Рок-звезда для Андропова - Бернард Задунайский

Что стоит открыть в портовом городе ночную дискотеку и наработать свой контингент?

В мэрии вопрос решится путём заброса конверта, а полиция и пожарники сами озвучат размеры благодарности. И главное, на Западе не обязательно зондировать почву в Горкоме, Минкульте и Совпрофе, договорённости с которыми обходятся дороже денег. А карающий меч КГБ и недремлющее око ОБХСС аккредитованы в Гамбурге только на подсознательном уровне.

Туман мечты развеял зычный голос маоиста в тёмно-синем френче, излагавшего с трибуны тезисы модернизации Дэн Сяопина. Докладчик озвучил программу «второй китайской революции», вызвав ступор в зале. Отказ китайских коммунистов от классовой борьбы означал для большинства присутствующих усыхание денежных потоков. Новая конституция Поднебесной допускала появление частной собственности и продажу земли иностранцам. Повзрослевший хунвейбин назвал советскую экономику «убыточным госкапитализмом» и доложил о создании в Китае свободных экономических зон с участием западного капитала.

По залу прокатился гул возмущения, означавший окончательный крах идеалов китайской революции, а с ними маоизма, троцкизма и левого уклонизма. Немцы свистели и топали ногами, корейцы с албанцами жгли цитатники «великого кормчего», а югославы аплодировали. Румыны и кубинцы не могли выбрать линию поведения без консультации с посольством.

Но китаец только распалялся, рисуя картину будущего мироустройства: – К началу третьего тысячелетия Народный Китай войдёт в пятёрку крупнейших экономик мира. Неблагодарные иноземцы веками эксплуатируют четыре великих китайских изобретения: компас, порох, бумагу и книгу. Я не говорю о письменности, которая зародилась у нас задолго до шумерской клинописи. Поднебесная подарила миру чай и кунг-фу, а что мы получили взамен?

Зал притих в ожидании глобальных разоблачений, которые тут же посыпались со следующей страницы доклада: – Великий Китай не ввязывается в разорительную гонку вооружений! Древний народ наблюдает за смертельной схваткой тигров с дерева и готов залечить раны победителю. Кто первым сойдёт с дистанции – Советы или Америка? Это вопрос ближайшего десятилетия. А старушка Европа обязана поплатится за многовековой грабёж Китая. И довольно скоро! Председатель Мао Цзэдун говорил: «Всякий, кто стремиться поживиться за чужой счёт, плохо кончает!»

Коллеги журналисты накалили перья до бела, конспектируя докладчика. Правление союза студентов, широко открыв рты, в полном составе глотало воздух. Во время доклада на трибуну рухнул воздушный замок левого троцкизма и национального марксизма. А вместе с ними закрывались и каналы финансирования.

Но в заключительном слове оратор заронил искру надежды: – Великий учитель Мао Цзэдун однажды сказал: «Мы должны исцелить наши раны, похоронить погибших и продолжать борьбу!»

Эту цитату аудитория встретила бурными овациями. Сказанное означало – китайцы не бросят немецких товарищей в тяжёлую минуту. Романов затылком чувствовал чей-то пристальный взгляд с галёрки, но оглядываться не спешил. В своём модном сером костюме он казался агентом империализма на фоне революционных масс. Поэтому в перерыве съезда Боб не поленился спуститься в подвал, где вывернул спецодежду наизнанку голубым денимом наружу. Эксклюзивный гардероб от фабрики «Большевичка» давал возможность разведчику менять внешность за считанные секунды.

Финский репортёр расстался с галстуком и расстегнул дорогую рубашку, что позволило ему смешаться с толпой либеральных оборванцев. Смена имиджа на более демократичный не спасла газетчика от таинственного наблюдателя, чей взор неприятно холодил макушку. Под предлогом поправить причёску Романов выпросил зеркальце у соседки и навёл его на галёрку, где заседала свободная пресса.

Так и есть: с последнего ряда финну улыбался канадский коллега Майкл Шерман! Над образом внука поработал тот же визажист, наградив американца париком и бородкой с усами. Заметив зеркало в руке Боба, заморский шпион лихо подмигнул приятелю.

Симпсон пригладил кудри, вернул косметичку и выскользнул в буфет. От патетической риторики албанского делегата у Боба на самом деле разболелась голова.

Изнурённый вчерашней вакханалией, желудок с благодарностью принял кружку холодного «Пильзнера» и громко отблагодарил хозяина. Пока печень боролась с остаточными явлениями, мозг рефлекторно сфокусировал зрение на потрясающей женской фигурке, обнаруженной ди джеем у стойки бара. Рецепторы сетчатки глаза подавали сигнал в зрительную область коры головного мозга, откуда поступила команда на выплеск тестостерона.

