Эротические рассказы - Подростки - Stulchik

Через некоторое время Андрей на экране с некоторым трудом поднялся и пошел к камере.

Взял ее, судя по всему, в руки. В кадре мелькнула Лида, сидящая по-прежнему на ковре, расслабленно опершись на кровать. Ноги ее были широко раздвинуты, под животом, на фоне темных, полураскрытых нижних губ, белела полоска вытекающей спермы сына, руки обессилено лежали на бедрах, глаза закрыты, на губах счастливая улыбка.

Затем крупным планом он взял Танюшкину попу с торчащим между очень похожих на мамины, набухших нижних губ, судорожно дергающимся, влажным фаллоимитатором, чуть выше которого в такт приоткрывалось розовое колечко ануса. Потом, обойдя кровать, Татьянино лицо с папиным членом, скользящим между ее розовых губ.

Дело, судя по всему, двигалось к концу. Николай уже чуть подбрасывал бедра навстречу каждому движению дочкиного рта, лаская ее голову двумя руками.

И тут вдруг в кадре, закрыв его почти полностью, появился затылок, покрытый роскошными светлыми волосами. Лидин голос сказал: «Танюшка! Дай мне!» Дочка, не отрываясь от папиного члена, отчаянно замотала головой, Андрей бегом переместился папе за голову — и тут Коля, выгнувшись вверх и плотно сжав руками голову дочки, кончил.

Татьяна, насадившись на член до конца, честно попыталась проглотить все, что дарил ей папа, но закашлялась и откатилась в сторону, тяжело дыша и слизывая пятнышки папиной спермы с губ. На фонтанирующий член тут же наделась ртом мама… через какое-то время она выпустила его, уже опадающий, изо рта и принялась вылизывать. К ней тут же присоединилась прокашлявшаяся Танюшка, и они в два язычка быстро завершили дело, оставив чисто выбритый Колин пах чистым, блестящим от слюны.

Коля лежал, расслабившись, гладя руками головы обеих любимых женщин, пристроившихся от него с двух сторон. А Танюшка, заметив на мамином подбородке полоску папиной спермы, потянулась к ней через отца, навалившись грудями на уже спокойный член, и в два движения жадно слизнула. Лида захихикала, Коля открыл глаза, улыбнулся и закрыл их вновь.

Андрюшка опять зашел со стороны ног, медленно повел камерой вдоль трех прижавшихся друг к другу тел, — женщины головами возле бедер мужчины, — задержавшись на довольных лицах. Глаза были открыты только у Танюшки, родители, явно довольные, отдыхали. Вдруг Лида открыла глаза и посмотрела на дочь:

— Танюшка! А ты-то у нас так голодная и осталась?

Танька вредно захихикала.

— Ага, мам!

Лида повернула лицо к камере.

— Эй, телевизионщик! А ну, займись сестрой. А то нашел себе занятие! — Лида смеялась. — Давай-давай, а я поснимаю!

Из-за камеры раздался голос Андрея:

— А я хочу?

— Ну-ка, давай сюда камеру! — Лида со смехом приподнялась, и точка съемки сменилась. Теперь в кадре был Андрей, стоящий в ногах кровати. Член его был спокоен.

— Танюшка! Помнишь, что я тебе говорила? За мужскую эрекцию надобно бороться! Ну-ка, займись!

И Танюшка занялась. Затянув брата за руку на кровать, почти не закрывая хитро глядящих на Андрея глаз, смеясь и ласкаясь, опять немного поработала ротиком. У брата член принял положение «к бою», и сестра, встав перед ним на четвереньки, призывно повиляла попкой… Андрюшка засадил, — Марина даже не поняла, в какую именно дырочку, — и уже через пару минут работы и без того до предела возбужденная Таня выгнулась и заохала в бурном оргазме.

За кадром удовлетворенный голос Лиды сказал: «Вот так!», и запись остановилась, напоследок показав довольное лицо лежащего на боку Коли, с улыбкой наблюдающего за детьми.

Марина пришла в себя от того, что Сережка потянул у нее из руки пульт. Посмотрев на свою вторую руку, она обнаружила, что она лежит между ее же широко раздвинутыми ногами. Ощутила свой большой палец у себя на клиторе, потом еще три во влагалище. Смутно подумала: «Ну вот, насмотрелась Лидкиной ереси. Совсем перед сыном стыд потеряла, онанирую уже вовсю», и вдруг от этой мысли почувствовала удовольствие.

Сережка тем временем, вытянув у нее из руки пульт, выключил магнитофон, поднялся с дивана и встал напротив. Член у него стоял в полную красоту. Наклонился и положил руки ей на плечи.

«Сейчас меня будут драть» — с веселым предвкушением подумала Марина, но сын не стал на нее ложиться, а настойчиво потянул вниз. «Хочет, чтобы я ему пососала?» — смутно, но с готовностью подумала она и облизнулась. Но Сережка, оказывается, выдумал кое-что получше.

— Мам… спусти ноги с дивана, пожалуйста. — и провел ладонями по ее грудям, вызвав внутри сладкий спазм.

Не задумываясь и не вытаскивая из себя руку, она, елозя попой, сползла вниз так, что ее нижние отверстия оказались как раз на кромке дивана. Сын, встав на колени между ее и без того широко раздвинутых ног, положил ладони на внутренние поверхности бедер мамы и развел их еще шире. Ласково убрал мамину руку, положив ее ей на грудь. Марина послушно принялась ласкать пальцами свой сосок, а Сережка, встав на колени и наклонившись, длинно, от ануса до клитора, сильно провел языком вдоль маминой щелки, чуть повибрировав им под конец, втянув капюшончик клитора между губ и чуть поласкав сам клитор в своем рту языком.

Марина на секунду провалилась в блаженную темноту, потом сказала сыну:

— Сереженька… подожди… я тебе обещала вибраторы показать, они там, в моем шкафу, где обувь, розовая коробка…

Сережка внимательно посмотрел на маму, кивнул и встал, а Марина, не в силах ждать, тут же опять запустила руку себе между ног.

Потом она никак не могла, да не очень и старалась вспомнить подробности того, что произошло после его возвращения. Что уж там делал с ней Сережка своим язычком, руками и двумя сразу вибраторами, но для нее все слилось в какое-то бесконечное, золотое, радостное море, изредка озаряемое белыми вспышками особенно острого наслаждения. На секунду она очнулась только тогда, когда он, аккуратно подняв ее с пола на диван, подложив ей под бедра подушку, вошел в ее влагалище сзади и почти сразу же кончил, погрузив ее в нирвану опять.

Проснувшись через час, она услышала вкусный запах с кухни. С трудом встала… Сережка, сверкая у плиты голой попой, в одном фартуке дожаривал ее любимую картошку с салом. Без сил она упала на табуретку и, улыбаясь, заплакала, с трудом убедив переполошившегося сына, что это — от счастья.

Они вместе сходили в душ, смыв там друг с друга соки любви, и, почти успокоившись, пообедали, а потом поспали еще часок вдвоем на тахте в гостиной, тесно обнявшись, несмотря на жару.

Марина проснулась первой, в самом начале позднего летнего вечера. Приподнявшись на локте, посмотрела на сына. Тот, почувствовав мамин взгляд, тут же открыл глаза, и взгляды их встретились. Наклонившись, Марина поцеловала сначала один глаз сына, потом второй, и села, подобрав под себя ноги.