Леди и лорд - Сьюзен Джонсон

— Главное для меня — чтобы ты и наш ребенок были в безопасности. Так что я рад нашему отъезду.

— И все же твой голос печален.

Покачав головой, Джонни еще сильнее прижал ее к себе. Казалось, она сквозь одежду чувствует тепло его тела.

— Ты ослышалась. Мы останемся в Голландии настолько, насколько тебе захочется.

— А что, если я скажу «навсегда»?

— Ну и прекрасно. — Он любил ее, и этим все было сказано. А поместья… Что ж, Робби не хуже старшего брата сможет управлять ими.

— Я не заслуживаю такого прекрасного мужа. — Это было сказано в шутку, но Элизабет сразу же почувствовала, что недалека от истины. Получалось, что она действительно думала в первую очередь о себе и требовала от него слишком многого.

Он повернул ее лицом к себе, чтобы при бледном лунном свете лучше разглядеть ее черты.

— Нет, это ты удивительная, — мягко проговорил Джонни. — Ты подарила мне такую любовь, о которой я не мог даже мечтать. А скоро подаришь и ребенка… И мое счастье станет бесконечным! — Его рот медленно расплывался в улыбке по мере того, как торжественность его тона постепенно сменялась обычной шутливостью. — Я не говорю уже о наслаждениях, которые будут поистине неземными…

— Да уж, удивительная, лучше не скажешь, — усмехнулась Элизабет. Джонни редко изъяснялся столь высоким стилем.

На сей раз он рассмеялся от всей души:

— Самая удивительная из всех! Я такой еще не встречал.

— А встречал ты, конечно, многих… — В ее голосе появились первые признаки угрозы.

— Ах, нет, что ты! — быстро ответил Джонни. — Ведь до знакомства с тобой я жил затворником.

— Вы на редкость скользкий тип, Равенсби.

— Зато всегда рад угодить вашей милости, — пробормотал Джонни убедительным тоном заправского обольстителя. — Разве вы забыли, миледи?

Она не смогла удержаться от улыбки.

— Помню, помню… Надеюсь, в Голландии у вас будет достаточно свободного времени, чтобы проявить себя во всем блеске.

— Все мое время отныне ваше, — заверил он ее горячим шепотом, и в его голубых глазах запрыгали озорные искорки. — Я покажу тебе, что понимают под удовольствием голландцы.

— А они что, из другого теста сделаны?

— Потерпи немного, и все узнаешь, моя милая Битси, — скользнул он своими губами по ее лицу. — Всему свое время…

Эпилог

Через десять дней после прибытия в Голландию у них родился сын. Это произошло в Гааге. Малыш оказался покладистым — дождался, пока его родители не обосновались в светло-желтом особняке, стоящем посреди необъятных полей, расцвеченных тюльпанами.

Младенец был назвал Томасом Александром в честь деда по отцовской линии. Как и обещал Джонни той холодной ночью близ Летгольма, они зажили беззаботной жизнью на тюльпановых плантациях Граденпойса. Томми сразу же стал для них центром мироздания. Этот темноволосый малыш унаследовал неотразимую улыбку отца, и никто не сомневался в том, что со временем он научится ею пользоваться не хуже своего родителя.

Томми уже вовсю улыбался, когда в следующем месяце Робби отплывал в Шотландию. Тайный совет уже сомневался, правильно ли поступил, поставив вне закона эрла Грейдена, поскольку члены этого могущественного собрания все до одного оказались на грани финансового краха. Они не в состоянии были воспользоваться своими переводными векселями, чтобы привести в движение средства на счетах в банке Равенсби в Роттердаме. После того как в декабре лопнул банк Шотландии, кое-кто оказался действительно в незавидном положении. Торговцы королевских городов также внесли свою лепту, подав петиции, свидетельствующие о честности и лояльности эрла Грейдена, к которому абсолютно неприменимы такие понятия, как мятеж и измена. Ходили упорные слухи о том, что уже в августе грозный вердикт может быть отменен.

— Счастлив ли ты? — поинтересовалась Элизабет однажды ясным летним днем, когда все семейство нежилось под ласковым солнышком, сиявшим с лазурных небес.

— Бесконечно, — ответил Джонни и потянулся, чтобы поцеловать жену, лежавшую рядом на траве.

Прямо на земле была расстелена белая льняная скатерть с остатками обеда. Томми мирно дремал в своей корзине под сенью раскидистой сливы.

— А ты понимаешь, что в обычных обстоятельствах мы бы никогда не встретились?

— В таком случае мне пришлось бы изменить обстоятельства в свою пользу, — произнес Джонни тоном человека, привыкшего в любой ситуации брать груз ответственности на себя.

— Или мне пришлось бы найти тебя.

Поразмыслив недолго над словами жены, Джонни дипломатично согласился:

— Может быть, и так…

— Ты веришь в судьбу… в рок?

«Нет», — чуть было не сорвалось с его языка. Он верил, что люди творят судьбу собственными руками. И все же под слоем прагматизма в его душе тлел слабый уголек языческих предрассудков. К тому же ему было прекрасно известно, какой ответ больше понравится жене.

— Иногда верю, — проговорил Джонни, притронувшись к руке Элизабет, теплой от летнего солнца. В этот момент он почувствовал ее не только пальцами, но и душой и сердцем, как если бы некий мистический импульс передался ему, оставив отметину где-то глубоко внутри.

— Ты — моя жизнь, — прошептал он, — мой воздух, моя радость, мое наслаждение. Может быть, это и есть судьба, — осторожно добавил счастливый отец семейства, — как и то, что частичка моего отца вновь живет в нашем Томми.

Эти проникновенные слова напомнили Элизабет, как щедра и добра его любовь, и чувство вины, преследовавшее ее на протяжении последних нескольких недель, с новой силой проснулось в ее душе.

— Если ты захочешь возвратиться в Шотландию после того, как Тайный совет пересмотрит свое решение, — вымолвила она, внезапно приняв решение, — я подчинюсь твоей воле.

— Правда? — спросил он тихо, словно не веря услышанному.

Она решительно кивнула.

— Я же знаю, как много для тебя это значит.

— Тебе вовсе незачем идти на такую жертву ради меня. — Повернув голову, Джонни бросил на нее испытующий взгляд.

— Знаю. Но я сама того желаю. К тому же наш сын должен расти на родной земле.

Его голубые глаза еще несколько долгих секунд внимательно изучали ее, а затем Джонни, повернувшись на бок, схватил жену в объятия и расцеловал. Это были легкие и радостные поцелуи юноши. Падая на спину, он увлек ее за собой, и она, не успев опомниться, очутилась на его широкой груди. Его глаза светились подлинным счастьем.

— Спасибо тебе, — едва слышно произнес Джонни.

Только теперь Элизабет поняла, сколь тягостна для него голландская ссылка. Стоило ей только согласиться вернуться домой, его словно подменили.