Эротические рассказы - Подростки - Stulchik

Сережка включил подсветку на камере, и мамина заветная пещерка, широко раскрытая между пластмассовых, прозрачных стенок, засветилась розовым влажным перламутром. В глубине стал хорошо виден небольшой купол шейки матки с продолговатой дырочкой посередине, из которой выходила веревочка внутриматочной спирали.

— Ой, мам, а тут красиво… Это что за холмик? — Сережка, протянув палец, коснулся шейки.

— Это, сына, матка, ты в ней первые девять месяцев жил, — засмеялась Марина. — Ну, хватит, — зеркало все же несколько неприятно растягивало влагалище, и Марина вынула его из себя. — Как бы еще?

— Мам… а покажи мне, как ты с вибраторами играешь, а?

— С вибраторами? Ну, давай…

И Марина показала. С удовольствием. До самого оргазма, который, правда, получился так себе — слабеньким, но она не расстроилась — сегодня ей перепало и так столько, что дальше некуда…

Немножко отдышавшись, она посмотрела на сидящего рядом с ней на тахте с видеокамерой в руках сына.

— Ну, понравилось?

— Ага…

— А вот мне — не очень, с тобой куда как лучше, — и мама, засмеявшись, завалила сына на тахту, раздвинула его ноги и встала между ними на колени. — А ну-ка, снимай свой писюн. Пока сможешь, — и, все так же со смехом, заглотила уже ослабший было член Сережки сразу и полностью. Не вынимая его изо рта, подняла в объектив глаза и подмигнула, после чего занялась лакомством уже всерьез.

Сережка честно снимал почти до самого конца. Уже почти кончая, отложил так и не выключенную камеру в сторону, проследив, впрочем, чтобы мамина голова с его членом во рту осталась хоть более-менее в кадре, и положил руки маме на голову, ласково прижимая ее к своему паху.

А Марина, едва оторвавшись от только что выдоенного сына, плотно сжав улыбающиеся губы, показала ему глазами на камеру. Оказавшись в кадре, открыла рот и высунула язык… внутри все было белым от спермы Сережки, и она, кокетничая, проглотила все это и, облизавшись, вновь открыла рот, показывая, что в нем теперь пусто. Засмеявшись, сказала «Вот так!», забрала Сережкины гениталии в горсть, чуть потрепала их, наклонилась, поцеловала и, довольная, улеглась рядом с сыном.

Сережка отложил выключенную видеокамеру и тоже расслабился, закрыл глаза. А мама, только что подзаряженная его энергией, спросила:

— Ну что? Теперь можно кино досматривать спокойно? — и, получив утвердительное «угу», сняла магнитофон с паузы.

Глаз Сережка так и не открыл, и Марина решила, что ладно — если уж его такая откровенная порнуха сейчас не интересует, значит, на сегодня ему уже точно хватит. Поздно уже, пусть спит. В конце концов, кассету Лиде завтра отдавать не обязательно. «Или вообще перегнать ее на компьютер?» — вдруг подумала Марина, но оставила эту мысль. Нечестно.

Некоторое время на экране происходило, в общем, то же самое, что и раньше. Все съемки были в квартире Лиды, метки времени в нижнем углу экрана потихоньку приближались к текущему июлю.

И вдруг в очередном сюжете декорации сменились. На экране оказался песчаный берег озера, другого края которого было не видно. Камера развернулась, в кадр, метрах в ста от точки съемки, попала высоченная и густая живая изгородь, а потом — солидный двухэтажный дом с большой верандой, прикрытой от яркого солнца зеленым матерчатым тентом. На веранде стоял стол, за столом, как минимум полуобнаженные, сидели двое мужчин и женщина. Издалека было трудно понять, кто есть кто, но Лиду, по роскошной светлой гриве волос, и характерную борцовскую фигуру Николая Марина признала сразу. Третий мужчина был, судя по всему, повыше и помассивнее Коли.

«Ага, это их пресловутая дача», — поняла Марина. Рассказов о ней от Лиды она наслушалась много, но бывать на ней не бывала.

Марина тут же поняла, что не бывала-то она, похоже, не случайно — ее, собственно, ни разу туда и не приглашали, хотя она не придавала этому раньше никакого значения. «Теперь понятно, почему не звали» — с удовлетворением подумала она.

Камера, опять развернувшись, двинулась в сторону берега.

Прямо на песке, чуть присыпав им ноги, лежали две обнаженные, если не считать светлых бейсболок, девушки. Татьяну Марина признала, разумеется, сразу. Вторая девушка, на вид чуть помладше Татьяны, светловолосая, худенькая, с небольшими грудками и широкими бедрами, чисто выбритым лобком, была ей незнакома.

За кадром раздался знакомый Андрюшкин голос:

— Эй, красавицы! Сиськи-письки спалите на солнце! Пошли купаться!

Татьяна, запрокинув голову, лениво посмотрела в камеру.

— Опять ты со своей шарманкой! — и, повернувшись к соседке, спросила:

— Светка, ты как?

Та лениво перевернулась на живот, выставив на солнце аккуратную попку и пробурчав: «Лениво…»

Окончательный приговор вынесла Татьяна.

— Ну тебя. С тобой пойдешь, ты опять Светку за все места хватать будешь?

Андрей за камерой засмеялся в голос:

— Так ей нравится! А ты что, ревнуешь, что ли? Или я тебя мало за жизнь хватал?

Расслабленно поднявшая голову Светка нащупала под рукой мелкий камешек и запустила его в сторону оператора.

— Пошел вон, бесстыдник… Мы тут спим, и все… — и опять уронила голову на руки.

— Ну и фиг с вами.

Камера, двигаясь вниз, выключилась.

Марина, уже в который раз за сегодня, удивленно уставилась в заполненный помехами экран. «Так. Это что ж, тут не только инцест, но еще и свинг, что ли? Или так — частный нудистский пляж? Ой, как интересно… Смотрим дальше!». Она покосилась на сына, но тот, ровно сопя, спал.

Изображение появилось опять. На экране уже начинало вечереть… место было точно то же самое, но теперь на песке лежало уже не младшее, а старшее поколение сегодняшних обитателей дачи.

Марина с интересом стала рассматривать лежащего лицом вверх незнакомого ей мужчину. «Ну, здоров!» — подумала она и почему-то почесала у себя между ног. Экземпляр был и впрямь завидный: лет на вид чуть поменьше сорока, росту, навскидку, под сто восемьдесят, мощные, чуть прикрытые слоем жира мышцы, прямой, довольно толстый, спокойно лежащий с оголенной головкой между бедрами член. В паху, как и у Коли, ни волосинки.

Андрюшка из-за кадра спросил, проведя фокусом по Лидиному телу:

— Мам! А мы сегодня ужинать будем?

Лида, приподняв панаму, сощурилась на низкое солнце.

— Оголодали, что ли? Мужики, вы как? — она повернулась к Николаю. Тот буркнул что-то не очень членораздельное, но жена явно его поняла и повернулась к лежащему с другой стороны мужчине:

— Вадик, есть будем?

Не открывая глаз, тот ответил: «Я бы тоже лучше попозже, Лидочка», и та строго посмотрела на сына: