Водоворот - Ларри Бонд

Сержант военно-воздушных сил ЮАР зевнул раз, потом еще, мечтая смотаться глотнуть кофейку и перекурить. Ночное дежурство радарного слежения всегда было скучным. В последнее время ни кубинцы, ни родные ВВС не проявляли особой охоты подвергать дорогостоящие самолеты опасностям ночных боев. Обе стороны уже достаточно их потеряли в многочисленных налетах на стратегические и тактические цели.

Он снова наклонился к экрану. В отблеске экранного света его лицо казалось зеленоватым. Ничего необычного. Лишь отдельные блики у самого края его зоны слежения — это советские транспортные самолеты, переправляющие людей и грузы в Зимбабве и Мозамбик. Еще какое-то количество бликов отмечало перемещение самолетов ЮАР, вывозящих воинские части из Намибии.

Сержант пожал плечами, рассудив, что больше смотреть нечего, все равно ничего не увидишь. Радарная сеть ЮАР, устаревшая задолго до войны, сейчас была в еще худшем состоянии. Мафекинг, местоположение одной их трех стационарных станций, был уже захвачен кубинцами, а Эллисрас, где расположена самая северная установка, займут со дня на день.

Вдруг на экране появилась яркая вспышка — почти в центре, рядом с Преторией — и тотчас исчезла. Что за черт? Он забыл расписание полетов, или оборудование дурит? Он стал судорожно листать вахтенный журнал, одним глазом глядя на светящийся экран.

Опять появились вспышки — на этот раз они двигались с юго-востока и гораздо быстрее. Он приник к экрану, изо всех сил стараясь не сбиться со счета. Пять. Десять. Больше двадцати самолетов вынырнули буквально ниоткуда! С расширенными от ужаса глазами он крутанулся в кресле.

— Лейтенант!

«ЕА-6Б-Праулер», предназначенный для радиоэлектронной борьбы, шел в десяти милях позади боевых эскадрилий «А-6» и «ФА-18». Его трясло и болтало в резких порывах ветра. Впереди горы и долины выныривали из темноты и вновь исчезали за бортом. Впрочем, бреющий полет со скоростью пятьсот узлов не располагал к осмотру достопримечательностей.

Один из двух офицеров, сидевших рядом с пилотом и штурманом, слушал шумы в наушниках, следя, как стрелка индикатора силы звука поднимается все выше и выше. Наконец он сказал в микрофон внутренней связи:

— Курт, юаровский радар нас засек.

— Точно.

Пилот нарушил режим радиомолчания.

— «Тигры», говорит «праулер». Они нас засекли. Начинаем глушить. — И снова в переговорник: — О'кей, ребята, займемся. Врубим на полную, ослепим этих ублюдков.

Офицеры-операторы, сидевшие позади пилотов, защелкали переключателями, приводя в действие систему активных помех электронным средствам. В тот же миг ветряные турбогенераторы, или попросту «ветрянки», начали питать током три контейнера с передатчиками помех, установленные под фюзеляжем «ЕА-6Б». В течение нескольких секунд «праулер» обрушивал многие киловатты мощности на частотах поисковых радаров ЮАР.

— Черт!

Вспышки на экране радарной установки слились в сверкающий вихрь ярких зеленых пятен, а затем в сплошную зеленую линию через все поле. Сержант лихорадочно переключал частоты — никакого эффекта. Глушитель встречал его на всех волнах, легко меняя диапазоны.

После нескольких неудачных попыток он перестал метаться по частотным каналам, а попробовал убавить мощность радара. Это сработало — в какой-то степени. Изменив дальность зоны видимости, он мог бы прорваться сквозь помехи… но тогда он ничего бы не увидел.

Сержант еще раз выругался. Объекты находились вне поля видимости его радара. Он знал, что самолеты противника уже над ЮАР, но не мог сказать, ни сколько их, ни где они, ни, что самое важное, куда они направляются.

Следивший за экраном из-за его плеча, лейтенант ВВС вдруг побледнел и схватил трубку красного телефона.

— Дайте эскадрилью номер три!

Подполковник Роберт О'Коннел сделал глубокий вдох, на мгновение задержал дыхание и выдохнул, стараясь стряхнуть с себя волнение последних минут ожидания. И действительно, шла буквально последняя минута. Лететь оставалось никак не больше.

