Цвет сверхдержавы - красный 4 Восхождение. часть 2 - Симонов Сергей

На Кастро и его сторонников, покусившихся не просто на устои ведения сельского хозяйства, а на весь уклад жизни на Кубе, ополчились и американцы, и прежние кубинские хозяева жизни, и почти все средства массовой информации в стране и за рубежом, и многие из членов нового кабинета министров.

По прогнозам одного из изданий, в середине 1959 года кубинцев ожидало мрачное будущее: «…Приток американских частных капиталов, который составлял от 30 до 70 миллионов долларов ежегодно, по всей вероятности, прекратится, доходы от туризма, составляющие 60 миллионов долларов в год, резко снизятся, а шансы на получение займов и кредитов от западных стран крайне ничтожны».

Как неутешительная оценивалась социально—политическая обстановка на Кубе. Реакционная пресса убеждала читателей, что Кастро противостоит серьезная оппозиция на самом острове в лице антикоммунистов из различных слоев населения и крупных собственников, и в городе, и в деревне: «Эта оппозиция будет становиться все более сильной и опасной для Кастро по мере того, как будут выявляться неудачи в решении стоящих перед правительством проблем». Некоторые американские политологи даже не исключали возможности контрреволюционного переворота на Кубе. Но у правительства Кастро был слишком большой кредит народного доверия.

Американские хозяева сформировали на Кубе монокультурную экономику, ориентированную на производство сахара. Также на Кубе возделывался табак и существовала развитая индустрия развлечений для туристов, полностью контролируемая американской мафией. До трети пригодных для сельскохозяйственной деятельности земель принадлежало 68 крупным землевладельцам.

На Кубе был 161 сахарный завод — 120 кубинских, 36 американских, 3 испанских, 1 французский. 36 американских заводов производили 40% из 5,5 миллионов тонн производимого на Кубе сахара. Способ превращения экономики Кубы в монокультурную сахарную американцы использовали гениально простой — они платили кубинским землевладельцам по 5 центов за фунт сахара в отличие от 3 центов его мировой рыночной цены. При таких ценах на сырьё развивать другие виды экономики на Кубе было невыгодно.

При этом сахарный тростник на Кубе рубили всего два—три месяца в году. Это означало, что три четверти года рубщики были безработными. Они составляли 700 тысяч человек, 25 процентов всех кубинских рабочих! Всего же уровень безработицы среди трудоспособного населения на Кубе в годы правления Батисты составлял 40 процентов.

Ещё одна проблема сельского хозяйства Кубы заключалась в том что для сбора урожая использовался труд огромного числа батраков. Поэтому кубинская революция, наряду с многими чисто экономическими сложностями, столкнулась и с весьма существенной психологической преградой. У основной массы кубинских подневольных сельскохозяйственных рабочих не было самого главного — крестьянской привязанности к земле. Они рассматривали её не как кормилицу, а как обременительное средство для получения скудного заработка в денежном исчислении.

То есть, кубинцы не любили и не хотели работать на земле, воспринимая сельхозработы как неизбежную принудительную «барщину», «работу на дядю», заниматься которой они вынуждены лишь из-за угрозы голода. Фиделю предстояло найти способ переломить подобное отношение.

По поставкам потребительских товаров Куба полностью зависела от США. В своей книге об Эрнесто Че Геваре советский разведчик Иосиф Григулевич писал (под псевдонимом Лаврецкий): «Обеспеченный кубинец был одет в американский костюм, носил американские ботинки, шляпу, рубашки, галстуки, ел американские консервы, пил американские соки и спиртные напитки, спал на американском матрасе, смотрел американское телевидение по американскому телевизору, разъезжал в американских автомашинах, кубинские поля обрабатывались американскими тракторами, которые, как и автомашины, питались американским бензином, даже книги кубинец читал в основном американских авторов. Возникал невольно вопрос: если все это американское у него отобрать, если США перестанут покупать его сахар и продавать ему нефть, ширпотреб и прочие товары, выдюжит ли кубинец, сможет он восполнить образовавшийся вакуум всеми нужными ему товарами? И особенно если иметь в виду, что следует обеспечить товарами всех трудящихся, а не только горстку привилегированных эксплуататоров, как это было при старом режиме; что надо выстроить необходимое жилье, школы, больницы, ясли и сделать тысячу других маленьких и больших дел…»

