Рождение новой России - Владимир Мавродин

Кроме Государственной военной коллегии восставших действовала и Походная канцелярия, во главе которой стоял атаман Главного войска казак Андрей Овчинников. Он непосредственно руководил боевой деятельностью Главного войска во время отсутствия Пугачева, когда тот водил из-под Оренбурга отдельные его части в походы.

Государственная военная коллегия развернула кипучую деятельность: давала наставления командирам отдельных отрядов восставших, рассылала именные указы Пугачева и свои распоряжения, заботилась о провианте и фураже, творила суд и расправу, создавала на местах органы власти восставших, заботилась о снабжении Главного войска пушками, порохом, снарядами, ружьями и холодным оружием, ведала конфискованным имуществом и казной и т. п.

Естественно, что в отдельных отрядах восставших имелись свои повытчики и писари. Войсковой писарь был у Ивана Кузнецова, а в корпусе Ивана Белобородова всем делопроизводством ведал повытчик Максим Негодяев. В отрядах, состоявших из башкир, татар и других, роль писарей чаще всего выполняли муллы. В деревнях и на заводах, в слободах и городах обязанности писцов брали на себя грамотные крестьяне и работные люди, низшее духовенство, а нередко в городах — офицеры, чиновники и купцы, по разным причинам и в силу разных обстоятельств примыкавшие к восстанию.

Прежде всего Государственная военная коллегия восставших стремилась расширить районы восстания, поднять на борьбу новые слои трудового люда разных народностей. С этой целью во все стороны направлялись именные указы и повеления «Петра III» — Пугачева, указы «Из Государственной военной коллегии», ее постановления и увещевательные письма и т. п. Эти указы имели самое широкое распространение в народе. Содержание их не только передавали из уст в уста, но чаще всего их переписывали, размножали и, в свою очередь, рассылали в разные места.

Назначенный после Кара командующим правительственными войсками, действовавшими против восставших, Бибиков вынужден был признать, что «Пугачевские дерзости и его сообщников из всех пределов вышли: всюду посылают манифесты, указы, приводя тем самым в возмущение население». Всем бумагам, как данным от имени «императора Российского», «сасодержавного императора», «великого государя Петра Федоровича», так и «указам его императорского величества самодержавца Всероссийского из Государственной военной коллегии», придавался вид официальных бумаг того времени. Они скреплялись подписями и специальными печатями, которыми повстанцы обзавелись в декабре 1773 г. Печатями в пугачевском войске служили фамильные дворянские и заводские печати, а также печати из серебра и меди, специально сделанные для скрепления манифестов и указов Пугачева и Государственной военной коллегии. Эти печати наряду с внешним оформлением пугачевских бумаг являются подтверждением стремления и самого Пугачева, и лиц, возглавлявших отдельные отряды восставших, придать всем своим действиям законный, государственный характер.

Обязанности, падавшие на Государственную военную коллегию, были многочисленны и разнообразны. Они не были одинаковыми на отдельных этапах войны.

На первом ее этапе, во время осады Оренбурга Главным войском Пугачева, Государственная военная коллегия была штабом и административным центром на территории, освобожденной восставшими, органом снабжения войск и высшей судебной инстанцией. Она занималась распространением призывов и идей восставших, комплектовала войско, ведала казной и имуществом, отобранным у классовых врагов, стремилась установить в войске порядок и дисциплину. Прежде всего надо было начинать с организации Главного войска. Повытчики Государственной военной коллегии и писцы отдельных отрядов стремились завести реестры, т. е. списки личного состава. В реестрах «служивых казаков» кроме имен встречаются указания на то, откуда прибыл тот или иной казак, кто «выбежал из плена», кто «пошел в службу охотно», кто ранен или болен.

Все вступавшие в войско приносили присягу: «Я… обещаюсь и клянусь всемогущим богом, перед святым его евангелием, в том, что хочу и должен всепресветлейшему, державнейшему, великому государю Петру Федоровичу служить и во всем повиноваться, не щадя живота своего до последней капли крови, в чем да поможет мне господь всемогущий».

Присяге придавали большое значение. Кто «моей присяге не верит, тот злодей», — считал Пугачев, — и тем надлежит, как и неприятелям, «головы рубить и пажить (имущество) разделить». Пугачев и Государственная военная коллегия стремились установить и поддерживать в войске строгую дисциплину: за непослушание командирам наказывали плетьми, за дезертирство угрожали смертной казнью и нередко приводили свою угрозу в исполнение, вводили для отлучающихся «отпускные билеты», требовали «вернуть всех отлучившихся без билетов» и т. д.

С мародерством и грабежом боролись решительно. Пугачев говорил: «От меня никакого приказа такого не было, чтоб делать обывателям обиду». За мародерство и убийство по приказу Пугачева был казнен «полковник» Лысов. Кроме наград медалями и крестами Пугачев «жаловал» отличившихся воинов деньгами, одеждой, сукном, а местным жителям, имевшим семьи, раздавал хлеб, соль, деньги.