Больше всего его беспокоило попадание в намеченную зону выброски. Требование полной внезапности исключало сброс парашютистов-корректировщиков, поэтому самолет с «рейнджерами» целиком полагался на навигационные данные спутников «Путеводной звезды», глобальной системы обнаружения. Руководители программы ГСО утверждали, что их система работает с точностью до нескольких футов, и О'Коннел чертовски хотел в это верить.

Он покачнулся, но устоял на ногах, когда самолет начал резко набирать высоту, поднимаясь до 500 футов, чтобы пройти над комплексом Пелиндабы. Теперь — в любой момент.

И тут О'Коннел вдруг поймал себя на том, что бормочет с детства знакомую молитву: «Аве Мария, исполненная благодати, да хранит тебя Господь…»

Самолет стал выравниваться, оба его боковых люка распахнулись, развернув струеотбойные щиты, защищавшие от порывов ветра снаружи. В переполненный транспортный отсек ворвались холодный ночной воздух и воющий гул моторов. О'Коннел увидел, как инструктор высунулся в открытый люк, проверяя щиты и подножку, и понял, что скоро прыгать.

Над открытым люком зажглась зеленая лампочка.

— Первый пошел! Второй пошел!..

Осознанные мысли исчезли, уступив место навыкам, обретенным за тысячи часов предполетной подготовки и тренировочных прыжков. Один за другим порядно «рейнджеры» стремительно шагали к открытым люкам и бросались в пустоту.

Пролетевшие низко над Пелиндабой, пять самолетов сбросили сотни «рейнджеров» и их снаряжение.

Раздался телефонный звонок, и от неожиданности полковник Франс Пейпер пролил кофе на бетонный пол. Он схватил трубку на втором звонке.

— Командир гарнизона Пелиндабы слушает!

Он не узнал искаженного паникой голоса на другом конце провода.

— Воздушная тревога! Воздушная тревога!

— Что?

Вместо ответа раздался рев моторов громадных самолетов прямо у него над головой.

Пейпер бросил трубку и подскочил к амбразуре бункера, безуспешно пытаясь рассмотреть эти махины. Тут ничего. И там ничего! Вот! Что-то огромное, черное, скорее тень, чем определенная форма, промелькнуло и растаяло на востоке. Их атакуют!

Он дрожащими пальцами нажал кнопку тревоги. Сирены пронзительно завыли. Этот вой мог разбудить и мертвого, но в данном случае требовалось поднять две трети гарнизона Пелиндабы — свободных от службы и крепко спящих в казармах солдат. Одновременно стали гаснуть прожекторы, по периметру окружавшие комплекс, чтобы зря не высвечивать бомбардировщикам противника контуры цели.

Более пятисот бойцов 1-го батальона 75-го полка «рейнджеров» — три роты с командирами — приземлились с ночного неба на территорию комплекса по ядерным исследованиям в Пелиндабе. Многие нашли здесь свою смерть.

Трех десантников, которые прыгали первыми, отнесло далеко к западу — они угодили за проволочное ограждение, на минное поле. Один попал ногой прямо на детонатор мины — бело-оранжевый взрыв разорвал его на куски, осыпав двух других смертоносным градом осколков.

Многие свалились на декоративные сады камней Пелиндабы, переломав руки и ноги и раздробив ключицы. У силовой подстанции, сержант взвода «Чарли», летя со скоростью более двадцати миль в час, ударился головой о стальную опору. Он сломал себе шею, а его тело так и осталось висеть на стальной балке на высоте сорока футов над землей.

Хуже всех пришлось двум группам «рейнджеров».

Шестеро приземлились, запутавшись в стропах парашютов, на открытом пространстве, меньше чем в тридцати футах от минометной батареи ЮАР. Не успели американцы освободиться от парашютов, как их расстреляли в упор.

Четверо других, опустились прямо на головы обходящего караулы патруля. Ослепительная вспышка осветила темноту, раздались выстрелы из «Р-4» и «М-16». Через считанные секунды все четыре американца и три юаровца уже лежали мертвыми на земле. На нагрудном кармане одного из погибших «рейнджеров» красовался серебряный орел — знак полковничьего звания. Командир 75-го полка Пол Геллер совершил свой последний в жизни прыжок.

Подполковник Роберт О'Коннел, согнув ноги, коснулся земли и покатился, нащупывая руками карабин парашюта. Слабый ветерок наполнил купол, угрожая протащить его на открытую лужайку между научным центром и ядерными арсеналами. Готово! Карабин отстегнулся, он избавился от парашюта. Затем привстал на коленях и огляделся, чтобы понять, что происходит.