Нейроны зрительного поля определили – прямо перед ним позировала «медсестра» Мария, которую товарищи из «Штази» отрядили расколоть Романова. Вне панели сестричка носила деловой костюм и строгие очки, старательно скрывая принадлежность к древнейшей профессии. Выход сногсшибательной мулатки к барной стойке заставил дрожать туго набитый бумажник героя. Современная Мата Хари незаметно подмигнула любовнику и указала глазами на выход.

Боб исподлобья окинул взглядом посетителей буфета и правдоподобно изобразил пьяного финна. Выдержав паузу, он враскачку подошёл к стойке расплатиться с барменом. Журналист оставил щедрые чаевые и, не спеша, оставил помещение. Мария поджидала клиента под пальмой в конце коридора, куда студенты приходили на интимный перекур.

По субботним дням, как сегодня, они свободно занимались тем же в своих общежитиях, поэтому красотка бросилась заполнять амурный вакуум. Романов ответил на ласки и между ними опять вспыхнул электрический разряд. Деревянная скамья не лучшее место для романтических свиданий, но кто из полировавших это ложе задумывался о неудобствах? Боб вспомнил студенческие забавы в Ленинском уголке общаги, где он припечатал Надьку к бюсту вождя ягодицами, сделав Ильича соучастником групповухи.

При жизни основоположнику коммунизма не довелось скрываться в разливе Эльбы, поэтому здесь вместо шалаша стояла пальма, выполнявшая те же функции. Бедное растение дрожало и качалось под тяжестью тел, но не плодоносило. Мария дважды громко изобразила простое женское счастье и помогла партнёру добиться того же.

Утолив под финиками основной инстинкт, Боб раскурил сигариллу: – У тебя ко мне дело? Сколько я должен за постановочную сценку? – Подонок! Я днём отдыхаю! Может быть у меня чувства? – голос медсестры задрожал, а глаза повлажнели.

– Всё ясно! Значит, 200 марок! – Романов открыл пухлый бумажник и вынул купюры. Практичная Мария утёрла слезу и приняла ассигнации, предварительно проверив водяные знаки.

Девушка тут же заскулила: – С тобой хотят встретится мои друзья. Это очень серьёзные люди! Мне поручено доставить тебя на рандеву.

Финский журналист игриво поднял лапки и проследовал за сестричкой по коридору. Променад закончился на эстакаде внутреннего дворика корпуса А, где жокея встретила троица в вязанных балаклавах. Старший держал руки в оттопыренных карманах куртки, где сжимал рукоятки пистолетов. Его спутники заходили с флангов и жокею не терпелось повторить сцену на складе.

Но главарь успел прочитать его мысли: – Не стоит делать резких движений! Мы приехали обсудить ряд вопросов, а не стрелять! И для начала все вместе отправимся в безопасное место.

Во двор пулей влетел минивэн с тонированными стёклами, куда поместилась вся компания, включая Марию. Вожак протянул Бобу плотный шарф и попросил завязать глаза: – Не обижайся, таковы правила безопасности.

Медсестре повязку не предлагали, что заставило журналиста задуматься. Водитель вдоволь покружился по городу и направился к набережной, откуда доносились корабельные гудки. «Крайслер» замедлил движение и спустился по наклонному тоннелю, стены которого гулко повторяли звук мотора.

Шофёр плавно затормозил, а Романову разрешили снять повязку. Микроавтобус стоял в подземном бункере времён Третьего Рейха, на бетонных стенах которого до сих пор сохранились нацистские лозунги: «Всё для Германии!» и «Победа или смерть!» В углах штабелями стояли ящики оружия и консервов с гитлеровской символикой. Поверх призывов висели портреты бородатых Че Гевары, Фиделя, Маркса и гладко выбритого председателя Мао.

Пассажиры вышли из автобуса и строем прошагали за старшим вглубь тоннеля. Топот отдавался гулким эхом под мрачными сводами. Бункер производил впечатление обитаемого: под потолком горели светильники, а впереди слышались голоса.

Провожатый неплохо говорил по-английски: – Бывшая база Кригсмарине – нацистского подводного флота. Рядом располагались доки, откуда сходили новые субмарины, а дальше – учебный центр «волчьих стай» Карла Дёница. Безмозглые американцы сдали нам подземелья в аренду под овощную базу. Идиоты! Даже не взглянули в документы!