Ложная память - Дин Кунц

Дасти воспринимал все это так, словно сам ад здесь вышел на поверхность земли. Судя по выражению лица Марти, она испытывала сходное чувство. Один из кругов ада прямо в окрестностях Санта-Фе. И предстоявшая им работа была работой для проклятых.

Доставка второго трупа обошлась обоим гораздо тяжелее, и дело было не только в физической трудности. Человек по имени Кевин потерял больше крови, чем Захария, по-видимому, большую часть из своих шести или семи литров; не вся она успела замерзнуть, и его кожа и одежда были липкими. К тому же он вонял — наверно, потерял власть над кишечником во время предсмертных страданий. Тяжеленного, липкого, столь же упрямого после смерти, как и в ее преддверии, его было очень трудно дотащить.

Но хуже всего была его внешность. В первый раз они увидели его, полулежавшего у стены кивы, в луче фонаря, а потом — когда наполовину несли, наполовину волокли по освещенному фарами участку. На его гладко выбритом лице появились кровавые борода и усы, серую кожу усеяли белые снеговые веснушки. В остекленевших глазах застыл всепобеждающий ужас, и объяснить его можно было только одним: в момент ухода из этого мира он, должно быть, бросил взгляд прямо в лицо Смерти, склонившейся, чтобы дать ему последний поцелуй, а потом, сквозь ее пустые глазницы, разглядел ожидавшую его безжалостную вечность.

Работа для проклятых, и сколько же еще ее осталось…

Они трудились в мрачной тишине, ни один не смел вымолвить хотя бы слово.

Если они заговорят о том, что делают, то продолжать эту необходимую работу станет невозможно. Им останется лишь в ужасе бросить все это.

Они столкнули Кевина в колодец, и вслед за падением, сопровождавшимся более твердым звуком, чем у его напарника, опять послышалось жуткое чавканье и бульканье. Воображению Дасти представилась омерзительная картина: Захарию и Кевина внизу встречают их предыдущие жертвы, кошмарные фигуры, пребывающие в различных стадиях разложения, но все еще сжигаемые жаждой мести.

Хотя значительная часть территории Нью-Мексико представляет собой выжженную пустыню, в недрах штата находится колоссальный водный бассейн. Он настолько обширен, что только крошечная часть его к настоящему времени исследована. Это потаенное море питается подземными полноводными реками, истоки которых прячутся как на возвышенных плато центральной части Соединенных Штатов, так и в Скалистых горах. Именно эти воды, в течение тысяч и тысяч лет размывавшие трещины в податливых известняковых скалах, образовали чудеса Карлсбадских пещер[55], и, несомненно, есть еще и ненайденные сети пещер, достаточно больших, чтобы скрыть целые города. Если это потаенное море бороздят корабли-призраки с экипажами из неупокоившихся мертвецов, то эти двое новичков могут провести вечность гребцами на весельной галере или моряками, расправляющими паруса покрытых плесенью галеонов, носимых призраком ветра, под каменными небесами меж неизвестных портов под Альбукерке и Порталесом, Аламогордо и Лас-Крусесом.

Глубоко под их ногами лежал океан, но на поверхности земли вовсе не было воды, которой они могли бы смыть кровь со своих рук. Они оттирали руки снегом. Снова и снова они сгребали снег и старательно терли кожу, пока их закоченевшие пальцы не разболелись от холода, пока их кожа не покраснела от трения, а потом не побелела от холода, а они брали все новые и новые пригоршни снега и все старательнее терли им руки, пытаясь не просто оттереть их, но и очиститься.

Внезапно почувствовав, что находится на грани безумия, Дасти оторвал взгляд от своих трясущихся рук и увидел Марти. Она стояла на коленях, наклонившись вперед, на лице застыла маска отвращения, черные волосы покрывала кружевная снежная мантилья. Она скребла руки крепкими комками снега, наполовину превратившегося в колючий лед, терла их с такой жестокостью, что вот-вот должна была разодрать кожу до крови.

Он взял ее за запястья, мягко вынудил разжать пальцы и выпустить заледеневшие комья снега.

— Достаточно.

Она кивнула, с благодарностью взглянув на мужа.

— Я скребла бы всю ночь, если бы можно было отскрести то, что произошло за последний час. — Ее голос срывался от потрясения.

— Я знаю, — ответил он. — Я знаю.

Спустя пятьдесят минут — что соответствовало продолжительности двух эпизодов из шоу Фила Харриса и Алисы Фэйв, которое Ариман слушал по радио, — Дженнифер прискакала домой, чтобы накинуть на спину попону и остыть.

