Адаптер - Борис Петров

Мне остался один год ординатуры здесь. Да, жалко парня, но он мне же не родной, у меня своих проблем хватает.

Ассистентка взяла в руку шприц и кивнула Уле.

— Может хотите чаю или кофе? — Александр Иванович гостеприимно улыбнулся.

— Нет, спасибо. Нам ничего не нужно, — ответил Сергей, вынимая из портфеля договор. Оля сидела напротив и молчала, уставившись в одну точку на журнальном столике.

— Мне не понятен юридический статус нашего сына.

— О, понимаю Ваш вопрос, Сергей. Вы же понимаете, насколько уникальна наша операция? Никто, понимаете. Никто в мире этого никогда не делал. Но, прогресс не остановить. Новое общество требует новые технологии. И, как всегда, любая, даже самая уникальная и полезная идея сталкивается перед несовершенством законодательства. Никогда еще бюрократы не успевали за учеными. Ну, это если вкратце.

— Простите, я не понимаю Вас, — сказала Оля, быстро взглянув на мужа.

— Нам непонятно, почему в договоре наш сын значится как донор, — Сергей открыл приложение, протянув его Александру Ивановичу, но тот только отмахнулся.

— Я этот договор знаю уже наизусть, он мне снится по ночам. Дело в том, — он сделал паузу, будто бы подбирая слова, но по движениям его тела было видно, что ему не терпится побыстрее закончить этот разговор. — Дело в том, что юридически мы не можем из двух человек собрать одного, не можем. Нет такого понятия, это равносильно убийству, тем более, что опыты над людьми запрещены. К сожалению, это чисто юридически, ваш сын является донором, он безвозмездно, с вашего разрешения, отдает свою часть мозга, пока еще живого и здорового, вы же понимаете, сколько ему осталось жить?

— Да, мы все понимаем. Но поймите и Вы нас, — Сергей прокашлялся. — Как нам быть с тем, что наш сын является лишь материалом.

— Да, это ужасно, но по-другому не получится. Вы забываете главное — в итоге у Артема будет новое и здоровое тело. Он будет жить нормальной жизнью, счастливой, вместе с Вами, разве этого мало?

Но… но что будет с этим мальчиком? — прошептала Оля.

— А что с ним будет? Он получит новую осмысленную жизнь. Это стоит очень многого. Я не склонен давать советы, но, по-моему, вам следует думать о вашем сыне, а наших питомцев оставьте нам.

— Питомцев? — Оля с ужасом взглянула на Сергея, у которого лицо перекосилось от его слов.

— Простите за наш профессиональный сленг. Конечно же, я имел ввиду наших детей, которых взял под опеку наш научный центр. Поверьте, у нас значительно лучше, чем в интернате.

— Мы можем увидеть Артема? — спросил Сергей.

— О, да, конечно же, — Александр Иванович подошел к своему столу и набрал номер.

— Да, я. А мы можем подойти в первый отсек? Нет, что уже? Да, быстро работаете. Понятно.

Оля нервно заерзала на кресле.

— К сожалению, это уже невозможно. Артема поместили в первый нейроотсек, мы уже начали процесс адаптации.

— Но мы приехали всего час назад? — возмутился Сергей.

— Сергей, поймите, счет идет на минуты, и поэтому, чем раньше начнем, тем вероятней успех. Мы же все этого хотим?

— Мы можем его увидеть? — Сергей нервно сжимал кулаки.

— Нет, вход в отсек разрешен только персоналу, необходимо исключить возможность заражения. Не беспокойтесь, через две недели вы сможете увидеться с вашим сыном, здоровым, а? Ну, это же прекрасно!

Он широко улыбнулся и забрал договор со стола, показывая всем видом, что разговор окончен. Сергей поднялся и помог встать Оле, она ватными ногами с трудом дошла до двери, где с ними распрощался гостеприимный хозяин.

3

Белый свет, яркий, режущий глаза. Нервно попискивали мониторы, выводя на широкие экраны ломанные линии графиков, шумно вздыхал аппарат ИВЛ. За стеклом сидели трое операторов, устало зевая, поглядывая изредка на мониторы, выстроенные сплошной линией на длинном столе. Небрежно валялись пустые пакеты из-под бургеров, на белой столешнице зияли два больших сладких пятна от пролитого кофе.

— Ну, что у нас? — спросила вошедшая Лиза, вместе с ней ворвался и запах плотных духов.

— Да все нормально, сама посмотри, — лениво отозвался один из операторов, растекшийся по креслу.

— Вижу, — Лиза пробежалась по трендам, контролируя процесс адаптации, графики были ровные, оба мозга полностью вошли в единую информационную систему.

— Да все нормально, вот, — другой оператор вывел на большой экран две 3D-модели мозга, где ярким оранжевым цветом выделялись области сформированных искусственных нейросетей, таблица параметров выводила равное количество развитых наноконтроллеров, потенциал был достаточен.

— Бери и меняй, тык-тык! — воскликнул третий оператор. — Plug and play!

— Поговори мне, — фыркнула Лиза. — Вы тут срач приберите, через час начнем встраивание.

— Че, резать будем, да? — спросил расплывшийся на кресле оператор, не желавший менять свою ленивую позу.

— Я тебе язык отрежу, — Лиза топнула ногой. — Уберите все тут!

Она вышла, оставляя их в дурмане своих духов.

Через час в операторской было не продохнуть, оправившиеся операторы с идеальной осанкой сидели за столом, ожидая команды руководства. Вокруг них, как в театре, сидели важные лица, в полголоса переговариваясь друг с другом.

Александр Иванович, чувствуя себя, как рыба в воде, порхал вокруг, отдавая указания операторам и не переставая шутить.

— Ну что начнем? — он не стал дожидаться ответа и кивнул Лизе.

Она села за свободный стол и ввела команду. Все затаили дыхание, смотря, как за стеклом медленно стали открываться белые саркофаги, стоявшие плотно друг к другу.

Пред ними появились две наголо побритые головы, лежащие на точечных опорах, напоминавших сотни паучьих ножек. Будто бы из-под земли появились руки робота— манипулятора, медленно примерявшегося к живому объекту. Два лазера одновременно стали разрезать черепную коробку, двигаясь быстро, по заранее рассчитанной машиной траектории. Людям за стеклом оставалось только смотреть, робот все делал сам, исключая влияние человека на процесс.

Мягкая рука манипулятора бережно положила две черепные крышки в контейнер со льдом. Манипулятор с лазером, казалось бы, застыл на месте. Но на экране четко выводилась зона отделения. Вырезанная часть от большей головы убиралась в зависший рядом контейнер, когда как часть мозга от меньшей головы мягко переносилась и медленно внедрялась в другую голову.

Вся операция производилась не более получаса, но все присутствующие, почему-то обливались потом. Лиза дублировала данные с экрана себе в блокнот, постоянно вертя головой от одного графика к другому, остальные же смотрели только за стекло, завороженные искусным действием.

— Операция завершена, — сказала Лиза, после того, как робот приставил последнюю черепную крышку к маленькой голове. Клей схватывался моментально, и линию разреза можно было угадать только по остаткам крови вокруг нее.

— Все параметры в норме. Пациент N 1 в норме,