Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков  Т. 3 - Андрей Болотов

 Итак, по наступлении дня, назначенного для богомолия и духовного празднества, поехали мы раным–ранехонько на Ивановскую площадь. Но как мы ни спешили, но нашли всю ее наполненную уже несметным множеством народа. Все улицы в кремле установлены были войсками, а подле самой колокольни стояло несколько вестовых пушек. По всему пространству от Красного главного крыльца до дверей Успенского собора сделан был помост, огражденный парапетом и устланный сукном красным, а все стены соборов и других зданий окружены были, наподобие амфитеатра, подмостками, одни других возвышеннейшими, и все они установлены были бесчисленным множеством благородных и лучших зрителей; так что множество оных, богатство и пестрота одежд их представляла в совокуплении своем разительное и прелестное для глаз позорище {Позорище — зрелище; чаще употребляется в смысле неприятного, постыдного позорного явления.}.

 Но ничто не могло сравниться с тем прекрасным зрелищем, которое представилось нам при схождении императрицы с Красного крыльца вниз, в полном ее императорском одеянии и во всем блеске и сиянии ее славы. Весь придворный ее штат, в богатейших одеяниях, последовал за оною, а пред нею шествовали разные чиновники и кавалергарды в их пышном и великолепном убранстве.

 По сошествии вниз, тотчас подошла она под приготовленный богатый балдахин, несомый над нею знатными вельможами. Шла она весьма тихим шествием в порфире и большой короне, и глаза всех и каждого устремлены были на оную. В самое сие время застонала вся земля от звука и звона великого множества колоколов на Ивановской колокольне, и звук большого колокола был так велик, что казалось, будто тряслась от него вся Ивановская башня, и многие боялись даже, чтобы она не упала. Все сие, в совокуплении своем, представляло сцену такой пышности и приятности, что изобразить ее никак не можно, и минуты сии были для всех нас прямо восхитительными!

 Как скоро окончилась божественная литургия и после ее благодарственный молебен, то при первом возглашении многолетия загремела вдруг стрельба из пушек, и земля застонала от оной. В след за сим загорелся и трикратный, беглый огонь из ружей от всего стоявшего в параде войска; а звон во все многочисленные колокола умножал собою еще более стон и гром, от того происходящий. Между тем императрица, вышед из церкви, таким же порядком Шествовала обратно в Грановитую палату и там принимала потом поздравления от всех своих знатнейших подданных.

 Долго все сие продолжалось, и мы все сие время стояли на своих местах и дожидались до того, как императрица отправилась в парадной своей карете в Пречистенский дворец, а вслед за нею поехал и тогдашний наследник, сын ее, с молодою своею супругою, Натальею Алексеевною, которую нам тогда еще в первый раз случилось видеть. Как в сем шествии препровождаемы они были своими кавалергардами, камергерами и другими знатнейшими особами верхами на лошадях, то и на все оное не могли мы довольно насмотреться и всем видимым налюбоваться.

 Насытив взоры свои зрением, а слухи всем слышанным, возвратились мы на свою квартиру, и сколько были довольны тем, столько горевали о том, что приуготовления для увеселительных зрелищ не были еще совсем готовы и что всего того надлежало нам дожидаться еще многие дни сряду. И как было сие необходимо, то все сие время употребили мы на разъезды для свидания с нашими в Москве знакомыми и друзьями, также на неоднократную езду на Ходынку, для смотрения на все деланные там ко всенародному празднеству приуготовления. Вся Москва занималась тогда сим осматриванием, и мы всегда съезжались со множеством карет, либо туда едущих, либо назад возвращающихся оттуда.

 Назначалось к тому преобширное поле, вплоть подле Москвы находящееся и Ходынкою называемое. На небольшом и отлогом возвышении, посреди всего сего поля находящегося, воздвигнут был превеликий, со множеством комнат и всходов и выходов павильон, могущий поместить в себе великое множество особ знаменитейших и дворянства. В оном назначаемо было быть общему собранию всех лучших сего торжества зрителей. Сей холм окружен был со всех сторон разными другими зданиями и предметами. С одной стороны, в недальнем расстоянии от павильона, воздвигнуто было некакое большое, круглое, низенькое здание, похожее на некакий обширный замок, с глухими вокруг стенами, и внутри имевшее отверстую площадку, окруженную вокруг с одной стороны помянутою глухою наружною стеною, а со внутренней — одними только колоннами, и самою легкою, наподобие навеса сверх их, кровлею. Все сие было раскрашено и расписано великолепным образом; но никто тогда не знал, на что бы такое сие здание такого особого рода назначалось, но после узнали мы, что оное назначаемо было для обеденного стола и что вся помянутая, длинная и узкая кругом галерея установится столами.

 Кроме того, наподобие крепости снаружи росписанного круглого здания, воздвигнуто было другое, также низенькое, но полуокруглое здание, составленное из множества прекрасно сделанных лавочек, наполненных разными купеческими товарами и украшенных также изящным образом. Здание сие отделено было от левого фаса главного павильона небольшою только площадкою, и для выхода к оному устроено было особое крыльцо. Все не понимали тогда, на чтоб такое и сие здание, с таким множеством лавок и товаров, было устроено, и многие мечтали уже, что императрица будет одарять сими товарами всех своих гостей или присутствующих на сем торжестве дворян; и разнесшаяся о том в народе молва побуждала и тех присутствовать при оном, которые сперва и не имели к тому хотения. Но после узнали, что как все сие обширное поле долженствовало аллегорически изображать ту маленькую и ничего не значащую частичку полуострова Крым, которую приобрели мы чрез заключение мира и которая была единственным плодом толь многих побед и пролитой толь многой человеческой крови, то окружающая сей холм с двух прочих сторон низменная и надолбами {Надолба (от «надалбливать», «долбить») — столбик, тумба.} от сего холма отделенная равнина должна была представлять часть Азовского моря, а холм — приобретенную частичку полуострова Крым, большой павильон — город Еникуль {Эникале.}, круглое здание — крепость Керчь, а полукруглое — Таганрог, как место, назначаемое для будущей великой торговли. Как и самые товары в лавках долженствовали предзнаменовать сию торговлю, всходствие чего и поделано было несколько небольших морских судов, и расстановлены с их мачтами и флагами в разных местах на оной равнине, представляющей море, будто бы плавающими, в рассуждении которой не мог я надивиться, что не пришло никому в мысль предложить, чтоб велеть всю ее вспахать или с ее снять зеленый дерн и тем придать более вида воды и моря, а холм оставить бы зеленый.