Путь домой. Четыре близнеца - Наталья Щёголева

откликнулся Глен, он снова говорил со странным акцентом, – Позаботьтесь о ней, мадам Норьи!

Глен поклонился Жаклин и уже собирался удалиться, как в комнатку Маги влетел перепачканный в саже поварёнок:

– Госпожа старшая горничная! Беда! Мы не сможем подать обед вовремя! Там…

– Что!? – тут же встрепенулась Жаклин, – Ты хоть понимаешь, что ты сейчас сказал!?

– Столько людей в доме… – захныкал поварёнок, – Мы так старались… Я… Я перевернул кастрюлю с водой…

– Что ты мямлишь!? Неужели эта вода стала приговором для обеда всего дома!? – Жаклин отказывалась его понимать.

– Ну… Это… Кастрюля была большая. Я залил главный очаг… – всхлипнул поварёнок, – Мастер Торэ приказал позвать вас. Старшая кухарка Жанна в гневе, говорит, что надо думать, как отложить обед… договориться с господами можете только вы…

– Руки бы тебе, растяпе, поотрывать! – вскипела расстроенная Жаклин и растерянно оглянулась на затаившуюся Маги.

Женщине очень не хотелось оставлять эту девочку одну, и решение пришло мгновенно. Жаклин развернулась к Глену:

– Вот что, господин гвардеец, присмотрите за моей малышкой. Я вернусь скоро! Вы меня поняли?

Жаклин деловито ударила Виктора по плечу и, взяв поварёнка за шиворот, толкнула его вперёд себя. Виктору осталось только проводить её растерянным взглядом. Что делать?! Маги лежит на кровати вся, как взведённая пружина. Затаилась, ни жива, ни мертва. Всё её существо превратилось в слух. Надо было бы и уши закрыть, но для этого пришлось бы пошевелиться, но нет! «Надо выглядеть спящей!» – решила девушка, – «Тогда этот странный человек уйдёт!»

Кто бы ей сказал, как на самом деле выглядят спящие…

Её уши так и остались не закрытыми, и она услышала, что хоть дверь и тихо скрипнула в петлях, закрылась, половицы всё ещё скрипят, а вот и стул хрустнул. «Этот Глен остался в комнате?! Зачем!?» – ужаснулась девушка. Но Виктор не позволил Маги снова нырнуть в объятия новой волны страха. Он тихо… запел. Это была старинная фрагийская песня о том, как крестьянин встречает рассвет после пожара, как заря нового дня дарит ему надежду на воскрешение утраченного достатка… Виктор пел тихо, почти шёпотом, тем заставляя острее прислушиваться к словам, и их мудрый смысл откликнулся в раненой душе, явился живительной силой. Песня была длинная, можно было бы её назвать и заунывной, если бы не этот светлый лёгкий мотив и простые и в то же время красочные слова. Маги сама того не заметила, как стала мысленно рисовать эти картины: полевые цветы, покрытые бриллиантами утренней росы, пока тусклыми, ведь солнце ещё не встало, ажурная вуаль отливающих золотом облаков над светлеющим горизонтом… А вот и ослепительно яркий золотой бок дневного светила! Это значит, что скоро капли росы заиграют всеми цветами радуги! Скоро, очень скоро…

Этот сказочный сон оборвался как-то вдруг. Маги открыла глаза. День близился к закату. Она у себя в комнатке в постели. Это разорванное платье!!! Этот чужой помятый плащ!!! Она тотчас вспомнила все подробности случившегося с ней утром и в страхе осмотрелась. Слава Богу, она одна. Маги выпорхнула из кровати и бросилась к двери. Заперта. Какое счастье! Но…

Она что-то никак не могла понять. Её ключи в кармане, а дверь заперта! А это что?! На столике у окна стояла кружка молока и на тарелке три больших куска белого хлеба, намазанные вареньем, её любимым!!! Маги так и села, где стояла. Что это?! Кто её сюда принёс? Горрадо? Глен?!! Но она слышала не его голос! И это всё не может быть его рук делом! Но тогда… Нет! Нет сомнений, её убаюкивал её рыцарь, его голос она ни с кем не спутает, его глаза… Но в целом это был не он, а новый слуга герцога! Невероятно, но именно он спас её! Стоп. А точно ли он?.. Вот хлеб и молоко могла принести и Жаклин Норьи, старшая горничная, она же могла и дверь закрыть на ключ…

Ох, теперь Маги уже ни в чём не была уверена…

* * *

Некоторые сомнения Маги разрешились в тем же вечером…

Она никак не могла не появиться в обеденной комнате прислуги. Ужин уже начался. Как всегда в последнее время здесь было многолюдно. Вся, собравшись, словно взведенная пружина, Маги направилась к женскому столу, но как же трудно было идти по этому, казалось бы, привычному пути! Приходилось сражаться за каждый новый шаг, таким густым и жестким показался девушке воздух в этой комнате. Ни один гвардеец не окликнул её, наоборот, все только примолкали с её появлением. Вот так, почти в гробовой тишине, цепенеющая от страха Маги и заняла своё место за женским столом. И в столовой возобновилось хоть какое-то общение.

Да, сегодня люди переговаривались непривычно тихо, обычного оживления не было и близко, будто произошло нечто из ряда вон выходящее.

– Ничего не понимаю! – Маги различила приглушённый голос прачки Лу, – Что, редко к нам пристают эти кабели? Подумаешь происшествие! Видали мы такое! Что же это, с ума что ли все посходили?!

– Заткни пасть, дура! – оборвала её кухарка Жанна, – Не дал Бог ума, так и молчи!

«Все всё знают!!!» – ужаснулась Маги, и ей тут же стало трудно дышать от подступившего в горле кома слёз, но тут на её плечо легла чья-то тёплая рука. Маги вздрогнула, вскинулась и тут же с облегчением вздохнула – это была Жанна, она сочувственно улыбнулась и подала кусок хлеба:

– Ешь, деточка. Всё будет хорошо!

– Нет, в самом деле, – не унималась Лу.

– Сядь, дура, – фыркнула на неё Жаклин Норьи и, обращаясь теперь к Жанне, тревожно спросила, – Как думаешь, испайронцы вмешаются? Их главный, Карлос, кажется, глаз не спускает с брианцев.

– Я слышала, что Горрадо был среди них лишь пару дней. Может быть, он не успел стать для них своим, тогда не вмешаются, – Жанна тоже почти перешла на шёпот.

– Но этот Горрадо приходится Карлосу каким-то родственником…

– Что-то, конечно, будет, слишком уж это задело брианцев…

Этот разговор не мог не заинтересовать Маги, и она робко взглянула на брианский стол. Глен сидел там и спокойно ел. Рядом с ним места были пустыми, но он, казалось, не замечал этого, и аппетит его никак не пострадал.

Вдруг все смолкли. В проёме дверей появился Ламороу. Его правый глаз украшал изысканный по размерам и обилию оттенков синяк.

– ТЫ!!! – зарычал он.

Виктор с досадой поднял на него глаза, и рука Карлоса сама собой потянулась к ножу. Стоит заметить, что в этот вечер все мужчины были вооружены.

– Встань!!! – приказал Ламороу.

– Ты это мне? – отозвался, наконец, Виктор.

– Тебе, пёс!!!

– Не видишь, я занят.

– Я сейчас тебе покажу, как ты занят, – и Ламороу ринулся к Виктору как бешенный буйвол, морда красная, а глаза так и вовсе горят каким-то безумным огнем.

Стоит ли говорить, что те немногие,