенок.
Джульет снова отхлебнула из обернутой свитером бутылки и протянула ее мне.
– Не могу поверить, что дала затащить себя на концерт хеви-металл. Наверное, я правда хорошо к тебе отношусь.
Я сделала пару глотков кислой жижи цвета мочи, сморщилась и вернула бутылку Джульет.
– Ну или тебе надо было передохнуть от Ромео.
– Ну да, это тоже, – рассмеялась Джульет. – Теперь, когда мелкий засранец пошел, он всюду сует свой нос, – после чего залпом опрокинула примерно четверть бутылки.
– Блин, чуть не