Однажды орел… - Энтон Майрер

— Неправильно! — Уэстерфелдт палил вина в свой стаканчик и отпил глоток. — Артиллерия «белых» все еще господствует на этом участке, и примерно на протяжении двухсот ярдов здесь практически нет никакого укрытия. Правильно, джентльмены? — Оба командира батальона кивнули в знак согласия. — Если вы пойдете в этом направлении, братец, то от вас останутся рожки да ножки.

— О нет, минуточку. У нас же есть подразделение майора Дэмона, — упорствовал лейтенант Чей.!.

— Нот это другой разговор! Ну и как же вы его используете?

— Пошлю их в обход вот этой высоты сто семь, вот здесь, а потом они повернут налево, вот через эту дубовую рощу.

— Отлично! — Полковник засиял от удовольствия. — Только как насчет вот этих маленьких волнистых линий, вот здесь? Видите их? Это ведь довольно крутой подъем, и по нему далеко не продвинешься… А в остальном ваш план идеален.

Под столом раздалось глухое урчание. Уэстерфелдт нагнулся и начал ласково чесать шею огромного пса с отвислой челюстью.

— А-а, старина Помнеи! Ты у меня прямо-таки настоящий солдат! Всегда готов ко всему самому худшему. — Он потрепал пса по загривку. — Он стер себе все лапы, участвуя со мной в кампаниях. Да, да! — Пес положил лохматую голову на передние лапы и глубоко вздохнул. — Между прочим, джентльмены, генерал Бонхэм приглашает нас вечером на покер, за исключением вас, конечно, Хэнк, — добавил он, обращаясь к Чейзу. — На вашем лице, к сожалению, слишком мало хитрости для игры в покер. Это приходит только с возрастом. Посмотрите на майора Дэмона: этот бес даже сам не знает, какие мысли роятся сейчас в его башке…

— Что правда, то правда, — заметил, рассмеявшись, Макфарлейн. — Печальный Сэм. Половину всего времени он как будто дремлет.

— Да, да, а сам в этот момент размышляет над тем, как бы заткнуть кого-нибудь за пояс. Слэтс Хэтчер в Гэйлларде сказал мне, что на Лусоне у тебя была самая лучшая, самая боеготовая рота. Говорит, что твои солдаты, не раздумывая, бросились бы в огонь и воду, если бы ты попросил их. Как тебе удалось добиться этого?

— Просто это были хорошие ребята, — ответил Дэмон.

— О нет, уж меня не проведешь, Сам. Чтобы добиться этого, надо что-то другое…

Дэмон улыбнулся:

— Бог его знает. Просто у меня большая практика командования ротой.

— Из всего, что существует и происходит на свете, самое главное и самое важное — это женщины, лошади, власть и война. Кто так сказал, Чейз?

Лейтенант заморгал в недоумении, но быстро ответил:

— Темгасон, сэр.

— Неправильно! Еще одна ошибка сегодня, и мы назначим вас, Хэнки, начальником прачечной. Как вам это правится?

— О нет, сэр, вовсе не нравится.

— Теннисон! Чему же вас теперь учат? Киплинг, дорогой мой Хэнки, Киплинг. Он знал, что такое быть солдатом, больше, чем все остальные, вместе взятые. И о многом другом тоже знал больше других… — Полковник встал и энергично потянулся. — Не знаю, как вы, джентльмены, а я намерен Припять душ и принарядиться, чтобы нанести визит Уилли Аткинсу и подбодрить его хоть немного. Он, должно быть, повергнут сейчас в глубокое уныние. А потом… Как насчет того, чтобы сыграть в гольф, Мак?

— С удовольствием, — ответил тот.

— Отлично. Как только я вернусь, сразу пойдем. Сэм, а как это произошло, что ты не научился играть в гольф?

— Наверное, но той простой причине, что не нашлось времени для этого.

— А тебе надо бы научиться. При твоем мастерстве в бейсболе ты был бы отличным игроком в гольф.

В палатке Дэмона никого не было. Стоя у входа в нее, он наблюдал через бинокль за беспорядочной суматохой у пирса, где все еще разгружали технику и предметы снабжения. Правее, примерно в тысяче ярдов от пирса, там, где высаживались главные силы, группа моряков и солдаты войск инженерного обеспечения осторожно пытались спустить по сходне на берег бульдозер, который стоял в носовой части пятидесятифутового судна.

Дэмон решительно вошел в палатку, достал из полевой сумки большой блокнот и, устроившись на койке, начал писать.

