Зомби - Клайв Баркер

Луна была высоко, ветер подгонял по небу беспокойные облака и завывал в горных расселинах. Иней белыми венами разбежался по каменистому склону. За время, что я провел в коттедже священника, температура воздуха значительно понизилась. Где-то вдали выли собаки. Ночью в горах эти звуки казались нереальными, потусторонними.

Я добрался до своего мотоцикла и, надеясь, что не потревожу сон святого отца, ударил ногой по стартеру.

На то, чтобы «триумф» разогрелся и был готов начать движение вниз по извилистой горной дороге, потребовалось некоторое время.

Проехав не больше мили, я вспомнил, что оставил один из своих блокнотов на столе в коттедже отца Дохени. Тяжело вздохнув, я затормозил, осторожно развернул «триумф» на грязной дороге и покатил обратно к «Тич Дрок-Хлу».

Часть пути до коттеджа я прошел пешком.

Не знаю почему, но у двери в дом я решил подождать и не стучать сразу.

До моих ушей донеслось приглушенное завывание.

Голос принадлежал старухе. Слова я начал разбирать лишь через некоторое время, но их значение оставалось для меня загадкой, так как произносились они на древнеирландском.

Что-то подтолкнуло меня заглянуть в маленькое окошко.

В полумраке я разглядел старого священника, теперь он стоял в центре комнаты. Перед ним стояла сгорбленная старуха и что-то напевала. Удивительное дело — в руках у нее была одна из этих старинных сабель с изогнутым клинком. Ее странное поведение — то, как она пела этим своим дребезжащим голосом, — заставило меня напрячься.

Вдруг старуха умолкла.

— Запомни, Дохени! — властно сказала она.

Старый священник стоял как столб и не мигая смотрел своими бесцветными глазами поверх головы старухи.

— Ты должен помнить. Вот что они сделали.

Я даже не успел рта раскрыть, как старуха подняла саблю и с немалой силой, которая таилась в ее с виду хрупком теле, пронзила грудь священника точно в том месте, где сердце. Я видел, как острие клинка вышло из спины отца Дохени. Но после такого мощного удара он даже не пошатнулся.

У меня челюсть отвисла от удивления. Дальше — хуже.

Старуха отступила на шаг от священника.

— Помни, Дохени!

Святой отец костлявыми руками взялся за рукоять сабли и медленно, но уверенно вытянул ее из груди. Клинок сверкал в отблесках огня, на нем не было ни капли крови.

Я стоял у окна и не мог пошевелиться, меня словно парализовало от ужаса.

Я не мог поверить, что видел все это. Такого не может быть. Старуха пронзила острым клинком грудь священника, а он и глазом не моргнул. Он просто вытащил клинок из груди. И раны никакой не было!

Я чуть не завопил от ужаса и рванул от окна к своему мотоциклу. Паника буквально ставила мне подножки. Я пытался завести мотоцикл, но казалось, что все делаю не так. Я услышал вопль старухи и увидел на тропинке какую-то тень. Я чувствовал за спиной зловонное дыхание. Тут мотоцикл взревел, и я помчался прочь.

Ухабистая, грязная дорога не позволяла разогнаться как следует. Я чувствовал себя участником ралли по сельской местности. Вихляя из стороны в сторону, подпрыгивая на ухабах и кренясь чуть не до земли, я гнал «триумф» по горной дороге в сторону ближайшей деревни, то есть к Баллинагри. Никогда в жизни я так не ездил, за мной словно тысяча демонов гналась.

Я начал немного успокаиваться и тут увидел впереди горбатый мост через горную речку. Это был старинный мост из гранита, и по нему едва-едва могли разойтись три человека. Я ослабил дроссель, чтобы поаккуратнее преодолеть возникшую преграду, и в этот момент…

В этот момент фара «триумфа» высветила фигуру священника. Он стоял посредине моста. Он стоял там и ждал меня.

Я испуганно вцепился в руль и совершил глупую и тщетную попытку перебраться на другой берег не по мосту, а через бурный водный поток.

Переднее колесо «триумфа» врезалось в камень, и дальше я помню, только как кувыркался в воздухе и в итоге хлопнулся в грязь на противоположном берегу. Берег был мягким, но от удара из меня вышел весь воздух и я потерял сознание.

Без сознания я был всего пару секунд, а когда начал приходить в себя, помню, у меня тошнота подкатила к горлу. Я заморгал и открыл глаза.

В футе надо мной нависло бледное пергаментное лицо старого священника. Его бесцветные глаза, казалось, смотрели сквозь меня. Изо рта священника жутко воняло, и вообще от него исходил гнилостный запах смерти и разложения. Я почувствовал его цепкие руки на своей шее. Большие сильные клешни начали сжиматься.

— Остановись, Дохени!

Это был дребезжащий голос старухи. Мельком я увидел через плечо священника ее похожее на череп лицо — вуаль была отброшена назад, — взгляд у старухи был торжествующий, а лицо по диагонали пересекал четкий синевато-багровый шрам.

Давление на мою шею немного ослабло.

— Он не один из них, Дохени. Отпусти его. Он будет свидетелем того, что мы сделали. Пусть живет. То, что мы сделали, будет жить в нем, он передаст это знание дальше. О нас будут знать. Отпусти его.

Старый священник тряхнул меня так, словно я был не человек, а жалкая тряпичная кукла.

— Отпусти его, — снова приказала старуха.

И видимо, в этот момент я потерял сознание.

Когда я пришел в себя, рядом никого не было. В голове у меня били колокола. Я сжал руками пульсирующие виски и неуверенно встал на ноги. В первые секунды я не мог вспомнить, как очутился на берегу этой горной речки. Потом вспомнил и в испуге огляделся по сторонам. Ни старухи, ни старого священника нигде не было видно. В горах было темно и тихо. Только деревья покачивались и шелестели листвой, да ветер негромко стонал в расселинах.

Я немного отдышался и увидел в реке черный силуэт моего «триумфа». Я попытался вытащить его на берег, но сразу увидел, что переднее колесо погнуто, а спицы лопнули. Так что даже если бы мне удалось его завести, это все равно было бы бесполезно. Как бы то ни было, я попробовал его завести. Стартер тихо пшикнул, но так и не ожил. Видимо, наглотался воды.

Я вытащил «триумф» из речки, а потом перекатил через горбатый мост на другой берег. Делать было нечего, оставалось только идти пешком в Баллинагри. Голова у меня гудела, мысли скакали и путались. Это какой-то жуткий розыгрыш. Чья-то дурная шутка. Но никто не станет заходить так далеко, верно ведь?

Целых три часа я брел по грязной дороге, прежде чем заметил первые признаки человеческого жилья.

Потом я увидел темный силуэт гаража, где останавливался вечером залить бак. Замерзший и обессилевший, я доковылял до двери и постучал. Прошло довольно много времени, прежде чем я услышал, как подняли окно над входом в гараж. Зажгли свет, и кто-то крикнул: