Пандора (сборник) - Фрэнк Герберт

— Что случилось? — спросила она, чувствуя, что вот-вот впадет в истерику. — Почему не летим?

— Ферри! Экель! Вырубайте эту посудину и выходите!

— Мердок, — проворчал Ферри. — Вечно он все испортит. Должно быть, сбежал из дока. Он перехватил управление, и мы не можем отстрелить причальные затворы.

— Ферри, Экель — если мы срочно не доставим таоЛини в лазарет, она может умереть! Хотите, чтобы ее смерть была на вашей совести? Не создавайте себе про…

Ферри отключил вокодер.

Хали перевела дух.

— Что теперь?

— Теперь? Или ты запомнишь этот полет до конца дней своих, или у тебя и дня не осталось. Держись крепче!

Ферри надавил на «Перезапуск системы», а когда огни на панели погасли — «Оверрайд» и «Ручное». На мгновение его палец задержался над кнопкой «Запустить программу».

— Жми, — бросила Хали.

Палец старика опустился. Пассажирский отсек сотрясла дрожь.

Хали поглядела на своего спутника. Она не ожидала от Ферри такой отчаянной решительности. Он уже, казалось, перешел пределы отчаяния, двигаясь на некоей собственной программе. Только теперь девушка поняла, что старик трезв.

— Нам бы еще справочник пилота, — пробормотал он.

— У вас есть справочник, — отозвался из динамика на потолке металлический женский голос, напугав обоих.

— Ты еще кто, черт тебя дери? — поинтересовался Ферри.

— Я Биттен. Автопилот грузового челнока. В аварийной ситуации могу поддерживать разговор и починяться устным командам. Желаете отстыковаться от Корабля, не так ли?

— Да, но…

Грузовик с ревом рванулся вперед. Сквозь передние иллюминаторы сверкнула Рега, потом поплыла панорама звезд. Челнок отделился от Корабля, начиная медленный разворот к Пандоре. Хали увидала в иллюминатор зияющую на месте восьмого причала дыру, к которой, точно мошкара, уже слетались робоксы, намереваясь взяться за починку рваных краев.

— Н-ну, — пробормотал Ферри, — и что теперь?

Хали попыталась глотнуть, но в горле было сухо.

— Ваэла сказала: колыбель в море, — выговорила она. — Ей что-то известно о…

— Система жизнеобеспечения задействована, — объявил Биттен. — Спящему требуется дополнительный уход?

Хали поспешно обернулась к своей пациентке. Ваэла спала спокойно, грудь ее мерно вздымалась. Расстегнув ремни, Хали подползла к ней и провела серию анализов. Почти все было в норме — давление чуть повышено, адреналин в крови подскочил, но уже падает. Медикаментозное лечение не требуется.

Ее отвлек голос Ферри: старик интересовался у Биттена, когда приблизительно челнок войдет в атмосферу Пандоры.

Хали отвернулась и с растущим недоумением уставилась на незнакомый пульт. Ее жизнь на борту была окончена, и все, что девушка могла сказать о своем будущем, — это то, что оно наступит.

— Два часа тридцать пять минут до входа в стратосферу, — наполнил кабину скрежещущий голос Биттена. — Плюс двадцать пять минут до посадки в Колонии.

— Мы не можем садиться в Колонии! — возразила Хали, возвращаясь на место. — Какие есть альтернативы?

— Для данного аппарата Колония является единственным разрешенным местом посадки, — проговорил Биттен.

— А просто на поверхность нельзя?

— При определенных условиях такая посадка возможна без вреда для судна и экипажа. Однако при отлете были повреждены передние шасси и шлюзовочные клапаны. Для посадки в Колонии они не требуются.

— Но мы не можем лететь в Колонию!

Хали покосилась на старика, но тот застыл — не то от страха, не то в полнейшей покорности судьбе.

— Выживание экипажа без дополнительных средств защиты в других точках поверхности Пандоры маловероятно, — проскрежетал Биттен.

Голова у Хали кружилась. «Выживание маловероятно!» Ей вдруг показалось, что все случившееся — лишь спектакль, поставленная кем-то драма, выдумка. Она глянула на Ферри, но тот продолжал пялиться в иллюминатор. Вот что тревожило ее: Ферри вышел из роли, зашел слишком далеко.

«Но ухо Мердока… дыра в обшивке Корабля…»

— Мы не можем вернуться на борт, мы не можем садиться в Колонии, и на брюхо мы сесть тоже не можем, — заключила она.

— Мы в ловушке, — согласился Ферри, и спокойствие в его голосе Хали очень не понравилось.

Смотри — вот войско малое; воистину, гневают они нас, а мы — войско на страже.

— То, о чем ты говоришь, — это война, — проговорил Керро, покачивая головой.

Он сидел на теплой земле, прислонившись спиной к стволу дерева. Вокруг лежала пронизанная лунными лучами тьма.

— Война?

Томас потер лоб, глядя на танцующие тени. Ему неприятно было глядеть на Паниля — нагого Пана, беспрестанно привязанного к здешней жизни: то прислонится к стволу, то намотает на руку щупальце пролетающего дирижаблика. Контакт, постоянный контакт: физическое прикосновение.

— Много поколений корабельники знали о войне только в теории, — ответил Паниль. — Клоны и спецклоны вообще не знают о ней, даже через устную традицию. Я сам узнал это слово из обучающих программ Корабля.

Одна луна стояла в зените, другая катила свой бледный серп над изрезанным горизонтом, но для Керро Томас представлялся темной тенью в звездном небе, окруженной смутным ореолом. Такой встревоженный…

— Но мы должны взять Редут, — проговорил Томас. — Это наша единственная надежда. Корабль… Корабль нас…

— Откуда ты знаешь?

— За этим меня и вывели из спячки.

— Чтобы научить нас богоТворить?

— Нет! Чтобы поставить перед вами проблему! Корабль настаивает…

— Проблемы нет.

— Что значит «нет»? — возмущенно воскликнул Томас. — Корабль…

— Оглянись. — Керро обвел рукой залитый лунным светом кратер, листву, подрагивающую на влажном ветру. — Если ты сохранишь свой дом, он укроет тебя.

Томас глубоко вздохнул, чтобы успокоиться хотя бы внешне. Эти джунгли — да, казалось, не было никаких демонов в этом… этом гнезде, как называли его дирижаблики. Но его безопасности недостаточно! Нигде нельзя укрыться ни от Оукса, ни от Корабля! И уклониться от приказов Корабля тоже невозможно. Надо как-то втолковать это Панилю.

— Поверь мне, прошу, — выговорил Томас, — если мы не научимся богоТворить, нам крышка. Человечества больше не будет, никогда и нигде. Я… я не хочу этого.

— Тогда зачем нам нападать на Редут?

— Ты же сам сказал, что это последнее поселение на нижстороне — Колония — уничтожено.

— Верно, но чему ты научишь этих людей нападая? — Голос Паниля бесил своей рассудительностью, лился в тревожном ритме трепещущих на ветру листьев.