Союз пяти королевств. Трилогия - Татьяна Геннадьевна Абалова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И опять всплыли в памяти слова Фаруха, что Петр не покидает лабиринт только из-за Солнца. Роуз не ожидала, что червячок ревности, шевельнувшись где-то в животе, вызовет такую боль. Ей сейчас радоваться бы, что скоро появится жених, который ради нее преодолел шесть лабиринтов, а она думает об отношениях между Солнцем и Петром. Пока граф находился рядом, она чувствовала к нему притяжение, но сбежав из башни, отгородилась собственными проблемами. Она даже считала Петра виноватым, когда он отказался от «малявки», равнодушно отдав ее Шотсу.
Она ни разу не представляла, каково Петру в темнице, когда предмет его бахриманской страсти удаляется все дальше и дальше от него. Больно ли ему?
Перед глазами появилась картина, как еще один бахриман – Анвер вбежал в комнату к Лолибон. Его трясло, но, увидев королеву, молодой жрец заметно успокоился, а прикоснувшись к ней, и вовсе ожил.
Боже, какой же сильный духом Петр, если смог вырвать ее из сердца, не стенать при встрече, даже казаться равнодушным.
Но отчего же ей тогда так больно?
Принцесса вздохнула. Петр терпел ненавистную королеву, по приказу которой его избивали, не уходил из лабиринтов, хотя легко мог вызвать портал. Неужели он оставался во дворце только из-за Солнца – прямой наследницы Тонг-Зитта?
Зная его, Роуз могла бы поклясться, что не власть привлекала Петра – он легко отказался от владения Северной Лорией, отдав Роуз Шотсу. Значит, здесь замешаны чувства к другой принцессе.
Роуз не заметила, как из глаз полились слезы. Только когда стало совсем трудно дышать и сдерживаться, она бросилась на кровать и зарыдала в голос.
Как ни страшно признаваться самой себе, но Роуз поняла – ее сжигает ревность. Она даже готова была вернуться во дворец, лишь бы увидеть графа, о ком в пылу побега забыла. Она ужасно этого стыдилась.
И еще один вывод убил ее своей правдивостью: она не хотела видеть Руффа. Что она скажет жениху? Что разлюбила? Он ради нее прошел шесть опасных лабиринтов, а она не может представить, как обнимет его.
Схватив край простыни, Роуз вытерла лицо. Ледяная вода в ведре на этот раз показалась недостаточно прохладной, чтобы остудить внутренний жар.
Роуз рывком открыла окно и стала буквально глотать стылый вечерний воздух. Сзади хлопнула дверь, и к ней метнулась тень.
– Дура! Предупреждала же!
Сильные руки оттащили ее от окна и швырнули на пол. Створки немедленно закрылись.
Оглушенная падением, Роуз попыталась встать, но не смогла. Кто-то, не различимый в темноте комнаты, склонился над ней, легко поднял и положил на кровать. Смутно знакомый мужской голос произнес:
– Да у нее жар!
– Как не вовремя! – Санти прохладной рукой потрогала лоб Роуз.
– И что теперь? Позвать к ней Руффа?
– Да. Пусть он займется своей невестой. А тебе нужно возвращаться во дворец. Ты знаешь, как действовать.
Уже открыв дверь, Санти с нажимом произнесла, обращаясь к незнакомцу:
– Только сними с него цепи, и он уйдет через портал. Будь осторожен.
Засыпающая Роуз из диалога выхватила только последние слова и с облегчением подумала, что Петр скоро окажется на свободе.
А ночью он к ней пришел. Петр нежно целовал ее лицо прохладными губами, шепча слова любви, которые она, оказывается, мечтала услышать.
Роуз послушно задрала руки вверх, когда он сказал, что нужно снять рубашку, помогла развязать шнурки на штанах и приподняла ягодицы, чтобы Петр сдернул их.
Прижалась к нему, стараясь поделиться жаром, с наслаждением вбирая прохладу крепкого мужского тела, плавилась под ласками рук, с восторгом слушала свое имя, которое он произносил хриплым от страсти голосом.
И сама не отставала, делилась поцелуями, подставляла груди под жадные губы, трепетала, когда мужские пальцы доставляли острое удовольствие, опустившись ниже, туда, где она стала влажной, несмотря на жар. Послушно раздвинула ноги и приняла его тяжесть. Подняла руки, чтобы закопаться пальцами в кудрявые волосы и притянуть лицо для еще одного поцелуя.
Что-то было не так. Роуз никак не могла сообразить, что ее волнует. Она открыла глаза, но ничего не увидела, кроме тени мужчины, нависающего над ней. Занавес плотно зашторил окно, не пропуская ни полоски лунного света.
Пальцы принцессы ухватили прядь жестких волос Петра и потянули: локон оказался длинным, гораздо длиннее, чем мог быть у графа.
Роуз закричала, не понимая, кто сейчас прижимает ее к кровати, попыталась руками спихнуть тяжелое тело, выскользнуть из-под того, кто точно не мог быть Петром.
И вдруг комната ярко озарилась. В мерцании, разорвавшем стену, появилась фигура Петра. Он застыл, глядя на кровать, где сплелись два нагих тела. Руфф, принц Бреужский, обнимал Роуз, а она извивалась под ним, и в порыве страсти, цепляясь за длинные локоны жениха, кричала.
Открылась дверь. В комнате стало больше еще на одного зрителя. Голос Санти разрушил напряженную тишину, установившуюся после открытия портала и появления Петра:
– И ты еще сомневался? Как видишь, ей действительно хорошо.
Свечение померкло, стена обрела прежнюю форму, дверь с шумом захлопнулась. Роуз осталась наедине с Руффом, который продолжал лежать на ней.
– Потерпи, малышка, сейчас нам обоим будет приятно, – прошептал он, желая возродить ту страсть, что минуту назад сжигала его невесту.
Роуз не знала, откуда взялись силы, но она сбросила с себя недоумевающего Руффа, соскочила с кровати и кинулась к двери, чтобы догнать Санти и объяснить хотя бы ей, как она ошиблась. Но дверь оказалась запертой снаружи.
– Иди сюда, Роуз. Не дури, – Руфф похлопал ладонью по постели. Этот звук показался до того отвратительным, что Роуз закрыла уши руками. Она в темноте едва различала жениха, но почувствовав, что он поднимается, попятилась к окну, выходящему на задний двор.
– Ну же, малышка. Разве нам плохо? Вспомни, как ты стонала и говорила, что любишь. Давай, закончим то, что начали.
Следя за Роуз, он продолжил ее уговаривать.
– Может, ты переживаешь, что мы согрешили до свадьбы? Успокойся, я все
