Сатира и юмор: Стихи, рассказы, басни, фельетоны, эпиграммы болгарских писателей - Петко Славейков

которые правительство называет «мини-жилищами»… На справедливый протест нынешние правители ответили слезоточивыми гранатами. Жилья не строят, но принято решение построить в Неаполе еще одну американскую военную базу. А ведь строить жилые дома означает также дать работу тысячам безработных (в одном Неаполе их 15 тысяч)… Жилье для всех! Снизить квартирную плату! Деньги на жилье, а не на военные базы! НАТО — вон из Италии!»

А в остальном, если ездить лишь по курортным уголкам Неаполитанского залива, может создаться впечатление, что местные жители только и делают, что влюбляются, это единственное их занятие. Все они сплошь — весельчаки, неустанно распевающие канцонетты, страдают они лишь оттого, что любимая покинула их, но не теряют надежды, что, если однажды крикнуть погромче со скал «Вернись в Сорренто!», она тотчас вернется. И пойдет райская жизнь, как у ангелов, которые не заботятся ни о крове, ни об одежде, ни о пропитании. Только знай обнимаются под сенью дерев.

Позвольте, с чего же мы начали наш разговор об Италии? Ах, да! С Гая, древнего мудреца и поборника справедливости, одного из создателей римского права — основы юриспруденции всего цивилизованного мира. Так вот этот Гай не только заявил, что есть вещи, которые являются всеобщим достоянием, но оставил еще и определение, что такое закон.

«Lex est quod populus jubet atque constituit!»

То есть: «Закон есть то, что народ устанавливает и постановляет».

Интересно все же, предвидел ли Гай, что на древней земле Рима будет когда-нибудь господствовать закон, который разделит все, включая море: море для богатых и море для бедных.

Перевод М. Михелевич.

Йордан Радичков

СУМАТОХА

После возгласов: «Что там такое?», «Стой!», «Держи!», «Ах, чтоб тебя!» — все ринулись в суматоху.

Разумеется, самые шустрые ринулись впереди всех; мало сказать, ринулись — они как ракеты рванули вперед и тут же вышли на орбиту суматохи. С холмов понеслись ружейные выстрелы, по заснеженным склонам покатились черные точки; это возвещали о своем прибытии охотники; возвестив, они спешили прибыть поскорей. В трескотню выстрелов вплетался собачий лай.

По улице, стараясь не сбиваться с нахоженной в снегу тропки, бежал вприпрыжку коротконогий крестьянин. Коротконогие не могут бегать быстро, они больше подпрыгивают. Этот не составлял исключения. По дороге он схватил железные вилы и бежал, слегка подпрыгивая, с вилами в руках. Дорогу ему пересек худосочный крестьянин. «Отсюда или оттуда?» — спросил бегущий вприпрыжку, но худосочный даже не заметил его, потому что бежал чрезвычайно быстро.

Он бежал так быстро, что, если бы вы его тогда увидели, вам бы показалось, что он вот-вот вылетит из своей одежды, — до такой степени стремился он вперед, а одежда все-таки его задерживала. Полушубок его развевался далеко позади, свистя полами, шапки давно уже не было видно — она упала, еще когда худосочный набирал скорость, чтобы перескочить через забор. Он перескочил, а шапка не сумела и осталась лежать ничком в снегу.

Худосочный все больше обволакивался снежным облаком и на пологих склонах напоминал Галлееву комету. При сильном напряжении человек в известные моменты может воспротивиться земному притяжению. Этот крестьянин ему противился и стремился к суматохе. В каком-то месте полушубок не выдержал, повис в снежном облаке и, подхваченный воздушным течением, понесся в обратном направлении, довольно долго двигался таким образом в воздухе и представлял собой весьма странное и мистическое зрелище: деревенский полушубок движется один по улице, размахивая рукавами, переворачивается, спокойно планирует или неподвижно повисает в пространстве. Он действительно повис, но только на мгновение, и упал в снег.

Худосочного я больше не видел, но предполагаю, что до суматохи он добрался нагишом и нагишом вступил в суматоху. В сущности, тут и предполагать нечего, потому что стоит только вспомнить, как он бежал, и мы поймем, что было бы несправедливо бросать на него хоть тень сомнения.

Позже уже рассказывали, что другой крестьянин врезался в суматоху на такой скорости, что от страшного трения между крестьянином и воздухом крестьянин самовозгорелся, упал в снег (хорошо, что упал в снег!), снег начал таять, разносилось шипение, как от раскаленного железа, когда его закаливают, потом шипение утихло, но еще долгое время крестьянин чувствовал себя раскаленным и от него шел пар. Это рассказывали очевидцы, участвовавшие в суматохе, вполне резонно отмечая при этом, что крестьянину крупно повезло, что он упал в снег, ибо снег погасил его. А то ведь и сгореть бы мог!

В сущности, он был одним из первых. Только позже выяснилось, что охотники, прибыв на место, именно это прежде всего и увидели — как он шипит в снегу. Часть охотников бросилась ему на помощь, а другая часть тут же стала стрелять.

Охотники участвовали в суматохе главным образом выстрелами и палили все время, пока длилась суматоха.

Тем временем по тропкам или прямо по целине к суматохе по одному и группами приближались крестьяне. Одна группа в семь-восемь человек неслась легкой рысью. Бежавший вприпрыжку присоединился к этой группе и спросил, не упустили ли где-нибудь недорезанного поросенка, но группа ничего такого не знала. Подобный случай с поросенком имел место несколько лет назад, и тогда тоже поднялась большая суматоха, но то была веселая суматоха. Итак, группа не была в состоянии дать удовлетворительный ответ на вопрос бежавшего вприпрыжку.

Один крестьянин очень храбро шагал по снегу, вскинув на плечо блестящий топор, и с воодушевлением выкрикивал громоподобным голосом: «Эхма, эхма-а!» Он был из той категории людей, которые всегда вступают в суматоху с воодушевлением, не переставая — и по дороге к ней, да и в гуще суматохи — повторять свое трубное: «Эхма, эхма-а!» Таким был крестьянин с топором — столь же храбрый и неудержимый, сколь исполненный воодушевления.

Другой крестьянин, в замызганной шапчонке, выбежал на улицу и захлопал глазами. Руки у него тоже были грязные, потому что он замешивал отруби для скотины. Он похлопал глазами, прислушиваясь к стрельбе, и ему потребовалось совсем немного времени, чтобы тут же сориентироваться. Крестьянин понял, что он