Эротические рассказы - Подростки - Stulchik

— Своя жизнь, понимаешь? Он женится, внуков тебе нарожает, ты, наверняка, — Лида улыбнулась, — еще замуж выйдешь, да может, кого еще и сама родишь — вон какая ядреная.

Засмеявшись, Лида чуть ущипнула подругу за бок.

— И тебе нельзя относиться к нему как к любовнику. И, поэтому, вам привыкать только друг к другу в постели — нельзя. Мы почему Вадика с дочкой на дачу зовем, как думаешь?

Марина только вопросительно посмотрела на подругу.

— Нет, Вадька, конечно, наш — точнее, в первую очередь Колькин, — лучший друг. Но еще и для того, чтобы детки только на друг на друге да на нас не замыкались. Светка — существо в их компании достаточно случайное, вот пускай Андрюшка и привыкает лучше к случайным связям, чем исключительно к собственной сестре да маме, — Лида рассмеялась.

Марина внимательно присмотрелась — смех был искренним.

— Лид, а ты…. с Вадимом… как?

— Марин, ты не очень правильно нас поняла. Я Кольку своего люблю до беспамятства, ты же знаешь. Так что с Вадимом, в общем, в постели мы — никак. Хотя — именно «в общем». Был у него период, жена у него умерла несколько лет назад, так я его из депрессии самоубийственной тогда… не совсем обычным методом вывела. С Колькиного, разумеется, благословления. Но сейчас — нет у меня такого желания… а у него есть, но перебьется, хватит ему и Светки.

Хитро посмотрела на Марину.

— Хотя любовник он — ну совершенно замечательный, да и вообще мужик классный, Кольки не было бы, так я… В пятницу он тоже будет у нас. И я ему вас с Сережкой отрекламировала по полной, — со смехом закончила Лида.

«Ах ты, сводня старая», — весело подумала Марина.

— Ну, Лидусь! Прям заманиваешь!

— А то! — и подруги дружно прыснули со смеху.

Отсмеялись.

— Ладно, подумаю. Сережку еще подготовить к этому надо будет, — озаботилась Марина.

— Да особо чего готовить-то? — недоуменно подняла красиво выщипанные брови Лида. — Дача, как дача. Всех особенностей — что мы там, если тепло, все голяком ходим, да двери никто особо не закрывает, хотя и может. Так, во-первых, никто никого не заставляет — хочешь, ходи хоть в шубе. Тем более что сама потом в нашей голой компании быстро разденешься, это ж как на нудистском пляже точно, — Лида засмеялась. — Во — вторых, чтобы было проще, приедете часам к восьми — мы вас, если тепло будет, встретим уже в нужном виде, присоединяться всегда удобнее.

— А что касается Сережки и девочек — так это проблемы Таньки со Светкой, пусть они их и решают. И ведь решат, — Лидин смех на этот раз был довольно ехидным, но заразительным, и Марина уже спокойнее улыбнулась в ответ. — Ну не любовник он тебе, Мариш, — с нажимом повторила Лида. — Будут у тебя еще мужики, — подмигнула она подруге, успокаивая ее окончательно.

— Ладно, Лидусь. Я тебя знаю, ты мертвого уговоришь — ответно рассмеялась Марина и посерьезнела опять.

— Вообще, подруга, спасибо тебе. Даже и не знаешь ты, какое огромное. Я только сейчас поняла, как мне эти годы после Пашиной смерти дались. А с пятницы — как будто родилась заново, летаю прямо… И за доверие — такие кадры не каждый каждому покажет. Мы с Сережкой там… кое-что наснимали и дописали в конец второй кассеты, ты потом посмотри, ладно?

Лида укоризненно посмотрела на нее.

— Зря ты так. Не надо мне никаких залогов того, что ты порядочный человек… — чуть примолкла и улыбнулась, — но с ними все равно лучше!

Рассмеялась уже в голос.

— Тем более что для меня это и не залог вовсе, а просто обмен опытом. Ну вот, заинтриговала, мне теперь хвостик кассеты посмотреть хочется! Все, побежала, созвонимся! — и Лида, чмокнув Марину в щеку, на секунду задержав взгляд на ее глазах, исчезла.

Марина растерянно подумала: «Куда ее понесло, до автостоянки могли дойти вместе?», но тут же вспомнила прощальный Лидин взгляд, сочувственный и умный.

«Э, ведь она меня специально одну оставила — понимает, что мне все, от нее услышанное, переварить надо! Ну, Лидуська, умница, пошлет же Бог такую подругу, одну на миллион, а то и больше! Нет, нельзя нам с ней расходиться никак, в пятницу — к ней на дачу. Уже это — повод достаточный».

Но тут же поймала себя на том, что перед глазами — сильная фигура Вадима, причем почему-то не лицо, — оно как раз как бы плавало в легком тумане, — а средняя часть, с аккуратным, большим членом. И между ногами у нее, она чувствовала, слегка чесалось.

«Эх, все мы, бабы, — дырявые существа!»

Марина развеселилась окончательно, и, пребывая в даже несколько игривом настроении, поехала домой.

Едва она открыла дверь, как в коридор выскочил Сережка. Марина сразу же, после вчерашнего, обратила внимание на его трусы: они топорщились, но только слегка.

— Мамуля! — Сережка обнял ее, приподнял и повернул. Чмокнул куда-то в нос.

— Пусти, надорвешься же! — ласково-испуганно высвободилась из объятий сына Марина, но успела почувствовать животом, что трусы-то у сына, кажется, топорщатся уже не слегка. Внизу тут же сладко, сильно зачесалось.

— Рассказывай, что днем делал, — мама, идя в комнату, на ходу расстегивала блузку.

— Да как обычно… на улице шлялся, потом дома сидел, в Инете лазил…

— И где?

— Да просвещался… — Сережка сделал хитрый вид.

— По какой такой части? — Марина, скидывая с грудей лифчик, повернулась к сыну попой, к кровати лицом.

— По сексуальной…

Наклонилась, стягивая трусики, и тут же почувствовала теплый и влажный язык в самом верху разреза между ягодиц. И — до самых лопаток, да вибрируя, а потом зубки сына чуть прижали ей кожу немного ниже шеи, и тут же переместились на мочку уха, и язычок прошелся по ушной раковинке:

— Ох, Сережка… муррр… хорошо просветился…

А Сережка уже вовсю мял ее груди одной рукой, почесывая пальцами второй щелку под ягодицами.

— Сына… ну хоть помыться-то дай… — волна возбуждения уже захлестывала Марину.

— Мам, я весь день терпел, тебя ждал, ну м-а-а-а-м… — и членом по нижним губкам, чуть их раздвигая, дразня и просясь…

Как в тумане, она, выпрямляясь, развернулась к сыну и, взяв его жезл рукой, наклонив его чуть вниз, поддрачивая, потерлась уже набухшим клитором об обнажающуюся головку. Не выпуская добычу, увлекая Сережку на себя, упала спиной на кровать, широко раздвинув оставшиеся ступнями на полу ноги.

После короткой возни сын вошел в нее, сделал не больше десятка сильных, до самой матки движений, и начал кончать в глубине, прямо на самое чувствительное место в ее влагалище. Марина, приподняв бедра, охватив его ногами, приняла его еще глубже, ответила сокращениями стенок пещерки, и Сережка, было замерший, вдруг сделал еще несколько движений — и кончил второй раз, вызвав у мамы уже не сладостный, как в первый раз, стон, а нечто больше похожее на крик.