Ложная память - Дин Кунц

И даже если она и отправилась домой, Ариман все равно не мог преследовать ее там. Наверняка у них с мужем был большой штат прислуги — потенциальных свидетелей — и профессиональная охрана.

И поэтому доктор сорвал с лица лыжную маску и со всей скоростью, на которую мог решиться, помчался домой.

ГЛАВА 71

По пути домой Марка Аримана обуревали уже не мысли поэтов о природе времени, неведомым образом вывалившиеся из копилки памяти. Всю первую половину своей десятиминутной поездки он непрерывно изрыгал вслух страшные ругательства — все они были направлены в адрес киануфобички, как будто она могла его услышать, — и клялся унизить, изничтожить, искалечить и расчленить ее всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Этот порыв был детским, недостойным его, Ариман это понимал, но ему необходимо было выговориться.

А на протяжении второй половины поездки он решал, когда она обратится в полицию, чтобы сообщить о двух убийствах, и обратится ли вообще. Под влиянием паранойи она могла заподозрить, что мерзавец Киану держит в руках все полицейские учреждения, начиная от местных участков и кончая Федеральным бюро расследований. В этом случае она будет вести себя тихо или, по крайней мере, будет долго колебаться, прежде чем решится обратиться к властям.

Она могла скрыться на некоторое время, даже удрать из страны и прятаться до тех пор, пока не выработает план действий. Располагая половиной миллиарда долларов, она могла далеко уехать и хорошо укрыться.

Мысль о ее возможном исчезновении встревожила Аримана; на задней стороне его шеи выступил обильный холодный пот. Его высокопоставленные друзья могли легко помочь ему скрыть связь с любым количеством возмутительных преступлений, совершенных другими, людьми, находившимися у него под контролем, но ведь это совсем иное дело, и в общем-то трудно ожидать, что они станут защищать его от обвинения в убийствах, совершенных его собственными руками. Это была одна из главных причин, по которым он не позволял себе такого риска на протяжении двадцати лет. Пот с шеи потек по спине.

Всегда исполненный чрезвычайной самоуверенности, Ариман никогда прежде не испытывал подобных ощущений. И понял, что ему совершенно необходимо как можно быстрее взять себя в руки.

Он был властелином памяти, отцом лжи и мог смело принять любой вызов. Ну, ладно, кое-что за последнее время получилось не так, как ему хотелось, но небольшая порция волнений время от времени была даже полезна для того, чтобы придать вкус жизни.

И, въезжая в свой подземный гараж, напоминавший лабиринт, он уже полностью владел собой.

Выйдя из «Эль-Камино», он с тревогой посмотрел на песок, осевший на поверхность машины и обильно усыпавший коврики.

При расследовании любого серьезного уголовного преступления образцы почвы принимаются в качестве одного из важнейших и неоспоримых доказательств. И суд никогда не оспаривает их. Криминалистический отдел любого нормального полицейского управления безо всякого труда может провести сравнительный анализ состава, зернистости и других свойств песка с образцом песка, взятого с места убийства, — и сделать соответствующие выводы.

Оставив ключи в замке зажигания, Ариман вынул из машины только два предмета: туго завязанный синий полиэтиленовый мешок с сувениром, оставленным Валетом на газоне, и пакет из «Зеленых лугов», в котором все еще оставалось печенье. Оба пакета он аккуратно положил на пол возле облицованной гранитом стены гаража.

Доктор быстро сбросил свои пришедшие в негодность ботинки, снял брюки, носки и пиджак и сложил всю свою одежду на полу. Бумажник, пистолет и кобуру он положил отдельно, рядом с двумя мешками. Испачканный в песке галстук и белая рубашка также отправились в одну кучку с одеждой, хотя золотую нашейную цепь в 24 карата он все же оставил.

Как ни странно, но песок попал даже на нижнее белье. Поэтому доктор разделся догола и добавил футболку и трусы к куче тряпья.

Потом он взял ремень, аккуратно связал всю одежду и положил ее на сиденье в машину.

Песчинки, прилипшие к волосам на теле, сильно раздражали его. Со всей возможной тщательностью он руками счистил с себя эту гадость.

Совершенно голый, если не считать наручных часов, держа в руках те немногочисленные вещи, которые счел нужным сохранить, Ариман прошел на первый этаж дома, откуда в лифте поднялся на свой любимый третий.

Пробежавшись по сенсорной панели управления, он открыл свой секретный сейф, спрятанный за камином, и положил «Таурус РТ-111 миллениум» в маленькое отделение, где хранился сосуд с глазами отца. Немного подумав, он добавил туда же и синий мешок.

Для пистолета это было только временное хранилище, на день-другой, пока он не решит, как с ним поступить дальше. А собачий кал мог ему понадобиться уже завтра утром.

Облачившись в шелковую желто-зеленую с черными отворотами и черным же поясом пижаму, Ариман позвонил по внутреннему телефону своему мажордому Седрику Хоторну и попросил его немедленно подняться в гостиную хозяина.

Когда спустя буквально считанные секунды Седрик вошел в комнату, Ариман приветствовал его именем подозрительного дворецкого из старого детективного романа Дороти Сейерс, после чего проделал с ним ритуал хокку.

Действительно, доктор никогда не прибегал к программированию служащих своих предприятий, но ради сохранения полной секретности в личной жизни он счел необходимым иметь полный контроль над своими наиболее приближенными личными слугами, тем более что их было всего двое — муж и жена. Он, конечно, не злоупотреблял своей властью над ними. Они получали хорошие деньги, пользовались первоклассным медицинским обслуживанием, он делал за них крупные взносы в пенсионный фонд и предоставлял отпуска. Но все же он внедрил в каждого из них непререкаемый запрет на попытки, пользуясь своими кухонными правами, лакомиться его любимыми блюдами.

Ариман кратко рассказал Седрику, что тот должен делать. Ему следовало сесть в «Эль-Камино», найти ближайшее благотворительное заведение и отдать туда испорченную песком одежду. После этого Седрику предстояло заправить доверху топливный бак, доехать до Сан-Диего, пересечь там мексиканскую границу и отправиться в Тихуану. Там ему следовало заехать в какое-нибудь из трущобных предместий (если, конечно, его не выкинут из прекрасной машины по дороге) и оставить «Шевроле» там с незапертыми дверями и ключом в замке зажигания — чтобы машину наверняка увели. Оттуда он должен был прийти в ближайшую крупную гостиницу, взять напрокат автомобиль и вернуться в Ньюпорт-Бич как можно раньше. (Доктор прикинул, что, поскольку еще не было даже восьми вечера, Седрик может успеть вернуться к трем часам ночи.) Автомобиль нужно будет оставить в прокатном пункте аэропорта Оранж-Каунти, сесть там в такси и приехать домой. Дома Седрику предстояло лечь спать и проснуться через два часа, хорошо выспавшимся и без малейших воспоминаний о том, что он делал ночью.

Задание было не таким уж простым, учитывая, что Седрик окажется в Мексике глубокой ночью. Но, имея в денежном поясе пять тысяч долларов, которые дал ему хозяин, посланец должен сделать все, что нужно. К тому же наличные деньги оставляют меньше следов.

— Я понимаю, — сказал Седрик, выслушав указания.

— Надеюсь утром увидеть тебя живым, Седрик.

— Благодарю вас, сэр.

После того, как Седрик отбыл, доктор позвонил его жене, Нелле Хоторн, и также вызвал ее к себе, в ту же гостиную, из которой ее муж только что отправился в свое мексиканское приключение.

Неллу Ариман назвал именем коварной домоправительницы особняка Мандерли из романа Дафны Дю Морье «Ребекка». Ей он приказал тщательно убрать в гараже, устранить оттуда все следы песка, потом вырыть глубокую яму в одной из клумб на заднем дворе и закопать там мешок из пылесоса. А затем забыть о том, что она делала.

— Потом ты вернешься в свою квартиру и будешь ждать дальнейших инструкций, — закончил Ариман.

— Я понимаю.

После того, как Седрик выехал в Мексику, а Нелла, взяв пылесос, приступила к уборке в гараже, доктор спустился на второй этаж, в свой облицованный сикоморовыми панелями кабинет. Механизму требовалось всего семь секунд, чтобы извлечь компьютер из недр стола, но Ариман нетерпеливо барабанил пальцами — так ему не терпелось скорее включить его.

Связавшись по сети с компьютером своего офиса, он вызвал файл с записями о своих пациентах и вскоре получил телефоны киануфобички. Их было два: домашний и мобильный.

С момента ее поспешного бегства с прибрежной стоянки автомобилей прошло меньше сорока минут.

Хотя он и сожалел, что нужно было звонить ей с домашнего телефона, но время было важнее всего — как и пламя, в котором он мог сгореть, — и сейчас не следовало заботиться об излишней осторожности. Сначала он набрал номер мобильного телефона.