Свет обратной стороны звезд - Александр Петров

Конечников подивился логике призрачной спутницы, которая всегда была рядом, но вмешивалась, только когда складывались крайние обстоятельства.

Наедине с собой он признавал, что мертвая эланка не была его врагом. В голове крутились картинки их призрачной жизни, которая временами была слаще меда, а порой оборачивалась невыносимой пыткой. Но в том не было вины Лары. Просто иначе и быть не могло, когда девушка из старинного эланского рода любит пленного инвалида.

Но сейчас, он был в замешательстве, выбирая, поверить или нет…

Ведь у мертвых своя логика. Она ведь много раз предлагала ему уйти в края счастливой охоты, не считая это чем-то плохим.

Конечников долго изучал и тот и другой тексты, пока не понял, что до дрожи боится произносить эти мантры, одна из которых могла оказаться смертельной.

Варианты были обозначены на редкость четко — вечная жизнь или быстрая, запредельно мучительная смерть.

Поразмыслив, Федор отложил до лучших времен испытание, пока он не наберет данных и не решит, кому поверить в этом деле.

Конечников долго ждал смены, размышляя и сравнивая светловолосую, зеленоглазую Александру и кареглазую брюнетку Лару.

Наконец, в дверь деликатно постучали. Это была не Виктория. За дверью, поправляя легкомысленно короткий халатик, стояла Елена.

— Здравствуйте, Федор Андреевич, — поприветствовала она его.

— Здравствуй Леночка, — с наигранным радушием ответил он ей.

— Федор Андреевич, разрешите я у вас немного уберусь. Сейчас обход будет. Борис Николаевич станет ругаться, если увидит беспорядок.

— Пожалуйста. Палата в вашем распоряжении. Делайте, что хотите.

Конечников убрал книгу под замок, включил охранную сигнализацию и отправился в коридор, чтобы не мешать девушке. Спрашивать напрямую, отчего Елена дежурит не в свою смену, Конечников, после некоторых колебаний, не стал.

Далее все было как всегда. Доктор, потом «особист». Борис Николаевич, по-обыкновению чуткий к своему подопечному, доложил, что Виктория заболела, умудрившись простудиться в жару. Федор только пожал плечами. Заболела — значит заболела.

Он подумал, как удачно все складывается. Значит, у него есть целый день для чтения.

Потом был обычный, ничем не примечательный завтрак, капельница, томограф, биорезонанс. Около 11 все закончилось.

Конечников взял книгу и выехал на кресле в парк. Выбрал маршрут по самым глухим местам и снова принялся за чтение.

Он наскоро пробежал взглядом по страницам, где описывались самые отвязные способы совокупления, которые практиковали в свободный день Максим и Ирина.

Читать такое, не имея рядом доброй девочки Вики, готовой быстро удовлетворить его при помощи рта, было просто мучительно. Дальше пошел более содержательный текст.

«… В субботу, после обеда, покой в доме Максима был нарушен громким сигналом. Мелодия вызова раздавалась долго и настойчиво. Она плыла по пустым коридорам и комнатам, пока остановленный на самом интересном месте Максим одевался и загребая шлепанцами топал к терминалу. В такт ее трелям в историке росло глухое раздражение.

На экране был сам князь — император. Он располагался за столом. В окне позади него над темнеющей землей плыли далекие, подсвеченные розовым облака. Вид был характерен для большой высоты.

— Здравствуйте, Ваше Величество, — приветствовал его историк.

— Добры день, Максим Александрович, — с неизменной рассеянной улыбкой отозвался Князь князей. — Как вам отдыхается?

— Спасибо, хорошо, — ответил Максим.

Это прозвучало не слишком любезно. Историк и сам это чувствовал. Раздражение вдруг вырвалось наружу.

— Максим, ну зачем сразу в штыки, — огорчился император. — Надеюсь, я не оторвал вас от важных и серьезных занятий?

— Нет, Ваше Величество, — тон Максима, который справился с гневом, стал по-деловому отстраненным.

— Никуда сейчас ехать не планировали?

— Нет.

— А давайте ко мне, на «Серебряный Ворон», — предложил император. — Мы тут скоро будем пролетать мимо вас. Маленькая вечеринка для своих. Мы в дороге уже часов 30 и у нас все время закат. Приезжайте и вы на пару часиков. Пригласите от моего имени Ирину. Возьмите купальные костюмы.

— Хорошо, Ваше Величество.

— Я пришлю за вами люггер. Он появится примерно через двадцать минут. Будьте готовы к взлету.

— Буду, Ваше Величество.

Кто это был? — поинтересовалась Ирина, когда Максим вернулся в спальню.

— Император, — ответил тот

— Что хотел? — поинтересовалась она.

— В гости приглашает, — с усмешкой ответил Максим.

— Это здорово, — загорелась Ирина, но тут же, вспомнив ревнивую Рогнеду, погасла. Она внимательно взглянула в глаза Максима и спросила — Скажи, а правда, что за убийство амазонке бреют голову? И этим все и ограничивается?

— Да, — ответил историк.

— И часто это случается? — поинтересовалась она.

— Бывает… На моей памяти было 2 раза. Я имею в виду — за то время пока я работаю во Владимире. В ВИИРе эти случаи довольно бурно обсуждали. Обычно хозяева Дома Вечности, — стараются, чтобы никто не узнал.

— Твари, — вздохнула Ирина. — Каста безголовых.

— Мы можем не ехать, — попытался разрядить обстановку Максим.

— Максим Александрович, — ответила Ирина, — совсем врать не умеешь. Ты хотел сказать — «Я с удовольствием отправлюсь один».

— Нет. Но можешь остаться дома, если не хочешь к джихану.

— Вот уж дудки, — ответила она. — К его сучкам я тебя одного не отпущу.

— Хорошо, — ответил Максим…

Набрав высоту 25 километров, люггер боевого охранения разогнался до шестикратной скорости звука. Пилоты несколько раз интересовались, успевает ли аппарат Максима. Но после того как «Корсар» легко, как стоячего, обошел имперский «лапоть», пилоты обиделись, и всю дорогу хранили молчание. Машина легко неслась в разряженном воздухе нижней стратосферы.

Максим любил полеты на высоте, когда горизонт раздвигается на сотни километров, а бездна под ногами вызывает непередаваемое чувство свободы и восторг от власти над пространством, силой притяжения и временем.

Внизу быстро темнело, тень наползала на горб земли. Вращение Земли складывалось со скоростью полета глайдера, заставляя ночь наступать в два раза быстрее.

Но на высоте Солнце пока что оставалось. Его лучи, пройдя сквозь наполненную водяными парами приземную воздушную толщу, теряли свою ослепительную жгучесть, становились оранжевыми, осязаемо плотными.

Казалось, — воздух от них становился жидкой огненной субстанцией, в которой можно плавать как в воде и которую можно вдыхать как чудесное, греющее изнутри пламя.