В соответствии с оценками, проведенными революционным правительством, запасы нефти на Кубе доходили до 250 миллионов тонн. Американские компании, которые закупили богатые нефтью территории, не бурили на них скважин, не вкладывали капиталы для того, чтобы добывать там нефть. Запасы железной руды на Кубе оценивались в 3,5 миллиарда тонн (26 процентов — латиноамериканских запасов и 5,2 процента мировых). Несмотря на это, Куба не имела собственной металлургической промышленности. Американские монополии рассматривали Кубу только как источник сырья и резерв на будущее.

Правительство Кастро было вынуждено ввести строгий контроль над обменом валюты, чтобы приостановить утечку долларов и золотого запаса с Кубы, создать Национальный банк и поставить во главе его проверенного бойца революции Эрнесто Че Гевару. Одновременно Че стал неофициальным ответственным в правительстве за все вопросы экономики, финансов и торговли страны. Именно ему принадлежала инициатива вывода экономики Кубы из—под влияния США и ориентации ее на страны социалистического лагеря. Ради этого Коминтерн не стал настаивать на немедленном отъезде команданте в Никарагуа, как планировалось первоначально. Кубинскую экономику надо было срочно реформировать, а на быструю революцию в Никарагуа рассчитывать не приходилось.

Идеей Кастро стало создание сельскохозяйственных кооперативов ИНРА. Обычно они создавались в крупных латифундиях, представлявших собой уже сложившийся производственный комплекс. В них состояли бывшие батраки и сельскохозяйственные рабочие латифундистов. Иногда, в случае нехватки рабочей силы, в кооператив вступали безработные из близлежащих городов и поселков. Во главе каждого такого кооператива стоял администратор, назначаемый ИНРА. Он был или представителем Повстанческой армии или гражданским лицом, разбирающимся в вопросах сельского хозяйства. При администраторе существовал совещательный орган из членов кооператива. Земля передавалась крестьянам в бесплатное пользование, однако кооператив не мог передать этот участок какому—либо другому кооперативу и тем более продать его.

Первоначально каждый кооператив занимался выращиванием только одной культуры: помимо сахара, это были томаты, бананы, рис, цитрусовые, которые шли на продажу населению. ИНРА в корне изменил характер торговли на селе. Институт имел право закупать продукты питания за границей и через систему так называемых народных магазинов непосредственно продавать эти товары крестьянам. В каждом кооперативе существовал свой народный магазин. Эта мера привела к ликвидации большого количества посредников, в результате чего продукты питания предоставлялись членам кооператива по низким государственным ценам, которые были в два раза меньше рыночных.

В первые месяцы 1959 года Фидель поручил Че заняться индустриализацией страны и направил его со специальной экономической миссией в страны Азии и Африки. Че Гевара посетил Объединенную Арабскую Республику (ОАР), Югославию, Индию, Японию и по возвращении возглавил в ИНРА департамент индустриализации, фактически подчиняясь только Фиделю Кастро. Именно Фидель с Че определяли экономическую политику новой Кубы.

В Египте его пригласили выступить в Александрийском университете. Команданте в своей речи раскритиковал политику социалистических стран, заявив, что они не спешат помочь Кубинской революции. После выступления Гевара спустился с трибуны. К нему протолкнулся человек, молодой, чуть старше окружавших его студентов.

— Команданте, у нас есть к вам ряд предложений, которые помогут вам быстро и эффективно изменить ситуацию в кубинской экономике. Вас это интересует? — спросил он.

— Хотите продать мне волшебную палочку? — ехидно спросил Че.

— Вроде того. А заодно подсказать, как накормить народ Кубы пятью хлебами и двумя рыбами, — усмехнулся его собеседник. — Вот ходить по воде не научу. Сам ещё не умею.

— Кого вы представляете? Самого себя?

— Коминтерн. Можете называть меня товарищ Рикардо.

Команданте тут же отбросил сарказм.

— Я вас слушаю.

— Идёмте, поговорим в более спокойном месте.

Они прошли в пустующую аудиторию, «товарищ Рикардо» закрыл дверь, и достал из портфеля несколько папок с бумагами.