Черный ксеноархеолог - Юрий Валерьевич Максимов

Впервые за долгое время я делаю что-то по-настоящему правильное.

Нужный нам отсек был заставлен высокотехнологичным оборудованием, среди которого сидели двое парней в серой форме механиков. Один поднялся при виде нас и вытянулся. Точнее, вытянулся он при виде Ванды как старшей по званию. Второй остался сидеть за пультом – устав требовал, чтобы кто-то из механиков всегда следил за приборами.

– Старший инженер Ламоро, я доставила матроса Светлова.

– Жду приказа! – рявкнул он.

Ванда посмотрела на меня, и я спросил инженера:

– Можно ли войти в реактор?

– Да. Есть вход. Но только когда реактор погашен. Для его полной остановки и охлаждения нужно два часа.

– Мы не можем остановить реактор во время сражения! – воскликнула Ванда.

Я задал инженеру второй вопрос:

– Возможно ли войти в реактор, когда он работает?

– Да. Есть защита, но ее можно обойти.

– Выполняйте.

Гражданский специалист стал бы спорить, изумляться, спрашивать, зачем это надо, и, конечно же, отговаривать. Но передо мной стоял специалист Космофлота – он лишь кивнул и вернулся на свое место за пультом. Там Ламоро перебросился со вторым механиком парой фраз, в основном состоящих из незнакомых мне терминов, и оба начали что-то быстро вводить через клавиатуры.

– Ты собираешься войти в работающий реактор? – спросила Ванда.

– Да.

– Мы не можем тебя потерять! Тебя нужно доставить контр-адмиралу.

Я повернулся к ней и сказал:

– Ксенотехнология защитит меня внутри реактора.

«Это вовсе не факт», – встрял Гемелл.

Вздохнув, я произнес:

– Капитан должен был передать вам копию моего рапорта, мэм. Если что-то пойдет не так, вы доставите ее контр-адмиралу.

В глазах Ванды промелькнула растерянность, и я добавил:

– Мне нужна связь с вами. Когда я буду внутри, пожалуйста, сообщите о результатах. Остановились ли ракеты.

Она обратилась к Ламоро, и тот отдал приказ второму механику, который, достав из уха белую бусинку, потер ее о штаны и протянул мне.

– Просто вставить в ухо? – уточнил я.

Парень кивнул и добавил:

– В правое.

Когда я засунул эту штуковину, послышался искусственный голос, монотонно бормочущий какие-то цифры.

– Сейчас отключу лишнее и оставлю только канал с лейтенантом Новак, – сказал механик, возвращаясь на свое место.

Несколько движений его руки по клавиатуре – и бормотание в ухе прекратилось.

– Ты не говорил капитану, что план предполагает риск для твоей жизни, – тихо сказала Ванда, подойдя вплотную. – Нужно доложить. Я уверена, он такое не одобрит.

– Не стоит беспокоить капитана, мэм. Поверьте, риск минимален.

– У нас все готово, – доложил Ламоро и показал рукой. – Вон та металлическая дверь, матрос.

– Спасибо, сэр!

– Отставить! – сказала Ванда инженерам. – Этот план нуждается в дополнительном согласовании!

– Простите, мэм, мы получили прямой приказ оказать полное содействие матросу Светлову.

Старший инженер Ламоро вопросительно посмотрел на меня.

– Начинаем, – сказал я ему и повернулся к Ванде.

Во взгляде ее читалось смятение. Странно. Только что она готова была погибнуть сама, оставить на смерть всю команду корвета, включая собственного отца, но… кажется, несмотря на все понятия о приказах, долге и самопожертвовании, она хочет спасти меня… Как такое может быть? Я все никак не мог понять эту женщину. Она меня ненавидит или любит?

«Ты просто очень ценный ресурс», – сказал Гемелл.

Но мне кажется, в этот раз он ошибался.

– Все получится, – заверил я Ванду. – Но если вдруг что-то пойдет не так… извините, что прошу об этом, но мне больше некого попросить… Позаботьтесь о моей жене.

Отцепив с пояса скипетр, я протянул его Ванде.

– Когда Лиру перенесут в операционную, просто прикоснитесь к ней наконечником. С намерением оживить.

Помедлив, она взяла скипетр и ответила:

– Я позабочусь.

Как только я закрыл за собой первую металлическую дверь, чувство вины, душившее меня весь день, ослабило хватку. Вина перед Лирой. Вина перед Вандой. Вина перед Гемеллом за те слова. Вина перед дядей Филипом и обреченной командой корвета. Вина перед погибшим таэдом. Вина перед людьми, изуродованными по моему приказу в особняке Босса. Вина перед Герби. Вина перед мамой, которая отнюдь не мечтала увидеть своего сына преступником…

«Вина перед Богом».

Наверное, перед Ним тоже. И полное непонимание, что со всем этим делать. Я запутался. Потерялся.

Но сейчас, в полутемном техническом коридоре, освещенном красными лампами, я впервые вздохнул свободно. Все стало простым и понятным.

Если у меня получится спасти корвет, то это, конечно, не сотрет мои ошибки и грехи, но все же я стану чуть меньшим подонком, чем был до того, как вошел в эту дверь. А если у меня ничего не получится и мое тело разнесет здесь на атомы… Что ж, по крайней мере, я выйду из тупика, в который забрел.

Мои шаги гулко раздавались в пустом техническом коридоре.

Я не хотел умирать. Я просто чувствовал себя так скверно, что мысли о смерти не пугали. Она казалась приемлемым выходом. Нежелательным, но допустимым.

«Так ты это делаешь из-за чувства вины? В надежде на искупление?»

«Отчасти. Но самое главное – спасти людей. Я хочу, чтобы они жили и чтобы больше никто не погиб из-за моих поступков».

Гемелл не давал гарантии, что я выживу, и с каждым шагом это все больше занимало мой ум.

Боюсь ли я смерти?

Никто не боится, пока ему ничто не угрожает. Но когда смерть покажет свой оскал на расстоянии вытянутой руки – тогда и только тогда ты сможешь честно ответить на этот вопрос.

Взявшись за ручку последней двери, я понял, что боюсь смерти. Еще пару минут назад, войдя в этот коридор, я думал о ней как о приемлемом выходе, но сейчас понял: нет, совсем не приемлемый!

Я хочу жить!

Но что делать? Повернуть назад? Это возможно. Сказать, что попробовал, но не получилось. Никто не сможет проверить. Еще есть время вылететь с корвета на спидере… Предать, но выжить, ценою жизни тысячи человек. Или же попытаться спасти их ценою своей жизни.

Ванда права: есть вещи пострашнее смерти. Я больше не предам. Ни за что!

И все же я никак не мог найти в себе решимость опустить холодную ручку вниз и открыть дверь. Мое тело словно оцепенело. Снаружи бушевало сражение. Прорвавшиеся сквозь заградительный огонь ракеты Спецконтроля с каждой секундой все ближе подбирались к корвету, а я трусливо тянул время. По лицу текли капли пота.

Не это ли та пропасть из сна, к которой мы с Гемеллом двигались все это время? Там, за дверью?

«Если хочешь, я могу это сделать», – предложил он.

Так же, как на Фомальгауте-2. Нет. В этот раз я должен сделать все