Ведьмины камни - Елизавета Алексеевна Дворецкая

в молодости отличался невозмутимостью – лицо его было неподвижно, как морда медведя, и это только усиливает опасность зверя, чьи намерения невозможно угадать. Так и сейчас на уверенном лице немолодого конунга нельзя было увидеть ни тревоги из-за грозящей войны, ни радости от увеличения своих сил.

– Расскажи, отчего вы ушли от моего племянника Ингвара, – сказал он. – И поклянись говорить правду. Как ни малы мои силы, я все же предпочту сражаться с немногим числом верным людей, чем с большим, на которое нельзя положиться.

– Я клянусь говорить правду. – Эскиль поднес к губам рукоять своего скрамасакса на поясе (меч он оставил Эйриковым телохранителям). – Мы верно служили Ингвару, хотя он и разочаровал нас своим решением заключить мир с Романом, взял дань, много меньше возможной добычи. Мы хотели уйти служить Роману, как это в обычае у отважных людей, но Ингвар устроил так, чтобы мы не могли распоряжаться своим оружием без его позволения, а это никому не может понравиться. Нынешней зимой мы возмутились из-за плохого содержания, нам приходилось жить впроголодь. Через своего доверенного человека, Мстислава Свенельдича, Ингвар предложил нам сделку. И она касалась тебя.

– Вот как?

– Да. Он взял с нас клятву держать ее в тайне, и об условиях этой сделки знали только трое: я, Гримар Мороз и еще один наш товарищ, Хамаль Берег. Мы должны были прийти сюда, в твою страну, и захватить ее – сколько получится, ослабить тебя и ждать его, Ингвара.

– Вот как? – повторил Эйрик. – Значит, вас прислал сюда Ингвар?

– Да. Нам самим не пришло бы в голову искать счастья так далеко на севере, мы хотели попасть в Миклагард. Но он обещал, что пропустит нас в Миклагард и даст грамоту к Роману, если мы одолеем тебя для него. Тебе следует знать: Ингвар пришел сюда не для того, чтобы покарать нас, а чтобы закончить начатое нами. Мы лишь прокладывали ему путь. Но он нарушил уговор. Мы сделали свое дело и хотели уйти, но он потребовал, чтобы мы влились в его войско и продолжили войну с тобой. Мы этого не желаем. Мы больше не можем доверять ему – он обманул нас и обманет снова. Поэтому отныне мы хотим служить тебе. Не сомневайся: люди, прошедшие Боспор Фракийский, «морской огонь», Вифинию и битву при Гераклее, не посрамят тебя. Если ты будешь честен с нами, мы будем верны тебе.

Эйрик помолчал, его брови чуть заметно сдвинулись, глаза потемнели. Он поверил Эскилю: попытка Ингвара нанести ему урон чужими руками, чтобы легче было снова подчинить его, не ввязываясь в войну с братом матери, выглядела очень убедительной. Он надеялся, что Ингвар пришел в его землю с военной силой, преследуя своих врагов – мятежных наемников, и огорчительно было убедиться, что именно в нем-то Ингвар и видел врага.

– Ну, а ты сам? – спросил Эйрик. – Я слышал, ты хочешь в обмен на свою помощь получить самое дорогое, что у нас тут есть – мою племянницу, Хельгу дочь Арнора. Да еще и после того как сам сделал ее вдовой.

– С ее мужем я бился на поединке, все мои и его люди были свидетелями. Я не знал в то время, что он – ее муж, но я выиграл у него все, чем он владел, в том числе и жену. Но я не настаиваю на этом праве и готов вернуть госпоже Хельге… – Эскиль оглянулся на Хельгу, – то есть я признаю ее право распоряжаться собой. Но наш поединок с Видимиром был продолжением того, который начал он сам – две зимы назад, когда мы оба лишь стремились взять ее в жены. Теперь я прошу у тебя согласия на нашу свадьбу, если она сама желает этого.

– Я желаю, дядя, – подтвердила Хельга. – Эскиль как новый муж пригодится мне куда лучше, чем любой выкуп.

