Рок-звезда для Андропова - Бернард Задунайский

Каким образом на страницы издания попал снимок Романова остаётся загадкой, но под присмотром Магды потенциальный жених мог сгинуть бесследно ещё в полёте. От приступа неизвестной болезни.

Наш герой, наделённый врождённым чувством опасности, предотвратил возможную угрозу отравления. Сидя в хвосте самолёта, он безжалостно сливал дармовой виски в урну. Сомнительный напиток проходил купаж в подвалах Гамбурга и отдавал дешёвой сивухой. Ди джей раскусил Магду с первого взгляда. Кем ещё могла быть живая копия злодейки СПЕКТРа Розы Клебб, известной по фильму «Из России с любовью»? Перед мысленным взором мелькнули: отравленное лезвие в ботинке, кофе с цианидом и дамский пистолет в чулке.

Непреодолимая жажда жизни порой заставляет совершить чудо. Романов включил оперативную память, откуда извлёк псевдонимы комитетского куратора и двух его агентов в Берлине.

Принимая новую порцию гамбургской сивухи, Боб огорошил «третьего номера» СПЕКТРа: – Привет инженеру Манфреду от Кузнеца из Кёльна. Дорогая, я завязываю с выпивкой!

Магда моментально превратилась в соляной столб и закачалась перед жокеем: – Простите, но я не получала на этот счёт никаких инструкций! Будут ли дальнейшие указания?

Душка Карлсон ещё больше удивил стюардессу, назвав универсальный пароль для агентов «Штази», состоявший из набора букв и цифр. Услышав эту абракадабру, нелегал обязан выполнять все указания Кузнеца.

Магда приготовилась повторить подвиг Маты Хари в закутке лайнера, но швед был немногословен: – Успокойся и возвращайся к пассажирам. После посадки выведешь меня через чёрный ход к стоянке такси. Всё!

Для конспирации Боб чмокнул «третьего номера» в щёчку и нежно подтолкнул к проходу. Повернувшись, девушка бросила на красавца умоляющий взгляд, но он упёрся в ледяную глыбу.

Романов развлекался изучением последних чартов «Мелоди Мейкера», где по-прежнему лидировало английское трио «Полис». Анализируя последний альбом группы, музыкальный критик журнала, казалось, читал мысли Боба: – Чем и, как поёт безголосый Стинг, вызывая восторг обывателей? Вот вопрос, который остаётся без ответа? Отвечу в следующем номере!

В ходе дискуссии с самим собой жокей согласился с обозревателем, признав сэра Гордона Мэтью Томаса Самнера подлинным феноменом «новой волны».

Аэродром Гамбурга с прилегающими ангарами стал в конце войны желанной мишенью американских «летающих крепостей», перепахавших взлётные полосы могучими «пятисотками». Назло вражеским пилотам новому аэропорту придумали непроизносимое название – «Фульстюттель». Приказать разбомбить такое не повернётся язык.

Но сегодня американский «Боинг» мирно зарулил по ровной бетонке к куполу пассажирского терминала, где симпатичный швед Романов холодно простился с Магдой. Она пустила девичью слезу по густым румянам щёк, поросших дикой шерстью, что не помешало ей отзвониться с докладом куратору. Минуя паспортный контроль, где его могли ждать, Карлсон углубился в лабиринт служебных помещений и исчез.

***

Напрасно разыскивала шведа дежурная смена агентов «Штази», срочно вызванная резидентом в Фульстюттель. Журналист растворился бесследно. В зале ожидания топталась парочка следопытов из БНД, которые от скуки прицепились к албанским комсомольцам.

Романов пронёсся по коридорам, руководствуясь планом эвакуации, который он сорвал с пожарного щита. На ходу Боб сменил плащ на куртку и снял бородку с усами, не забыв расстаться с очками. К пожарному выходу выскочил совсем другой человек. Здесь жокея поджидал фургончик почтовой службы с гербом, который тронулся, прихватив багаж и пассажира.

За рулём сидел молодой здоровяк, чей английский выдавал в нём француза: – С прибытием в колыбель портовых шлюх, грузчиков и контрабандистов. Первый раз в Гамбурге? Приветствие не забыл?

Романов произнёс пару ничего не значащих парольных фраз и выслушал отзыв. Срочный трансфер из аэропорта подготовил Николаев, предоставив Бобу и несколько телефонов на экстренный случай.

Пока процесс внедрения развивался изобарно, если не считать аномальной активности «Штази». Боб с интересом изучал бегущий навстречу фургону ночной Гамбург.

Водитель выдержал паузу и представился: – Меня зовут Франц. Я отвечаю за твою безопасность. Кто я и откуда знать не обязательно. Я такой же француз, как ты финн!