Ее стеснительные преследователи — Скит и краснолицый тип — прибыли сразу же вслед за нею. Они въехали прямо на стоянку для жильцов дома и остановились, чтобы посмотреть, как Дженнифер исчезает в подъезде.

Со своего наблюдательного пункта под деревом на сыщиков глядел доктор. Он позволил себе испытать тихую гордость за свое сверхчеловеческое терпение. Хороший игрок должен знать, когда нужно сделать шаг, а когда выждать, хотя ожидание может порой показаться неразумным.

Очевидно, Марти и Дасти опрометчиво поручили Скита заботам краснорожего типа. И поэтому терпение получит награду в виде двух убийств и призовой игры.

К настоящему времени он уже знал двоих детективов настолько хорошо, что мог с уверенностью предсказать: эта парочка настолько устала, ей настолько все надоело, что они не станут возобновлять наблюдение и наконец свернутся. Кроме того, после гуляша из ревеня и супа из сладкого картофеля мальчишки ощущают себя унылыми и вялыми, тоскуют о домашнем уюте: о потертых раскладных стульях с выдвижными скамеечками для ног и о тех безумно глупых комедиях, которые в неограниченном количестве поставляет огромная, жужжащая, пыхтящая, ревущая, топающая термоядерная американская индустрия развлечений.

Теперь, когда они остались практически одни, расслабились и чувствуют себя в безопасности, доктор нанесет удар. Он лишь надеялся, что Марти и Дасти уцелеют и смогут позднее опознать останки и расстроиться.

К некоторому удивлению доктора Аримана, человек в толстенных очках вышел из кабины пикапа, обошел вокруг и вывел из накрытого тентом кузова собаку. Нельзя было исключить возможность, что новое действующее лицо представляет собой осложнение, которое потребует изменений в стратегии.

Очкастый подвел собаку к газону. Собака старательно обнюхала незнакомое место, походила взад-вперед, но после нескольких фальстартов все же сделала свое дело.

Ариман узнал собаку. Это ласковый и трусливый ретривер Дасти и Марти. Как же его зовут? Варни? Волли? Вомит? Валет!

Нет, вовсе незачем менять стратегию из-за собаки. Какая мелочь. Просто следует приберечь одну пулю и для нее.

Краснолицый проводил Валета обратно в кузов, а сам вернулся в кабину пикапа.

Доктор приготовился к неторопливому преследованию, но грузовик не двигался с места.

Спустя минуту появился Скит. У него в руках был фонарь и какой-то неопознанный доктором синий предмет. Он принялся внимательно осматривать место, где только что испражнялась собака.

Скиту удалось найти приз. Нечто синее оказалось полиэтиленовым пакетом. Он собрал в него находку, перекрутил шею мешка, завязал двойной узел и сделал ценный вклад в декоративную мусорную урну, стоявшую неподалеку от пикапа.

Поздравляю вас, мистер и миссис Колфилд. Хотя ваш сын беспомощный, подкуренный, подколотый, подпитый, пустоголовый дурак, у которого здравого смысла меньше, чем у зеркального карпа, все же он смог подняться по лестнице социальной ответственности на одну ступеньку выше, чем те, кто не убирает собачьи экскременты после прогулки.

Пикап выкатился со стоянки автомобилей, обогнул «Эль-Камино» и не спеша направился к востоку.

Поскольку улица была прямой и длинной, видно вдоль нее было не меньше чем на пять кварталов, а пикап пыхтел прямо, то доктор поддался озорному порыву. Он выскочил из «Эль-Камино», подбежал к урне, выхватил оттуда синий мешок и вернулся в свою машину прежде, чем грузовичок скрылся из виду.

В ходе предварительных бесед со Скитом, проводившихся во время сеансов программирования, доктор узнал о шутке, которую некогда сыграли с Холденом Колфилдом-старшим. Когда мать Дасти и Скита прогнала родителя Скита, взяв на его место доктора Дерека Лэмптона, безумного психиатра, обрадованные братья собрали собачье дерьмо по всей округе и отправили его великому профессору литературоведения анонимной посылкой.

Хотя доктор Ариман и не имел четкого представления о том, что он сделает с продуктами жизнедеятельности Валета, но все же был уверен, что после некоторых раздумий сможет найти им какое-нибудь забавное применение. Оно должно было добавить легкий и изящный аромат к одному из множества смертных случаев, которые должны последовать в недалеком будущем.

Синий мешок он положил на пол перед пассажирским сиденьем. Пластик, как выяснилось, очень хорошо подходил для своего предназначения. Узел плотно затягивался, не пропуская даже намека на неприятный запах.