Леди и лорд - Сьюзен Джонсон

— Поздравляю, ты успешно преодолел три лестничных марша.

— Как видишь. — Он поднял, но в ту же секунду снова уронил руки. Джонни сильно похудел, но, несмотря на впавшие щеки, его улыбка была прежней.

— Уже собрался уезжать?

На нем действительно была походная накидка из красновато-коричневой кожи, и на боку болталась шпага.

— Как только все вернутся, завершив последние дела. Они специально дожидались сумерек, чтобы выйти из дому. — Его высокая фигура качнулась в мерцании свечей, и он, сделав несколько шагов, с трудом сел на диван с высокой спинкой, стоявший как раз напротив письменного стола. — Я спустился специально для того, чтобы перед отъездом поблагодарить тебя. За все.

— Рада была услужить. — Ее улыбка была, как всегда, ослепительной. — Для меня было истинным удовольствием водить за нос Куинсберри и Годфри.

— Робби сказал мне, что ты не хочешь ехать с нами в Голландию.

Отложив перо, Роксана сплела пальцы. Прошла почти минута, прежде чем она ответила:

— Я не могу даже думать об этом — из-за детей. Хотя, если быть благоразумной, не должна была бы задумываться об этом ни при каких обстоятельствах. Он слишком молод. — Быстро взглянув на Джонни, она задумчиво поджала губы. — А я веду себя с ним, как последняя дурочка. В этом моя слабость.

— Если бы наш разговор происходил год назад, я, должно быть, полностью согласился бы с тобой. Тогда я просто представить себе не мог, что существуют иные радости, помимо случайных утех. Однако сейчас я чувствую себя вправе сказать тебе: если ты действительно любишь его, это вовсе не глупость. Боже правый, Рокси, кому, как не нам с тобой, понимать разницу между истинной любовью и тем, что называется amour[24]! Мы слишком долго усердно занимались одним, столь же старательно избегая другого.

— В нашем мире мужчина находится в предпочтительном положении. Молодая женщина для него — всего лишь вожделенная добыча, нечто вроде одной из bijoux[25], которой ему хочется обладать, едва та ослепила его своим блеском.

При этих словах Джонни усмехнулся:

— Но разве тебе самой не хочется обладать моим братом?

Она тоже улыбнулась:

— Если честно, то да. Не правда ли, как все просто? Положу его в шкатулку, где храню самые изящные вещицы, и буду вынимать, когда захочу на него полюбоваться. Отличное дополнение к моей коллекции!..

— Это было бы правдой, если бы ты не любила его, — мягко возразил ей Джонни.

— Верно… В этом-то и заключается вся сложность. Я старше его, но это не означает, что он будет покорен мне, как молоденькая любовница. Или я ошибаюсь?

Джонни рассмеялся.

— Насколько я знаю своего брата, такое определение ему вряд ли подойдет.

— Вот видишь, перед какой я дилеммой, — вздохнула Роксана, откинувшись на спинку кресла.

— Никакой дилеммы тут нет… Если, конечно, тебя беспокоит только мнение света, а не что-то другое.

— Ни за что не подумала бы, что могу быть столь робкой и… пустой. Сама себе удивляюсь.

— Ты просто красивая женщина, избалованная преклонением многих мужчин, — тихо заметил Джонни, глядя на нее так, словно перед ним только сейчас открылась ее красота: великолепная белая кожа, густые волосы цвета меди, влекущее женственное тело… — А потому возможные насмешки не могут не страшить тебя. Но не забывай, милая, как только нам с Робби удастся вырвать из рук Куинсберри по праву принадлежащие нам владения, у тебя появятся сразу два защитника, которые у кого угодно отобьют охоту дерзить тебе.

— А до тех пор не только я, но и мои дети изведают, что такое быть посмешищем, — грустно добавила Роксана, на лоб которой набежала тень.

— Те ли это дети, которых я так хорошо когда-то знал? Те самые, которые на протяжении десятилетия изводили целую дюжину гувернанток, репетиторов и учителей танцев? Любой домашний преподаватель, который хоть день проведет с такими учениками, вполне достоин звания великомученика и героя. Извини, но я что-то никогда не замечал за твоими чадами особой чувствительности.

— Так, значит, мои дети исчадия ада? — спросила Роксана. В улыбке ее между тем не было и тени враждебности.

— Да, но самые милые из всех, кого мне когда-либо доводилось знать… — Он тоже улыбнулся. — Наверное, именно поэтому я всегда превосходно находил с ними общий язык.

На минуту оба замолчали. Снова склонившись над столом, Роксана без видимой необходимости принялась приводить в порядок письменные принадлежности. Разложив все по местам, она заговорила, и в голосе ее на сей раз звучала неподдельная тревога:

— Робби все время говорит о свадьбе.

— Знаю. — Ее опасения были вполне понятны. Джонни и сам не сразу пришел к решению связать себя брачными узами с Элизабет. Для этого ему пришлось открыть для себя вселенную под названием Любовь.

— Я пыталась разубедить его, но мои доводы на него не действуют.

— Он любит тебя, и у него нет другого выбора. Почему бы тебе в самом деле не выйти за него замуж?

— Медовый месяц, как видно, слишком сильно подействовал на тебя. Ты теперь убежденный защитник брака. Подумать только!

— Да, защитник, причем самый искренний. Но только в том случае, если ты по-настоящему любишь его. Тогда это самое лучшее из всего, что для вас двоих можно придумать.

— Глас опытного человека…

— Который обращен к опытной женщине. Признайся, милая, разве не чувствуешь ты себя вновь счастливой теперь, впервые за многие годы, минувшие со дня кончины Джеми?

Роксана остановила на нем долгий взгляд. Словно два темно-синих озера смотрели на него с прекрасного лица, озаренного неверными огоньками свечей. Наконец, выйдя из задумчивости, она кивнула:

— Я чувствую себя виноватой… За то, что недостаточно верна памяти моего Джеми. Но ничего не могу поделать с собой. Да, я люблю, люблю безумно, словно мне снова шестнадцать.

— Вот видишь, это чувство все еще знакомо тебе.

— Зато тебе оно было неведомо, пока ты не встретил Элизабет.

— Нет, даже тогда я не изведал любви. Она пришла ко мне позже, когда оказалось, что Элизабет должна выйти замуж за другого.

— Ты слишком долго бегал от одной женщины к другой, а потому не смог сразу отказаться от старых привычек.

— Но разве я сбежал от тебя?

— Нет, — признала Роксана с дружелюбной улыбкой. — Какой же это побег? Ведь я и не думала бросаться за тобой в погоню.

— А-а… — Он бросил проницательный взгляд на женщину, которая так долго была усладой его жизни. — Вот, значит, почему у нас все так удачно сложилось.

— Это была на редкость приятная игра, Равенсби.

— Да… Я должен поблагодарить за это и тебя, — мягко произнес Джонни. — Мне нравилась наша дружба, и я буду рад породниться с тобой. Лучшей невестки на всем белом свете не сыщешь! Кстати, — напомнил он, — можешь заказывать к лету свадебное платье. Робби не намерен ждать дольше июня.