Путь Никколо - Дороти Даннет

Томас со своим отрядом пересек Альпы без всяких происшествий. В Милане он смог забрать ружья. Там его также ожидал сюрприз, но не слишком огорчительный.

В Неаполь он попал к концу апреля, после множества маневров и обходных маршей, и обнаружил, что город почти невидим за липкой завесой дождя. Он выслал вперед гонца, чтобы предупредить Асторре о своем появлении, в надежде, что в лагере еще остались места для ночлега, где будет сухой пол и не слишком много крыс.

Замок был достаточно велик, чтобы вместить всех военачальников и капитанов, а также этого арагонского короля-ублюдка Ферранте. Но вот расквартировать людей — это дело другое. В некоторых городах армию располагали за стенами, в пределах внешних укреплений, и там строили деревянные бараки. Иногда приходилось обзаводиться собственными палатками. А иногда — насильно заставляли какое-то семейство принять людей у себя.

Когда Томас подъехал ближе, то был рад обнаружить Юлиуса, стряпчего вдовы, поджидавшего его вместе с хорошо одетым мужчиной, который оказался неапольским интендантом. Тот торопливо объехал колонну всадников и повозок и, вернувшись, кивнул. Тут же к Томасу отправили писца и порученца, и вместе с Юлиусом они начали постепенно приводить все в порядок.

В такое время особо не поболтаешь. Асторре, их капитан, отправился на вылазку, — это все, что Томас мог узнать. Затем стряпчий спросил, как прошло их путешествие и все ли в порядке в Брюгге. И Томас, успокоив его на этот счет, в свою очередь поинтересовался, все такой ли старый ублюдок их капитан Асторре? На что Юлиус с мимолетной улыбкой ответил: мол, да он вполне узнает капитана в этом определении.

Исподволь поглядывая на него, Томас заметил, что Юлиус сильно изменился за это время. Он всегда был слишком крепко сложен для законника, и с костистым лицом, какие чаще бывают у профессиональных бойцов. Асторре любил повторять, что ничуть не удивится, если вдова рано или поздно даст ему местечко в своей постели, и тогда всем им придется кланяться мейстеру Юлиусу. Однако, если и так, то она вроде бы ничуть не страдала, посылая его в Италию, да и он не слишком возражал. А если и имелась в Брюгге женщина, которая подошла бы к мейстеру Юлиусу ближе, чем чернильница у него на столе, то Томас непременно прослышал бы об этом.

Так что же изменилось? Исчез этот шальной блеск в глазах, вот что. Тот самый блеск, который втягивал его во все эти переделки вместе с Клаасом и юным Феликсом. Возможно, он скучал по ним обоим или, возможно, завидовал Клаасу, который красовался в своем синем наряде курьера, и сами банкиры кланялись ему, вместо того чтобы старый Хеннинк таскал за уши. А возможно, у них что-то не заладилось с Асторре; это несложно, особенно, если ты не солдат. Или, может, он просто устал от Неаполя и вечного дождя. Человек быстро устает от Неаполя и от дождя, если не любит женщин. Томас, который не меньше чем по два раза опробовал всех девиц в повозках за время пути из Брюгге в Неаполь, искренне сочувствовал Юлиусу.

И это чистая, правда Юлиус устал от Неаполя, устал от дождя и особенно устал три месяца подряд находиться в шумном общества Сайруса де Астарииса, который, в ожидании прибытия остального отряда, вовсю оттачивал свои зверские повадки на тех, кто оказывался под рукой.

Подобно большей части пестрого королевского воинства, лучники и конники Асторре большую часть зимы провели в Неаполе, если не считать пары вылазок против врага, которые возглавлял калабрийский герцог или князь Орсини из Таранто.

Раз уж они вынуждены были торчать в городских стенах, то принимали участие во всех стычках между подразделениями, не говоря уже о драках и поединках, поддерживавших боевой настрой. Время от времени в отряд являлись важные господа, которые вели счет войскам, сражающимся за короля Ферранте, и пересчитывали их. Все это мало волновало Асторре, который все свои силы отдавал поддержанию боевого духа в своем небольшом отряде, и вполне в этом преуспевал. Но со временем Юлиус стал все больше скучать по Тобиасу, который должен был двинуться на юг, как только выздоровеет брат Жиль, однако так и не прибыл в Неаполь. За три месяца.

Юлиус понимал, почему ему так недостает Тобиаса. Тот был единственным разумным человеком, с кем можно было поговорить о семействе Шаретти. О вдове и о Феликсе. И об этом несносном, вечно избитом Клаасе, которому сейчас следовало бы быть здесь. Во всем поддерживать Юлиуса. И выслушивать, когда тому хотелось поговорить. Может быть даже, он сумел бы повзрослеть. И вот, поздно вечером, Юлиус ворвался в небольшую комнату, отведенную капитанам в замке. И, усадив там Томаса с его новыми помощниками, Годскалком и Абрами, заявил:

— Ну, расскажи мне все новости.

— Я так и думал, что тебе будет интересно, — отозвался помощник Асторре. — Триста флоринов в месяц поверх того, о чем договаривались прежде. Что скажешь? — Юлиус уставился на Томаса. — За стрелков, — пояснил тот и нахмурился: — А ты что думал? Девятьсот флоринов. Столько капитану обещали по кондотте. А теперь мы добавили еще полсотни опытных бойцов. Так обещал сам секретарь герцога. Лишних триста флоринов. Погоди, пока об этом узнает капитан.

Очень осторожно Юлиус отозвался:

— Асторре будет счастлив. И вдова тоже. Томас, это хорошие новости. Вы договорились обо всем с мастером Тобиасом?

Томас нынче был в болтливом настроении. И ничуть не стеснялся своей неграматности.

— С помощью мастера Годскалка. Мастера Тобиаса там не было.

Юлиус уставился на него.

— Его нет в Пьяченце? И во Флоренции? А брат Жиль по-прежнему в Милане?

Томас ухмыльнулся.

— Слышал бы ты все эти байки о брате Жиле… Нет. Он излечился. И его, наконец, отправили во Флоренцию. А мистер Тобиас в Пьяченце, конечно, был. Потому что он заказал для нас ружья. Но он не слишком торопился. В Милан вернулся только к концу февраля, как нам сказали.

Он помолчал.

— И? — напряженным голосом спросил его Юлиус.

Томас вновь ухмыльнулся.

— А потом уехал опять в Абруцци.

Юлиус не верил собственным ушам. Перед мысленным взором его возникло западное побережье Италии. От Рима и на юг. Туда, где он находился сейчас. В Неапольском замке. Готовый сражаться за короля Ферранте. А затем он представил себе противоположный восточный берег Италии и узкое побережье, именуемое Абруцци. Весьма любопытная местность, поскольку, по слухам, именно туда направлялась армия Якопо Пиччинино, которому теперь платил герцог Джон Калабрийский, дабы присоединиться к нему в войне против Неаполя.

— Но с какой стати Тобиасу ехать в Абруцци?

Ухмылка Томаса словно приклеилась к лицу.