«Дорогой папа, сообщаю, что учение мы все-таки провели. Мы высадили на берег войска, часть артиллерийских орудий и несколько танков. Однако четыре человека чуть не утонули, а шесть — получили легкие травмы. Прибойная волна, хотя и сильная, особой помехой не явилась. Я представляю, что она могла бы быть куда более сильной, и тогда нам пришлось бы намного хуже. А уж о том, чем бы все это кончилось, если бы на побережье в окопах за проволочным заграждением находилось несколько пулеметов „противника“, и говорить нечего. Это, мол, учение, объясняют нам, и мы действуем в учебных условиях. Конечно, это учение, а не война. Но беда в том, что уж очень много этих учебных условностей; по существу, вся операция настолько далека от реальных условий, что представляется забавой. Взять хотя бы тот факт, что не все солдаты умеют плавать. Существует очень много вещей, которые молодой американец начала сороковых годов должен знать: как водить машину и как произвести ее мелкий ремонт, как стрелять из винтовки и пистолета, ездить на лошади или на мотоцикле, говорить и читать по меньшей мере на двух иностранных языках, передавать и принимать флажные сигналы, знать азбуку Морзе и многое-многое другое. Так или иначе, но если солдат не умеет плавать, его можно считать за полсолдата. Надо добиться того, чтобы каждый солдат мог проплыть сто ярдов в одежде и пройти вброд триста ярдов но пояс в воде с полной выкладкой.

Программа нашей подготовки была просто смехотворной. Да вы и сами представляете ее себе. По-моему, чтобы подготовить войска к десантной операции, надо шесть — восемь недель. Грузовые сети на судах не годятся. Нужны широкие сети с квадратными ячейками и много-много часов практики подъема и спуска по ним, особенно в том, как спрыгивать на высадочное средство. Л сейчас происходит следующее: баркас или катер вздымается и опускается на волне, прыгать все боятся, подолгу висят на сети, и из-за этого нарушается весь график. Радиостанция SCR-131, мягко выражаясь, для десантных операций не пригодна. (Фактически из-за выхода станций из строя могла бы провалиться пел операция. Да почти так и произошло, ибо мы не имели радиосвязи в течение четырех часов.) Нам необходима по крайней мере станция SCR-171, а лучше даже еще более легкая, при этом она должна быть водонепроницаемой. Наши же станции все промокли.

Однако хуже всего дело обстоит с самими высадочными средствами. Моторные вельботы и баркасы просто не отвечают никаким требованиям: на них нельзя ни пристать как следует к берегу, ни отойти назад в море, высаживаться с них в каком-нибудь порядке совершенно невозможно, не говоря уже о том, чтобы вести с них прикрывающий огонь. Нам нужны плавсредства с небольшой осадкой, нечто подобное лихтерам, почти глиссер с бронированным носом и двумя пулеметами в носовой части, который выползал бы на берег, удерживался в таком положении и сбрасывал на него два трапа. А может быть, с таким носом, который сам бы служил трапом, как тот опытный корабль, который, как вы писали, строит фирма „Хигинс“… Разумеется, нам очень нужен легкий, низкий, широкий танк с хорошей броней, 27-мм орудием и двумя пулеметами в носовой части, который мог бы передвигаться по воде с помощью винта, а затем выползал бы на берег, как огромная черепаха. Думает ли над этим кто-нибудь там, в штабе, где принимаются важнейшие решения?»

Дэмон прекратил писать, отложил блокнот и снял с себя ботинки. В соседней палатке кто-то крикнул, раздался громкий смех. Потом солдаты запели веселую песенку. Дэмон улыбнулся — ему вспомнились дни в форту Барли. Уже шла война, по крайней мере, в Европе: странная война, война угроз и искусно возведенных казематов, в которых люди жили, как пожарные или как моряки, читали газеты и пили красный виноградный сок или шнапс. Однако долго так продолжаться не могло…

Он снова взял блокнот.

«Так или иначе, но наша сторона одержала победу — так решили, по крайней мере, посредники, — и старина Уэсти пребывает в хорошем настроении (он сказал нам, что генерал Бонхэм остался очень доволен всем ходом событий). Теперь будет выпито много виски, начнутся игры в гольф и в покер и веселые разговоры в свободные часы. Все это, конечно, неплохо. Но чего здесь не хотят видеть, так это того, что мы ужасно не подготовлены для каких бы то ни было десантных операций в каком бы то ни было районе.

Мы замечательно отпраздновали рождество в Бейлиссе. Жалели, что вы не были с нами. Ваш внук — вам, видимо, будет приятно узнать об этом — курит трубку из корня верескового дерева, цитирует Хью Адена и, насколько я знаю, никогда не встает раньше одиннадцати часов. (Если верить Пегги, он пользуется успехом у девушек.) Наконец-то он снизошел до разговора со мной. Всячески старался объяснить мне, что современный конфликт в Европе не что иное, как логический приход к власти человека из низов, и что нам, как стране здравомыслящих индивидуалистов, следует держаться от всего этого в стороне и дать противникам возможность размозжить друг другу голову. Это его мнение слегка расстроило меня, но вместе с тем оно настолько изменилось по сравнению с тем, какое было в прошлое рождество, когда бедная Европа находилась в тисках издыхающего колониального империализма, что я слушал его с удовольствием. (Рост означает изменения, но изменения означают ли рост?) Я надеюсь, что он не станет одним из эстетов интеллектуальной элиты: предобеденные приемы с хересом, белые ботинки и рубашка Оксфорд нараспашку. Он слишком хорош для такого мира.