Сатира и юмор: Стихи, рассказы, басни, фельетоны, эпиграммы болгарских писателей - Петко Славейков

Перевод Н. Глен.

Стоян Венев.

Церковный хор. 1963.

Стоян Венев.

Свадьба. 1964.

СИЛА СЛОВА

В то время люди еще не осознавали силы слова: всю работу приходилось делать вручную.

Мои односельчане, правда, имели уже представление о его беспредельной силе, но их открытие еще не стало достоянием соседних сел. Помню, однажды крестьяне из Верхней Каменной Риксы тащили локомобиль; четыре упряга здоровенных буйволов были запряжены в эту машину и с трудом волочили ее по полю. Представьте себе паровоз Стефенсона, который приспособили колдыбать по проселкам, колеса которого громыхают по улицам обалдевших, разморенных жарой сел, а труба торчит подобно дальнобойному орудию, представьте себе, как это страшилище, которое глотает в день по скирде соломы, катится, не разбирая дороги, как оно стирает в порошок каждый камень, попавший ему под колеса, как вдавливает траву так глубоко в землю, что ей не вырасти раньше, чем через десять или двадцать лет, и то это будет не трава, а чахлая щетинка, робко вылезшая на дорогу; так вот представьте себе, как это страшилище неуклюже катится по полю, раскаленному солнцем, как оно добирается до подножья холма, а дальше не желает сделать ни шагу.

Крестьяне забегали, закричали, стали бить скотину, буйволы напружились, упали на колени, но сдвинуться с места не могли. «Темный народ, — сказали наши про мужиков из Верхней Каменной Риксы, — загубят скотину», — и поспешили им на выручку.

Они преподали им урок словесности, выпрягли буйволов и впрягли на их место слово. Как только они его впрягли, слово поднатужилось, и локомобиль пополз вверх по склону, а потом разогнался, вприпрыжку взбежал на вершину, перевалил через нее и помчался вниз с такой быстротой, что жители Верхней Каменной Риксы едва за ним поспевали. Люди, работавшие в поле, увидели, как бежит вприпрыжку локомобиль, за локомобилем крестьяне, за крестьянами буйволы, страсть как удивились и тут же пошли посмотреть, что это за чудеса. «Что это за чудеса?» — спрашивают они, а им отвечают: так, мол, и так, и объясняют все подробно — как буйволы упали на колени, как подошли наши, впрягли в локомобиль слово и он сразу припустил вверх по склону. «У слова, — сказали они, — страшная сила, оно само великая сила, это сразу видно, а мы дурачье, что до сих пор его не использовали». Рабочий народ увидел все своими глазами и убедился в великой силе слова.

Бегущий вприпрыжку локомобиль взбудоражил весь наш край. Один щебенщик бил щебень на дороге, но когда увидел, как послушно локомобиль припускает за словом, решил попробовать, не может ли слово и его работу сделать. Он послал слово бить щебенку, а сам улегся в тень и с прохладного островка под деревом наблюдал, как слово вместо него бьет щебень; честное благородное слово, оно било щебенку в два раза быстрее, чем щебенщик.

Когда эта весть распространилась, все взялись использовать слово — каждый в своей области. Чабаны уже не доили овец руками, а приспособили для этого слово, и пока оно наполняло ведра молоком, сидели в сторонке и делились воспоминаниями о первой мировой войне. Уже почти нельзя было встретить крестьянина, который поливал бы кукурузу и шлепал по грязи, закатав штаны до колен; в кукурузе там и сям виднелось только слово, которое, закатав штаны, шлепало по грязи и прокапывало канавки для воды. Один крестьянин в ту пору доставал камень из карьера — он собирался строить дом, и ему для фундамента нужен был камень, так вот, когда он узнал о великой силе слова, он тут же послал его в карьер. Слово привезло ему столько камня, что крестьянин построил из него дом, да еще остался камень на ограду.

Другой крестьянин подрядился возить бревна, и по дороге у него сломалось колесо. Он побился над ним, а потом ему вдруг пришло в голову поставить вместо колеса слово — авось довезет бревна до лесопилки. Возчик попробовал, и оказалось, что слово можно использовать и в качестве колеса. Очевидцы рассказывали, что оно катилось совершенно так же, как другие колеса, только немножко дымилось, потому что возчик забыл смазать его дегтем и оно всю дорогу катилось всухую.

«Ну и дурачье же мы были до сих пор, — говорили друг другу люди, — не умели жить словесной жизнью, некому было преподать нам урок словесности, и всю работу мы делали вручную. Кол надо обтесать — обтесываешь его вручную, пшеницу жать — жнешь вручную, сено ворошить — и сено ворошишь вручную». А теперь женщины больше уже не садились за стан ткать половики, а предоставили эту работу слову, и в каждом доме можно было увидеть, как слово навивает основу, споро работает челноком и равномерно качает бердо. Целым событием стало теперь, чтобы женщины, усевшись на лавочки у калитки, вязали мужьям носки; женщины больше не портили себе глаза вязаньем — вместо них у калитки сидело слово и вязало носки или пряло шерсть на расписной прялке. Не находилось больше и дураков полоть руками сорняки, для этого тоже применялось слово, и можно было видеть, как оно подчистую истребляет в полях сорняки, в то время как люди занимаются другими делами.

Словесная жизнь в моем крае дошла до того, что однажды распространился слух, будто в соседнем селе у одного крестьянина петух даже и близко не подходит к курам, а они, несмотря на это, несутся как оголтелые. Некоторые ходили в то село посмотреть, так ли это, и своими глазами видели, как петух сидит на заборе — а петух-то голосистый — и непрерывно произносит речи, а куры то и дело бегают к гнезду и кладут яйца. Наши никак не хотели поверить, будто сила слова может дойти до того, что куры начнут нестись без петуха, но это оказалось чистой правдой.

Одному пришло в голову проверить, может ли слово сделать пилу. Слово стучало и клепало несколько дней и сделало пилу. «Ну и ну, — сказали тогда наши, — это слово уже настоящие чудеса делает. Посмотрим, не может ли оно построить нам огневую мельницу (наши называют огневой вальцовую мельницу), — пускай построит нам огневую мельницу, чтоб нам не таскаться