Повестка дня — Икар - Роберт Ладлэм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Держите свое оружие наготове, сахби, — произнес султан, называя офицера своим другом. — Мы отойдем только на несколько метров.
— Я подчиняюсь с болью в сердце, ваше величество.
— Договорились. — Султан провел Кендрика через кордон. — Мои люди частенько бывают склонны к мелодраматизму.
— Это не совсем тривиальное желание — получить за султана пулю в грудь.
— Ничего особенного, Эван. Честно говоря, я знаю не всех, и лучше, чтобы наша беседа не долетала до посторонних ушей.
Они вошли в темноту. Кендрик внимательно посмотрел на молодого султана.
— Не понимаю. Вы не доверяете собственной охране?
— Все возможно в этом безумном мире. В глубине преданных глаз солдата может таиться и обида, и измена. Теперь мы отошли достаточно далеко.
Они остановились.
— «Безумный мир», — тусклым голосом повторил Эван, глядя, как мерцает костер и на фигуры солдат падает бледный свет луны. — Давайте поговорим именно об этом.
— Вы, конечно, приехали сюда из-за безумия, о котором говорит весь мир?
— Да, именно из-за этого.
— Какого дьявола? Что вы от меня хотите? — резким шепотом спросил Ахмет. — Что бы я ни предпринял, очередной заложник будет расстрелян, и тело его выбросят из окна. — Молодой султан покачал головой. — Я знаю, что вы работали вместе с моим отцом. Мы с вами встречались пару раз, беседовали. Я не думал, что вы меня запомнили.
— Запомнил. Вы уехали на второй год после окончания Гарварда. Ваш отец ушел в мир иной, и нужен был наследник.
— Спасибо за понимание, Эван. У меня тогда намечалась ужасно интересная работа у Гуттэн.
— Теперь у вас просто ужасная работа здесь.
— Я это знаю, — проговорил напряженным голосом Ахмет, забывая, что необходимо говорить шепотом. — Мне нужна уверенность, что мои решения верны. Есть решения самоубийственные. Можно, например, отозвать армию от границ Йемена и взять посольство приступом. Тогда смерть двухсот тридцати шести заложников неизбежна. Я предвижу заголовки в газетах: «Султан — убийца?» и так далее и тому подобное. Для Кнессета в Израиле — раздолье! Нет выхода, дружище! Я ведь не ковбой, который чуть что — нажимает на спусковой крючок и готовый рисковать и своей жизнью, и чужими. А пресса, готовая при малейшем промахе навесить на меня ярлык антисемита! О Боже мой! И Вашингтон, и Израиль, кажется, забыли, что мы все — семиты; что не все арабы — палестинцы; и что не все палестинцы — террористы. Я не могу дать заносчивым израильтянам повод послать американские Ф-14 убивать арабов, таких же невинных, как и ваши заложники. Вы следите за моей мыслью, Эван-шейх?
— Слежу, — хмыкнул Эван. — Хорошо бы вам поостыть и выслушать меня.
Султан шумно вздохнул и кивнул.
— Я непременно выслушаю вас, но это не значит, что я обязательно соглашусь с вашими доводами.
— Договорились. — Взгляд Эвана стал суровым, словно он пытался проникнуть в тайную суть того, о чем собирался сказать. — Вы слышали о Махди?
— Хартум. 1880-й год.
— Нет. Бахрейн. 1980-й.
— Что?
Эван повторил то, о чем уже поведал Френку Свану в Госдепартаменте. О неизвестном финансисте, который называл себя Махди и вознамерился выбросить людей Запада со Среднего Востока и Юго-Западной Азии, о человеке, стремящемся сосредоточить мощь индустриальной экспансии в руках арабов, прежде всего в своих собственных. Он распространяет идею исламской чистоты и формирует сеть фанатиков-последователей. Создается тайное объединение десятков, а может быть, и сотен компаний и корпораций, связанных между собой и входящих в его организацию. Эван рассказал, как старый израильский архитектор Эммануэль Уэйнграсс догадался о существовании необычной, строго законспирированной организации, действовавшей против группы Кендрика методом угроз и насилия. Несмотря на конспирацию, о существовании организации узнали.
— Оглядываясь на прошлое, — тихо продолжил Кендрик, глядя на мерцающий костер, — я ничуть не горжусь тем, что сделал. А сейчас мне хочется обобщить все происшедшее, подвергнуть его анализу. Когда-то я покинул эти края, бросил все дела, уклонился от борьбы. Менни укорял меня. Я сказал ему в сердцах, что у него чрезмерно развито воображение и что он безответственный, постоянно пьяный болван. Очень хорошо помню, что он ответил на это. «Пусть мое воображение не имеет ничего общего с реальностью. Но ведь Махди — реальность. Убийцы посланы им». Менни был прав тогда, прав он и теперь. Посольство атаковано, невинных людей казнят, а истинный смысл предъявленного ультиматума таков: «Идите прочь, западные парни! Вам здесь делать нечего! Следующий труп может быть вашим». Разве вы не видите этого, Ахмет? Во всем чувствуется рука Махди, которая умело управляет террористическим акциям.
— Я вижу, вы умеете убеждать, — скептически заметил султан.
— Есть люди в Маскате, которые не могут понять, что же происходит. Им трудно докопаться до причин. Они только констатируют факт: сейчас плохо. И от встречи со мной они отказываются, они, давние друзья, которых я знал не один год, работал с ними рука об руку и которые доверяли мне.
— Террор рождает страх и тревогу. А чего вы ждали? Вы — американец, замаскированный под араба. Одно это могло испугать их.
— Они не могли по телефону увидеть, как я одет.
— Но американский ваш акцент остался. Это тоже пугает, знаете ли.
— Парень с Запада?
— Здесь немало людей с Запада. Но США приказали всем своим «сделать большие ноги» и запретили все коммерческие рейсы.
— Ваши друзья задали сами себе одиозный вопрос. «Зачем его сюда занесло? И что ему здесь надо?»
— Может, они просто не хотят быть вовлеченными в безумие?
— Понятное желание. Но разве жертвы и родители детей, которых убивают, хотели быть вовлеченными?
Ахмет стоял неподвижно. Взгляд его черных глаз был суров.
— Полиция борется с преступностью и неплохо осведомлена, но я ничего не слышал об убитых детях.
— Вот как… Были случаи, когда девочку изнасиловали и лицо ей исполосовали лезвием, а парнишке перерезали горло.
— Черт вас возьми, если вы лжете! Я пока что беспомощен в тех вопросах, которые касаются посольства, но все, что происходит вне его стен… О ком вы только что говорили? Назовите имена!
— Мустафа их мне не назвал, поэтому ничего конкретного сообщить не могу.
— Он обо всем расскажет мне.
— Ну хоть тогда вы согласитесь с очевидным? — Голос Кендрика звучал почти умоляюще. — Все, о чем я говорю, реальность, Ахмет. И это в том числе. Создается нелегальная сеть. Махди и его люди с помощью террористов вышвыривают фирмы, которые работают над незавершенными проектами и на объектах, близких к завершению. Они стремятся к тотальному контролю над экономикой. Они хотят, чтобы все деньги стекались к ним.
Молодой султан замотал головой и прервал собеседника:
— Простите, Эван, но я
