Испытание адом - Дэвид Вебер

Впрочем, в своем неверии он оказался почти прав: этот губительный шквал ему довелось увидеть лишь один раз в жизни.

Генрих Гейнс и Андреа Ярувальская непроизвольно прильнули друг к другу, а их взгляды оставались прикованными к голограмме. «Колдовство» находилось в безопасности: корабль был недосягаем для вражеского огня и имел преимущество в скорости, позволявшее ему достигнуть гиперграницы задолго до того, как какой-нибудь капитан хевов мог хотя бы подумать о погоне. Впрочем, никого из хевов не интересовала такая мелочь, как удирающий тяжелый крейсер. Их внимание было приковано к куда более ценной добыче.

При виде происходящего Гейнс издал тихий стон, а Ярувальская отстраненно подумала, что флотская разведка недооценила уровень модернизации, произведенной хевами при техническом содействии Лиги. Разведчики оценивали прирост огневой мощи в пятнадцать процентов, а на деле речь шла о двадцати. Такое число одновременно вылетевших пташек способно перегрузить все системы...

Мысли ее замерли, когда ракеты хевов вышли на рубеж поражения. Защитный залп несколько проредил атакующий рой, но он был слишком слаб, чтобы хоть как-то повлиять на судьбу атакуемых. Более четырех тысяч ракет уцелело. Их ядерные боеголовки взорвались, накачивая энергией лазеры, и смертоносные лучи вспороли пространство, кромсая защитные поля и корпуса кораблей Сантино.

«Все закончилось очень быстро», – оцепенело подумала Андреа. Тем, кто погиб сразу, можно сказать, повезло. Совсем недавно голографический экран показывал три королевских супердредноута, которые вели за собой четыре линейных крейсера и восемь тяжелых. Спустя девятнадцать секунд после взрыва первой лазерной боеголовки хевов в пространстве остались два подбитых тяжелых крейсера, изуродованный корпус линейного и туча обломков, среди которых то здесь, то там вспыхивали, слепя глаза, взрывавшиеся реакторы.

Ярувальская слышала чьи-то тяжелые вздохи, чьи-то всхлипывания, чью-то яростную брань, за которой скрывались боль и беспомощность, но так и не отвела взгляд от монитора. Корабли хевов добивали еще не окончательно уничтоженные корпуса бортовыми огневыми средствами, но, как оказалось, залп Сантино тоже не пропал даром. Один вражеский супердредноут разлетелся на куски, как и флагманский корабль несчастного мантикорского адмирала, а второй получил такие повреждения, что от него уже торопливо отлетали спасательные капсулы и шлюпки. Однако основные силы вражеской армады уцелели, и она неудержимо продвигалась вперед. Лишь когда враги, погубившие стольких людей, с которыми она бок об бок служила последние два года, занялись уничтожением орбитальных устройств, Ярувальская позволила себе отвернуться. Хевы, пустив в ход старомодные боеголовки, разносили в пух и прах брошенные сооружения, но нестерпимо ярких вспышек ядерных взрывов Андреа уже не увидела. Чувствуя себя старой, раздавленной и никчемной, она повернулась к главному экрану спиной и вышла из отсека.

Глава 33

– Макси, что ты думаешь по поводу этого бреда? – спросил, скривившись, Скутер Смит.

Инструктаж перед учениями проводился в два этапа, причем сначала коммандер Стахович и капитан Армон собирали технический персонал, а уж потом ставили задачи перед командным составом. Двое приятелей благоразумно устроились в последнем раду, за спинами младших офицеров и старшин инженерной службы, что позволяло им тихонько обмениваться мнениями.

– А чего тут думать, – отозвался, почесывая бок, Максвелл. – Кому-то из больших шишек приспичило уделать наш «Минни» по полной программе. Можно подумать, будто ты никогда не сталкивался с такими наездами.

– И больше тебе сказать нечего?

– Скутер, на кой мне хрен молоть языком, коли от нашей с тобой болтовни все равно ни черта не зависит? Ясно ведь: эта задница Холдерман решил вставить нам свечку. На кой ему это понадобилась, я не знаю, но он мне докладывать не станет. Так что, дружище, кончай попусту суетиться. А если не можешь, то тереби кого-нибудь другого.

– Ты, похоже, не хочешь видеть ничего, кроме своего ящика с инструментами, – фыркнул Смит.

– Почему бы и нет? – ухмыльнулся в ответ Максвелл. – Это, знаешь ли, хороший способ не навлекать на себя недовольство начальства.

– Ага! – фыркнул Скутер. – Ну конечно, по этой части у тебя богатейший опыт на всем флоте.

– Удар ниже пояса! – печально констатировал Максвелл. – Впрочем, от такого парня, как ты, ничего другого ждать и не приходится.

Физиономия Смита расплылась в улыбке: пикировка с другом помогла ему поднять подпорченное инструктажем настроение. Хотя по существу Максвелл был прав: Холдерман нажал на арбитров и добился внесения в условия учений пункта, в соответствии с которым ЛАКи «Минотавра», приближаясь к базе «Ханкок», лишались права использовать маскирующие технологии. Скорость, направление, стартовая позиция были оставлены на усмотрение командира, но ЛАК-крыло лишили одного из главных его преимуществ. Более того, посредники постановили снизить предельную эффективность противоракетной обороны крыла на сорок процентов, под предлогом «учета возможных успехов противника в области модернизации средств обнаружения и управления огнем». С точки зрения Смита, вводная представляла собой полный бред.

Правда, напомнил он себе, на этот раз учения будут проводиться не виртуально, а в реальном космосе, что, на худой конец, не позволит Холдермановой шайке вносить произвольные изменения в программу прямо по ходу операции. Правда, условия и без того были – хуже некуда. В отличие от Максвелла, Скутер имел свои соображения по поводу побудительных мотивов Холдермана, а вот что заставило капитана, не протестуя, согласиться на откровенно дискриминационные условия, он понять не мог.

«Впрочем, – философически рассудил он, – и капитанам случается вляпаться в повидло. По крайней мере, „плохих парней“ против нас не так уж много. Сколько их там будет нас искать? Сама база, пять супердредноутов и тяжелые крейсера? Конечно, сенсоров у них до черта, но капитан Армон на мякине не проведешь. Она и коммандер Стахович наверняка придумают способ устроить им такой ад, что Холдерману и не снилось»

– Время до перехода? – спросила гражданка контр-адмирал Келлет своего астрогатора, поднявшись на флагманский мостик «Шомберга» вместе с гражданкой комиссаром Людмилой Пеневской.

– Примерно шесть часов сорок три минуты, гражданка адмирал! – четко доложил коммандер Джексон.

Кивком поблагодарив офицера, Келлет повернулась к Пеневской. Та ответила ей бесстрастным взглядом, но спустя мгновение улыбнулась.