Свобода - Борис Ярне

что я вылил вам все, что у меня накопилось и продолжает накапливаться в моей уже совсем больной голове? Я уже отказался от этой идеи, во всяком случае, здесь, в этой стране. Я шел не туда… я свернул с пути… да и был он, путь, слишком наивен. Вы нам помогали, но я рвусь к ней, наплевав не только на закон и его защитников, но и… мне кажется, я уже не вижу простых людей. Простите, Иван Владимирович, что вы, решив помочь простым людям, оказались пособником преступников, самых обычных преступников…»

«Я не могу тебя слышать, Андрей. Я говорю сам с собой, но уверен, твои мысли на этот счет не сильно отличаются от моей их интерпретации. Но, такова жизнь. Видимо, быть кристально чистым в чьих-то конкретных глазах, это быть до предела подчиненным кому-то, кто направил на тебя эти глаза, и находиться под постоянным контролем. Где и как найти достойную середину? И нужна ли она, это середина? Середина походит на усреднение, на толпу, а толпа… она всегда должна быть под контролем. И отдельно взятый человек, и он же, входящий в какой-то круг, он зависим. И все это у каждого внутри, где-то там, в подсознании, наверное».

«Этого не узнать, не поняв ее. А чтобы к ней прийти, нужно проползти через грязь, это я уже понял, – говорил Андрей. – Это понял именно я, для себя. А после смывать с себя эту грязь! Как? Возможно, есть еще какой-то путь! Но, как его отыскать, и подойдет ли он любому человеку, любому сознанию… да и нужен ли он любому?»

«Тут так хорошо, Андрей! Я знаю, что произошло с Машей, со Славой. Цена. Это цена за то, что они решились на то, чтобы только узнать, кто она… да и есть ли она. А тут хорошо. Солнце только встает. Тут школа, футбольное поле. Тут у каждого свой дом, своя земля. Мне кажется, иногда не нужно бередить людей, которые считают, что они счастливы, даже если они все поголовно зависимы и находятся под неусыпным контролем. Возможно, это их выбор. Им так хорошо».

«Их выбор в незнании? Разве это выбор? Разве им предлагали выбор? Не в виде лозунгов и реклам, а настоящий выбор. С самого рождения…»

«Ты начинаешь увлекаться, Андрей. Тебе это свойственно. Думаю, тут не может быть жестких правил и четких границ. Это все…»

«Это все индивидуально, я согласен с вами. Но, как-то каждый должен…»

«Именно, Андрей, каждый сам должен решить, нужна она ему или…»

«Или в тине теплее и комфортнее».

«Не стоит использовать такие грубые формулировки, это, все же…»

«Люди?»

«Да, мы все люди, и все мы люди разные. Эх, как же тут хорошо! Ладно, Андрей, мне уже пора. Я так далеко ушел от автомобиля. Словно какой-то мир меня захватил, и держит в своих лапах. Удивительно, прямо здесь и держит. Казацкая станица, случайно попавшаяся на пути. Это умиротворение, и, тут так тепло. И море почти в двух шагах. А как дышится? Андрей, ты где?»

Андрея уже не было рядом.

«Боже, что это со мной?»

Шоцкий огляделся по сторонам. Он стоял на улице Советская. Там была школа, на другой стороне дома.

«Дом 141, идем, 137, идем – возвращаемся, 135, 133, 127, 129… вот и футбольное поле, вот и мой автомобиль».

Шоцкий забрался внутрь, завел двигатель и тронулся дальше. Добравшись до Новороссийской улицы, он повернул направо.

Через Крымск Иван Владимирович доехал до Краснодара, а там, встав на трассу М-4 «Дон», выдавил педаль газа и рванул на север, не гнушаясь тем, что дорога платная. Уже к полудню Шоцкий был в Ростове-на-Дону.

Партизанский отряд Гевары насчитывал около 50 человек и действовал как Армия национального освобождения Боливии. Он был хорошо оснащен и провел несколько успешных операций против регулярных войск в сложной гористой местности региона Камири. Однако, в августе – сентябре боливийская армия смогла ликвидировать две группы партизан.

– 60 –

Шоцкий переехал Дон по Терменицкому мосту, и свернул на главную улицу Ростова-на-Дону, Большую Садовую. Он, не торопясь, двигался в сторону центра, осматривая архитектуру города. Свернув на Ворошиловский проспект, он, проехав немного в сторону реки, припарковался возле банка и вышел из автомобиля.

Три недели Иван Владимирович ждал этого дня, нежась на курорте.

Несмотря не адскую жару, он оставался в мундире, да еще надел на голову фуражку. Так он вышел прогуляться на площадь Советов. Прячась в тени деревьев, он постоял перед памятником «Первой конной», прошелся мимо скульптуры львов, вдохнув свежесть фонтанов. После он вышел на Большую садовую улицу, бросив взгляд на здание аппарата полномочного представителя Президента РФ по ЮФО, расположенного через дорогу, развернулся и направился вперед, к зданию Правительства Ростовской области…

– Простите, товарищ полковник, но… как бы вам сказать…

– Говорите.

– Скажу, как есть.

– Говорите, говорите.

– Он вас не примет.

– Почему?

– Ну… сегодня он не принимает, а… он только вступил в должность…

– И поэтому не принимает?

– Нет, поймите, нужно записываться. Или задать вопрос по…

– Я хочу лично задать вопрос. И сейчас, – улыбаясь, говорил Шоцкий.

– Но, я не решаю это… да и… поймите, это какое-то недоразумение, вы понимаете…

– Кто решает?

– Что?

– Как попасть на прием к губернатору.

– Да… поймите вы, сегодня никак, даже если бы…

– Если бы что?

– Если бы война началась… ой, простите…

– А вот тут вы правы.

– Сегодня встреча со всем округом будет. Вы представляете, что происходит!

– Я могу помочь.

– О чем вы говорите? Вы… да вы не в себе?

– Почему?

– Я вынужден принять меры.

– Какие?

– Простите, но…

– Хорошо. Сейчас половина второго?

– Да, верно.

– Губернатор обедает…

– Послушайте, сейчас не до…

– Ладно. – Шоцкий развернулся и направился к выходу.

Перед самым выходом он поднял голову вверх, дважды обернулся на каблуках вокруг своей оси и вышел из здания.

– …Только имейте в виду, я прекрасно знаю, куда вы намерены звонить, и, более того, я это услышу. А это может иметь неприятные последствия не только для вас, но, в первую очередь, для вашей многочисленной родни. У вас же внуки уже есть. Сейчас они есть, а потом… не стоит так эмоционально реагировать, вы на государственной службе, а не на привычной сходке братвы. Поэтому, предлагаю вам не подавать вида, а просто отправиться отобедать со мной на полчасика. Мы удовлетворим взаимные интересы, и вы обо мне забудете. Да, вам, раз вы обо мне уже наслышаны, не составит труда убедиться в том, что я это