– Твой отец будет не очень рад такому родству, но если благодаря вам мы отобьемся, то свою награду он заслужит. Хорошо. Прикажи твои людям устраивать стан, Эскиль. Пока мы не пойдем дальше. Я должен обдумать, нельзя ли так устроить, чтобы за приоберетние нового племянника мне не пришлось заплатить головой старого…

* * *

– Вижу, конунг, провели они нас …

Стоя посреди площади Видимиря, Мистина огляделся. Заслышав звук рога от озерных ворот, объявлявший о подходе второй части дружины, Ингвар сам вышел во двор, чтобы встретить побратима; правда, двигала им не столько радость, сколько досада.

– Ётуна мать! Ты зорок и приницателен, как… как тот орел, что сидит на краю мира и шевелит крыльями.

– Сколько вы здесь застали?

– Да не больше сотни.

– Всех положили?

– Больше половины. Остальные вон там, в клетях сидят.

О том, что ему предстоит здесь застать, Мистина знал заранее. С половиной дружины сидя в Забитицах, он ждал вестей от Ингвара, ушедшего в обход волока на Видимирь. Получил вестей больше, чем ожидал: с востока к нему явился гонец от Ингвара с сообщением о захвате Видимиря и разгроме тех варягов, что в нем сидели, но вместе с гонцом прибыл и отряд из сотни человек под предводительством Стейнтора Совы, желающих сдаться конунгу и снова встать под его стяг. Они ушли из Видимиря тем же утром, как туда явился Ингвар, но чуть раньше, и чудом избежали встречи с ним. Гонец догнал их, и они не пропустили его, а повели с собой, опасаясь, что он должен передать Мистине какие-нибудь неприятные для них распоряжения. Ингвар приказал второй части дружины явиться к нему, и Мистина привел всех, кто оказался у него под рукой. Князя он застал весьма недовольным. Хотя Видимирь, а с ним и волок, оказался в его руках, это была только половина цели. Из пяти сотен варягов сотня сдалась, полсотни были перебиты, полсотни – в плену, но большая часть с Эскилем Тенью и Гримаром Морозом, теми двумя, кто знал тайну соглашения, ускользнули на восток и теперь, надо думать, уже соединились с Эйриком.

Мистина тайком досадовал на себя, что не дал воли мыслям, которые оказались верными. Он ведь догадывался, что это может произойти.

– Забравшись так далеко, отступать мы не можем, – сказал Мистина, когда Ингвар провел его в большой дом: теперь он был здесь хозяином. – Сколько бы ни было войска у Эйрика, нам следует с ним повидаться. Больше ждать нечего. Не будем давать ему лишнего времени и пойдем следом.

Ингвар был недоволен: в том, что большая часть варягов ускользнула, он винил промедление, на которое его уговорил Мистина. Но теперь Мистина советовал то самое, чего желал и он. На другой день после того как дружина соединилась, Ингвар вновь посадил своих людей в лодки и повел на северо-запад, к Мерянской реке.

Весь день накрапывал дождь, хирдманы на веслах, хоть и укрывались толстыми шерстяными плащами, изрядно вымокли. Встали на ночлег еще до темноты. Дождь и не думал униматься, небо было сплошь затянуто серым одеялом. Гриди разбрелись по прибрежным зарослям, со всех сторон стучали топоры: рубили лапник на шалаши, сухостой для костров. Поставили шатры на мокрую траву, лодьи покрыли парусами, чтобы в них найти укрытие на ночь. Огонь развести удавалось с трудом, от поленьев, положенных рядом для просушки, шел пар. Вода в котлах нипочем не хотела закипать. Весь стан провонял сырым дымом, мокрой шерстью и кожей. Все это было не в новинку и гридям, и вождям, но даже Мистина с трудом сохранял бодрый вид. Дождь напомнил всем, в какую даль они забрались от дома. Многие в «большой дружине» были уроженцами земли Полянской, для них это край на северо-востоке казался холодным и мрачным даже в хорошую погоду. Никто из них еще не бывал здесь, никто не представлял, что ждет их дальше, на восток по Мерянской реке.

– Надо было хоть Логи взять с собой, – бросил Ингвар, пока они с Мистиной, сидя под пологом шатра, ели свою кашу из деревянных мисок. – Он хоть здесь бывал, видел эти места.

Когда Ингвар по пути на Мсту проходил через Хольмгард, госпожа Сванхейд удержала младших