Испытание адом - Дэвид Вебер

«И тот факт, что ты поддержал рекомендации Шэннон гнать как на пожар, вовсе не упростил задачу Карен», – сухо сказал он себе. Правда, на выбор тактики такие мелочи повлиять не могли. Его оперативная группа неслась в гиперпространстве и готовилась к стремительному переходу в нормальный космос. Многим из его подчиненных было не по себе, но ребята перестанут хмуриться задолго до того, как сблизятся с манти и выйдут на огневую дистанцию. Совершив переход на скорости в сто восемьдесят тысяч километров в секунду, корабли, вынырнув в нормальном космосе, должны сохранить скорость чуть более четырнадцати тысяч. Гиперграница системы составляла чуть более двадцати световых минут, орбита планеты была удалена от своей звезды класса G4 на девять световых минут, а курс их проложен так, чтобы вынырнуть на минимально возможном расстоянии от планеты. Если расчеты Лоу верны, им предстоит вынырнуть в нормальное пространство почти точно в одиннадцати с половиной световых минутах от цели. При начальной скорости в 14 390 км/сек и постоянном ускорении 450 g они достигнут орбиты планеты за сто шестнадцать минут. При этом их скорость при пересечении линии орбиты составит более 45 000 км/сек. Гашение такой скорости займет немало времени, однако это более чем компенсировалось преимуществами вторжения на высокой скорости. Даже если окажется, что мантикорско-занзибарских сил вполне достаточно, чтобы отбить нападение, скорость опергруппы почти не оставит обороняющимся времени для завязывания боя. И в любом случае атакующие корабли пролетят достаточно близко от планеты, чтобы уничтожить ракетами орбитальные крепости, не слишком задев при этом торговые суда нейтралов... да и саму планету.

Во всяком случае, Турвиль на это надеялся. Даже случайное поражение ракетами гражданских объектов на поверхности планеты было чревато тяжелейшими последствиями. Турвиль никогда не простил бы себе бессмысленного убийства беззащитных людей, но проблема заключалась не только в его моральных терзаниях, но и в наказании, которому могла подвергнуться Республика. Нарушение Эриданского эдикта, категорически запрещавшего обстрел и бомбардировку населенных планет, за исключением точечных ударов по военным объектам, автоматически повлекло бы за собой санкции со стороны Солнечной Лиги. Именно автоматически – без предупреждений, нот, деклараций и резолюций. Эриданский эдикт, уже пятьсот три года являвшийся важной составной частью Конституции Лиги, не оставлял простора для толкований. Любая группа космических кораблей, пиратская или входящая в состав вооруженных сил любого звездного государства, будучи уличенной в обстреле или бомбардировке населенной планеты без предложения капитулировать, подлежала уничтожению силами Флота Лиги.

Турвилю подумалось, что это один из тех редких случаев, когда Лига обозначила свою позицию четко и недвусмысленно. Причем это была далеко не пустая декларация: с 1410 года эры Расселения данное положение эдикта применялось на практике пять раз.

В первые два столетия после того, как парус Варшавской сделал звездные войны реальностью, галактика повидала немало зверств, включая и нападение космических сил на беззащитные планеты. Это и тогда влекло за собой ужасные последствия, а мощь современного оружия позволяла любому дредноуту или даже линкору, после подавления средств противокосмической обороны, просто стереть с лица планеты все находящиеся на ее поверхности населенные пункты. Кинетическое оружие позволяло с несравненно большим эффектом повторить так называемый «Маневр Хайнлайна»: в 39-м году до эры Расселения, во время Лунного Мятежа бунтовщики сбрасывали на Старую Землю через гравитационный колодец набитые скальными обломками грузовые баржи. Естественно, ракета, устремлявшаяся к цели с ускорением в семьдесят-восемьдесят тысяч g, могла произвести куда более страшные разрушения, чем это примитивное оружие. А в отличие от ядерного, кинетический удар не заражал атмосферу, почву и воду, оставляя планету пригодной для заселения захватчиками.

Однако число желающих порезвиться резко сократилось после того, как перенесшая страшную трагедию на одной из своих планет Солнечная Лига не только единогласно приняла Эриданский эдикт, но и включила его в качестве Девяносто седьмой поправки в Конституцию. Бойня на Эпсилоне Эридана унесла семь миллиардов жизней, и Лига об этом не забыла. Ни один человек, пребывавший в здравом уме, не рискнул бы лишний раз напомнить соларианцам об этой трагедии и навлечь на себя всю грозную мощь космофлота Лиги.

Турвиль мысленно отмахнулся от посторонних мыслей и постарался сосредоточиться на насущном. Эриданский эдикт не имел никакого отношения к его сегодняшней миссии, и думать ему следовало не о солли, а о манти...

– Кажется, вы говорили, что хотите подтолкнуть Холдермана состряпать для нас заведомо невыполнимое задание, – заметила Джеки Армон, когда они с Элис Трумэн спускались на лифте в штаб крыла.

– Верно, – невозмутимо согласилась Трумэн. – Правда, я в нем немного разочаровалась. Думала, что он способен на большее.

– Способен на большее? – эхом переспросила КоЛАК и покачала головой. – Куда уж больше. Он уменьшил наши возможности по маскировке на восемьдесят пять процентов, настолько же срезал способность генерировать помехи и создавать ложные цели и на сорок процентов снизил эффективность активных средств защиты. Неужели этого мало?

– Ну, в общем-то, хватит, – со смешком согласилась Трумэн. – Он надеется уничтожить большую часть крыла – но эта задача, учитывая качество подготовки ваших людей, которое Холдерман упорно не хочет признавать, труднее, чем ему кажется. И все, чего ему удастся достичь, будет возможно только благодаря несуразной форе... и когда адмиралы Капарелли и Эдкок начнут задавать острые вопросы, обосновать необходимость игры в поддавки будет очень непросто.

Лифт остановился, двери плавно раздвинулись, и Трумэн, выйдя вместе с Армон в коридор, понизила голос.

– Ослабление ваших электронных возможностей вообще ничем не оправдано, а преувеличение возможностей хевов никак не соответствует тому, с чем, по данным флотской разведки, мы можем столкнуться не только сейчас, но и в ближайшем будущем. Он так глупо и неуклюже попался, что я чувствую себя виноватой... будто спихнула бедного птенчика в пруд, кишащий сфинксианскими квазищуками.

– Да ну? – Армон склонила голову набок, искоса посмотрела на капитана и криво улыбнулась. – А вот мне, с учетом предстоящего, кажется, что роль птенчика буду исполнять я. Надеюсь, вы извините меня, если я скажу, что не испытываю добрых чувств к нашему доброму адмиралу?