Главная тайна горлана-главаря. Ушедший сам - Эдуард Филатьев

Так вместо Чкалова спасать челюскинцев полетел пилот Сигизмунд Леваневский. А Валерий испытывал истребители».

Лётчика Леваневского вместе с пилотом Маврикием Слепнёвым послали в Соединённые Штаты, где их ждали закупленные Советским Союзом два самолёта «Флейстер».

В поэме «Челюскиниана» Сельвинский потом напишет:

«Если б я был на “Челюскине” в часКраха – я тоже подставил бы плечи,Если б я жил на льдине сейчас —Знаю – мне бы дышалось легче.

Но пережить катастрофу семьи,Школы, полка, корабля – в отдаленье —Это, как признаки преступленьяУ ограждённой конвоем скамьи».

27 февраля 1934 года (ровно через год после поджога Рейхстага) Георгий Димитров, оправданный судебным Лейпцигским процессом и получивший советское гражданство, прибыл в Москву, где через год возглавил Коминтерн (стал генеральным секретарём Исполкома Коминтерна).

Лётчик Леваневский на американском «Флейстере» долетел с Аляски до Камчатки, но, попав в сильный снегопад, приземлился неудачно – самолёт был основательно повреждён. Пилот тотчас же дал радиограмму: «Москва. Кремль. Сталину», в которой доложил о своей готовности выполнить любое задание партии и правительства.

А поэтом Николаем Клюевым гепеушные следователи занимались не очень долго – уже 5 марта Особое совещание ОГПУ приговорило его к высылке в Нарымский край.

В тот же день (5 марта) после 29 неудачных поисковых полётов лётчик Анатолий Ляпидевский наконец-то нашёл лагерь Шмидта. Приземлившись на специально сооружённую челюскинцами полосу, он взял на борт десять женщин, двоих детей и доставил их в посёлок Ванкарем на Камчатке.

В лагерь на льдине полетели и другие лётчики. Было совершено 24 полёта. 11 апреля на Аляску для лечения был доставлен простудившийся Отто Шмидт. 13 апреля дрейфующий лагерь опустел – все челюскинцы (включая ездовых собак, доставленных на льдину, чтобы перевозить людей и грузы от лагеря до взлётно-посадочной полосы) были вывезены – на четырёх советских самолётах и трёх зарубежных (два «Флейстера» и один «Юнкере»),

20 апреля были опубликованы постановления ЦИК СССР, подписанные Михаилом Калининым и Авелем Енукидзе. В них шла речь о присвоении семи лётчикам званий Героев Советского Союза и о награждении их, а также всех «обеспечивших надёжную работу моторов в перелётах на льдину» (в том числе двух американских механиков) орденами Ленина и награждении всех взрослых челюскинцев орденами Красной Звезды.

Стихотворение и фильм

Поэт Осип Мандельштам продолжал читать своего «Кремлёвского горца». Очень многим. Был среди его слушателей и Борис Пастернак, который, выслушав стихотворение, сказал:

«– То, что вы мне прочли, не имеет никакого отношения к литературе, поэзии. Это не литературный факт, но акт самоубийства, который я не одобряю и в котором не хочу принимать участия. Вы мне ничего не читали, я ничего не слышал, и прошу вас не читать их никому другому».

И тут вдруг ОГПУ понесло неожиданную утрату – 10 мая 1934 года внезапно скончался его глава Вячеслав Менжинский.

Через два месяца (10 июля) постановлением ЦИК СССР был создан Народный Комиссариат внутренних дел (НКВД СССР), в который вошли ОГПУ и НКВД РСФСР. Наркомом нового ведомства был назначен Генрих Ягода, который тут же получил квартиру в Кремле, что считалось тогда одной из высших степеней отличия.

Бывшее ОГПУ превратилось в Главное управление государственной безопасности (ГУГБ НКВД СССР). Его куратором, а также первым заместителем наркома внутренних дел СССР стал Яков Агранов. Главой внешней разведки (ИНО НКВД) вновь назначили Артура Артузова.

Наркому юстиции РСФСР Николаю Крыленко, который был известен своим стремлением к тому, чтобы советские суды работали не по законам, а по «революционной необходимости», дали задание срочно разработать проект законов, карающих за измену родине и предусматривающих в качестве наказания смертную казнь. Наркомат Крыленко такие законы разработал.

В этот момент кто-то из тех, кто слышал «Кремлёвского горца», донёс об этом стихотворении в НКВД. И в ночь с 13 на 14 мая Осипа Мандельштама арестовали.

Через неделю в квартире, где жил Борис Пастернак, раздался телефонный звонок. Звонили из Кремля. У телефона был Иосиф Сталин. Поприветствовав поэта и немного поговорив с ним на разные «творческие» темы, вождь стал спрашивать об

Осипе Мандельштаме. Дескать, как относятся к нему коллеги по перу, считают ли его настоящим поэтом. Наконец, был задан вопрос, поставленный, как говорят в таких случаях, ребром:

– Мандельштам мастер?

От прямого ответа Пастернак ушёл. И до конца дней своих уверял всех, что он просто не понял, что именно хотел услышать от него вождь.

А Сталин уже был знаком с докладом, который Николай Бухарин должен был прочесть на первом съезде советских писателей. В том докладе говорилось:

«Уже в старинной индийской поэзии имелось развитое учение… о двойном, “тайном” смысле поэтической речи. По этому учению не может быть названа поэтической речь, слова которой употреблены в прямом, обычном смысле. Что бы ни изображала такая речь, она будет прозаической. Лишь тогда, когда она, через ряд ассоциаций, вызывает другие “картины, образы, чувства”, когда “поэтические мысли сквозят, как бы просвечивают через слова поэта, а не высказываются им прямо”, – мы имеем истинную поэзию».

Поэтов, которые писали с двойным, «тайным» смыслом, Бухарин и назвал «мастерами». Вот Сталин и интересовался, стоит ли искать в манделынтамовских стихах какой-то иной (не антисталинский) смысл. А о том, что в своих стихах он хотел сказать совсем не о том, что сразу бросается в глаза, Мандельштам, видимо, говорил на допросах следователям.

Пастернак от прямого ответа вождю уклонился. И тем самым невольно «сдал» Осипа Мандельштама безжалостной власти. Автора стихов о кремлёвском горце приговорили к ссылке в городок Чердынь на севере Пермского края.

Анна Ахматова потом написала (в «Листках из дневника»):

«…пошли собирать деньги на отъезд. Давали много. Елена Сергеевна Булгакова заплакала и сунула мне в руку всё содержимое сумочки».

В городке Чердынь Осип Эмильевич пытался покончить жизнь самоубийством. И 1 июня Елена Булгакова записала в дневнике:

«Была у нас Ахматова. Приехала хлопотать об Осипе Мандельштаме – он в ссылке».

Осип Мандельштам, Гулаг, 1934 г.