Последнее предложение прозвучало на чистейшем английском, который в ходу на улицах Лондона. Боб постарался скрыть любопытство: – Вот прибыл в Гамбург для освещения съезда союза студентов и не более. Хотелось бы получить чистые документы и сменить морду лица.

– Слава богу, что не «Стингер» и «Томагавк»! Но судя по журналистской хватке, тебе не помешает «Калаш» в укороченной версии. Имеются оптические прицелы, ручные гранаты и РПГ. Стандартный боекомплект вечного студента. – Франц нажал на газ и направил машину в район «красных фонарей».

Микроавтобус крутился по кварталу, отсекая возможную слежку. Франц основательно изучил район секс шопов, борделей и ночных клубов, куда в одиночку лучше не соваться. Фургончик уверенно заезжал в подворотни и проходные дворы, двигаясь параллельно главным улицам. Спутник проявил себя способным экскурсоводом, познакомив гостя с памятными местами Рипербана, прозванного горожанами «милей греха». Фургон притормозил у решётчатых ворот затрапезного клуба, откуда доносились привычные аккорды ритм-н-блюза.

Жокей заметил над входом ржавую вывеску «Indra Club», освещённую обычной лампочкой. У покосившихся стендов с программой заведения и меню околачивались пьяные моряки, но заходить внутрь явно не спешили. Перед дверью их встречал грозного вида вышибала с пачками билетов и рекламных буклетов.

Обшарпанные стены со следами граффити видели и лучшие времена – когда-то в клубе нарабатывали состав молодые «Битлз». О музыкальном безумстве начала 60-х напоминала бронзовая табличка у входа.

Франц вышел из машины и поболтал с привратником, который жестами пригласил Боба зайти внутрь. Распахнув настежь двери перед жокеем, швейцар встал во фронт, поедая гостя взглядом. Напарник прошептал Романову на ухо: – Я представил тебя крупным шведским гангстером. Держи марку! А говорить буду я.

Новоявленный мафиози наморщил лоб, набычил шею и зашагал вперёд. Интерьер заведения озадачил битломана – советская привокзальная рыгаловка 3-й категории выглядела лучше! Танцпол человек на 50, барная стойка, снукер в углу и миниатюрная сцена. И на этих подмостках «Битлз» ковали стиль, который покорил весь мир? Романов вообразил, как под сводами «Индры» впервые прозвучала «My Bonnie».

На сцене разминались волосатые акселераты, позволявшие себе замахиваться на классику ритм-н-блюза. Жокею стоило немалых трудов узнать лучший хит Клэптона «Лейла»: – За такую аранжировку баллады о любимой «мистер Слоухэнд» убьёт на месте! У нас в Стокгольме даже на школьном утреннике играют лучше!

Музыковеды попрощались с портье и вышли на улицу. Романов удивлённо осматривался: – Похоже, здесь не было ремонта со времён «Битлз». А не мешало бы! Над клубом три этажа съёмных квартир, где портовые давалки трудятся от заката до рассвета. А в Швеции увеселительные заведения в жилых домах запрещены законом. Нарушителей сажают!

Жокей отдал честь памятной табличке: – А ведь «Битлов» отсюда вытурили жильцы, которым мешала громкая музыка. И четвёрка ещё с Питом Бестом перебралась в клуб «Kaiserkeller». Покажешь?

Франц сел за руль и завёл двигатель: – Сначала одно срочное дело, а потом займёмся твоим внедрением. Мне надо срочно разгрузить товар.

Фургон снова понёсся по ночному Рипербану, изредка выскакивая в пешеходную зону, где кипела жизнь. Казалось, весь Гамбург пошел сегодня на нерест. Хозяева преуспевающих стриптиз клубов и секс-театров отлавливали страждущих осеменителей сетями и неводом. Моряки и сухопутные гражданские шли сюда косяками. На каждом углу дежурили проститутки с характерными сумочками. Путаны стояли на панели официально под охраной профсоюза, отрабатывая пенсионный стаж и медицинскую страховку.

Переходящее красное знамя и звание лучшей по профессии удерживала мулатка с Хербертштрассе, обслужившая 25 клиентов за смену. На той улочке девицы располагались за витринами, привлекая клиентов откровенными позами через стекло. Практичные немцы продавали наслаждение, как обычную услугу, вроде стрижки или маникюра.

Тупой прагматизм германцев раздражал Романова, как неисправимого романтика случайных связей: – Так бегают кобели на случку! Тебя ждут с раздвинутыми ногами 25-м за день и ублажают казёнными стонами. Где адреналин и интрига? Игра нервов и неизвестность, когда тебе не дают два часа? Нация тупеет и разлагается, превращаясь в стадо неплеменных баранов.