Путь домой. Четыре близнеца - Наталья Щёголева

И в тот же миг в него вонзился отражённый от зеркала гневный взгляд сестры. Против такого, он всегда был бессилен. Вот и в этот раз сразу маркиз поспешил оговориться:

– Нет, нет, вы неправильно меня поняли, я говорю обо всех подозрительных событиях…

– Благодарю за заботу, сударь, а вы? – Эмилия едва-едва смогла сдержать презрительную усмешку, – Что намерены делать вы?

Что ж, маркиз кивнул каким-то своим горестным мыслям:

– Я хоть и ущемлённый в правах, но всё же хозяин этого дома, и я не намерен оставлять гостей без присмотра, тем более что мы можем быть друг другу полезны…

– Что?! – и Эмилия снова открыто развернулась к брату, – Я не ослышалась?! Не вы ли минуту назад говорили, что это опасные люди?!

– Об этом стоит помнить, но они ищут беглецов!

– Беглецов… – на миг призадумалась златовласая маркиза и тут же поняла, что за подтекст прячет в своих словах её брат, – Святая Дева Мария! Анна! Вы всё ещё любите её?!

И маркиз не стал юлить:

– Да… Да, к несчастью, – тяжело вздохнул он в ответ.

Весь его вид взывал к сочувствию, и потому неожиданная реакция сестры не только удивила, но и крайне возмутила беднягу влюблённого – Эмилия разразилась горьким смехом.

– Сударыня!!! – едва ли не закричал маркиз.

– Ох… Да… – Эмилии потребовалось время, чтобы взять себя в руки, – Насколько же многолика любовь! Сколько людей, столько и вариантов! Одни становятся безрассудно смелы, другие на удивление глупы. Последнее касается вас, мой милый брат.

– Сударыня!! – маркиз уже даже покраснел от гнева, но сестра имела над них особую власть, и потому сейчас, стоило ей снова стать серьёзной и пытливо заглянуть ему в глаза, как он тут же присмирел, словно мышь перед удавом:

– Анна с беглецами! – со значением произнесла Эмилия, – Значит она, скажем, приняла их сторону. И теперь, принимая сторону её врагов, вы всё ещё ждёте её благосклонности, взаимности?! Я правильно вас поняла, сударь?!

– Замолчите, сударыня!!! – сорвался-таки маркиз, едва ли не взвыл, – Ах, если бы вам оказаться на моём месте! Или… – и маркиз бессильно рассёк рукой воздух.

– Или что?.. – и правда не поняла Эмилия.

– Там же находятся два отпрыска графа де Лаган! Вы это понимаете?! И уж по крайней мере один из них точно достоин звания брата Ровиньолей. Если бы вы видели, на какой безумный шаг пошёл этот человек, чтобы вытащить голову своего друга, этого Монсо, из петли! Вы слышали эту историю, но всё же это надо было видеть! Да и этот Монсо, или вернее Монсар… Он тоже хорош собой… Очень хорош… благо пока весь в бинтах… К тому же, прихотью некоего Генриха Рая, эти двое, Монсо и Френсис, воспитаны как равные…

– Иными словами, вы боитесь не выдержать соперничества? Лаганы и Монсар составили вам страшную конкуренцию?! – Эмилия безжалостно подвела черту, едва ли не фыркнула и тут же отвернулась к своему туалетному столику: «Очень мило! Мой братик признал в Лаганах достойных соперников, а ведь и Эжен Лаган…» – мелькнула в неё голове такая смущающая мысль.

Маркиз тоже не смел нарушить молчания. Да, верно, он боится. Он не может не думать, что его шансы ежеминутно тают, словно утренний туман. Так, они и пробыли в плену своих горестных мыслей где-то с четверть часа. Но Эмилия первая ожила, снова развернулась к брату:

– Сударь, сколько же можно!? С самого детства… Столько лет… Надо же, наконец, набраться мужества и признаться себе в том, что у вас нет никаких шансов! НИКАКИХ! Своей настойчивостью вы только ставите под угрозу саму возможность оставаться с Анной хотя бы в дружеских отношениях. Она скоро просто прогонит вас с глаз долой! Поверьте, если вы будете продолжать в таком духе, и тем более делать то, что вы намерены делать, я имею в виду герцога, это закончится тем, что она вас…

– Прогонит?! – и маркиз нервно рассмеялся, – О Боже, сестра, да она меня уже столько раз прогоняла!.. Но наступал новый день, и всё начиналось с начала… Разница теперь в том, что новый день может и не наступить!

Маркиз горестно вздохнул, задумчивым кивком головы подытожил свои невесёлые мысли и стремительно направился к двери. Уже на пороге он, вдруг опомнившись, бросил сестре:

– Встретимся за обедом…

«Бедный братик…» – Эмилия горестно вздохнула. Она было встала, чтобы проводить его, за что и была вознаграждена этими последними словами, но теперь девушка тихо опустилась на край кровати, да так и замерла, всё ещё не сводя глаз с только что закрывшейся двери, – «Сколько же ещё он может себя терзать?! Как слеп и как упрям… Но ведь и Эжен такой же! Он до сих пор любит меня, это ясно! Любит, несмотря на всё то, что ему пришлось пережить по моему легкомыслию, или… жестокости?.. Анна обходится с моим братом полегче, и я могу её понять. Луи бывает нестерпимо навязчив… Как это Анна однажды сказала? Быть предметом такого обожания это тяжкое испытание, это бывает физически невыносимо… Кажется, теперь я начитаю понимать, что она имела в виду, спасибо Фонтэнжу…»

И Эмилия, поддавшись внутреннему порыву, вдруг стрелой метнулась к двери и повернула ключ в замке. Стало спокойнее, но ненадолго.

«Брат ревнует! А ведь и я ревновала, вон, всё сегодняшнее утро покоя не было! И кого?! Эжена Ровиньоля! Сказали бы мне это год назад! Увидеть бы эту де Монсар… И почему мужчины так слепы?! Что заставляет их думать, что ничто не изменилось?! Ведь год – это целая вечность! Вечность… Да, и я уже не та Эмилия, капризная и самовлюблённая девчонка. И мир вокруг не тот. Не тот… Легко ли было чувствовать себя без вины виноватой, отсюда что ни шаг, так новая глупость, а ему боль… Но ведь не со зла же я, в самом-то деле! Что особенного в том, чтобы выпороть лакея?! Путь и влюблённого, но всё же лакея! И не надо было ему при этом петь! И в конце концов, если ему так нравилось меня веселить, почему же ему было не побыть шутом на моём балу, велика беда, гостей посмешить… ну… чуть пьяных гостей, но они-то все особы титулованные, а кем был он?.. Безродным мальчишкой… Н-да, если бы Луи не взбрело в голову разыграть тот спектакль – как бы женить его на свинье… и, если я бы не поддержала эту шутку, не вцепился бы Эжен в горло Луи… Всё! Хватит! Вот только не надо вспоминать о том, что было после этого! Не надо!!! И этого достаточно! Он был всего лишь ЛАКЕЕМ! …и он заставил меня думать о себе все эти долгие