Главное войско нуждалось в хлебе, мясе, фураже. Государственная военная коллегия взяла на себя организацию снабжения войска всем необходимым. Она установила надежную охрану провианта и фуража, захваченных в крепостях. Более того, некоторые крепости, как, например, Ильинская и Илецкая защита, были взяты главным образом для того, чтобы овладеть большими запасами продовольствия, в них сосредоточенными. Для питания Главного войска, стоявшего у Оренбурга, наладили выпечку хлеба в Сеитовской слободе (Каргале) и в Чернореченской крепости. Каждые два дня в Берде раздавали хлеб — по два каравая на 10 человек. Кроме того, на рынке в Берде хлеб продавался по ценам, установившимся здесь еще до восстания. Сюда же сгоняли скот. Но так как окрестности Оренбурга не могли прокормить Главное войско, начиная с декабря 1773 г. из Берды в разные стороны посылались отряды, которые захватывали хлеб у помещиков и в городах, на воинских складах и заводах. Система обеспечения Главного войска провиантом дала определенные результаты. Даже когда Пугачев вынужден был снять осаду Оренбурга, в Берде, Сакмарском городке и в Чернореченской крепости оставалось много хлеба.

Атаманы отдельных повстанческих отрядов, если не хватало провианта, требовали для своего отряда с населения муку и мясо, овес, сено или переходили на крестьянский «харч», чаще всего «безденежно». Но, если деньги были, они за все расплачивались «по обыкновенной цене». Население охотно снабжало повстанцев провиантом и фуражом, и они, как правило, не испытывали нужды ни в том, ни в другом.

Государственная военная коллегия ведала и финансами — государственной казной, находившейся в распоряжении Максима Шигаева. Деньги в нее поступали из касс заводов, правительственных учреждений, крепостей, воинских команд. Их брали в городах, помещичьих усадьбах; наконец, получали от продажи соли и вина населению, что было монополией «казны» Пугачева. Деньги были нужны для уплаты войску жалованья, покупки хлеба и прочих съестных припасов, выплаты заработной платы работным людям, пожалований и т. п. Войска получали различное жалованье: канониры по 5 копеек, яицкие и илецкие казаки — по 3 копейки в день, все прочие и «пленники», т. е. солдаты, перешедшие на сторону Пугачева, — по рублю в год. «Казакам» из крестьян и работных людей в год полагалось «на конных по шести рублей, а на пеших по пяти рублей каждому». Но в отдельных отрядах повстанцев никакого положения о жалованье не было и выдавали его, «как деньги случаются». Выдавая заработную плату работным людям уральских заводов, И. Н. Зарубин-Чика приказывал заводским атаманам и есаулам деньги между работными «разделить по ровному количеству». Если до создания Государственной военной коллегии Пугачев сам судил своих «неприятелей», то после ее учреждения функции суда перешли к ней. Специальным указом запрещался суд на местах и вменялось всем в обязанность «впредь никому смертной казни не чинить, но посылать виновных в Берду». Нарушающих указ предписывалось посылать под караулом в Государственную военную коллегию. Судили «словесным судом».

По мере того как расширялась территория, охваченная восстанием, и росло число отрядов восставших, появилась острая потребность в установлении связи с ними и с отдаленными от Берды районами Крестьянской войны. Кроме ямской связи была создана «подводная гоньба» и «нарочная связь», или «нарочная почта». Связь была быстрой и надежной — гонцы делали 60–70 верст в день.

Пугачев и его приближенные стремились создать в занятых восставшими городах, крепостях и на заводах, в станицах, селах и деревнях свои повстанческие органы местного самоуправления и администрации. Но и у Пугачева и у его соратников не было достаточно определенных суждений и намерений относительно форм местных органов, органов власти восставших. Поэтому в ходе Крестьянской войны руководители ее использовали для создания повстанческих органов местного правления старые формы органов власти еще петровских времен, введенные в 1699 г. и просуществовавшие до 1721 г., однако насыщены они были новым содержанием. В частности, в основу их деятельности был положен казачий принцип схода («круга») и выборности. В волостных центрах создавались выборные органы местного самоуправления в виде волостных земских изб, а в крупных населенных пунктах — станичных изб. На заводах также создавались земские избы и с «мирского согласия» выбирались атаман и есаул; в деревнях и слободах ограничивались выбором старост (есаулов и десятников), а для общего руководства и контроля над их деятельностью назначался атаман. Эти органы местного самоуправления и выборные власти привлекали восставших тем, что их деятельность основывалась на коллективном руководстве. В основе лежал «мир» с его решениями («приговорами») и избранными начальниками. В. И. Ленин указывал на большое значение «мира» в крепостной России. Он писал: «Мир был силою, когда среди крестьян почти не было батраков и рабочих, бродящих по всей России за заработком, когда не было почти и богатеев, когда всех давил одинаково барин-крепостник»[79]. Однако, в отличие от земских изб времен Петра I, Пугачев и его соратники наделяли их более широкими полномочиями и значительно расширяли круг их обязанностей. Так, при каждой волостной земской избе создавалась воеводская канцелярия. Для контроля за деятельностью членов волостной земской избы повстанческой Государственной военной коллегией или ближайшими соратниками Пугачева назначался волостной атаман и в помощь ему атаман и два есаула. Все дела в земской избе исполняла учрежденная при ней воеводская канцелярия, в которую избирали «на валовом мирском сходе со всего мирского согласия» старосту волости, казачьих писарей и земских писарей («писчиков»).