Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Яков Ильич Корман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как видим, противники героя — «Фишер», который сравнивается с дьяволом («Мой соперник с дьяволом на ты!» /3; 384/), и «ангелы» во главе с «апостолом Петром» — являются лишь разными образами власти.
***
В начале этой главы мы подробно говорили о личностном подтексте песни «Я в деле» (1961). Приведем еще один аргумент — параллель с шахматной дилогией: «А я парнишку наколол» /1; 30/ = «Пусть не машет кулачками — / Здесь наколется!» /3; 382/. Именно так вел себя в жизни сам Высоцкий, согласно воспоминаниям Вадима Туманова: «Возле нас остановились двое парней, один попросил прикурить. Володя протянул зажженную зажигалку. Парень узнал его и почему-то стал хамить: «А, Высоцкий! Почему с людьми не здороваешься?”. Володя — мгновенно хаму в челюсть, и тот свалился на тротуар»[870].
В шахматной дилогии это будет выглядеть следующим образом: «Справа в челюсть — вроде рановато». Позднее данный мотив встретится в киносценарии «Венские каникулы» (1979), где главные герои (беглецы из концлагеря), выражающие авторскую позицию, поступят точно так же: «И тут Владимир резко бьет его в челюсть. Охнув, солдат падает» /7; 429/; «Что, сукины дети, получили! — громко хохочет Жерар и с маху бьет какого-то солдата в челюсть» /7; 432/.
Размышляя о том, стоит ли ему ударять противника в челюсть, лирический герой говорит: «Надо что-то бить — уже пора!», — фактически повторяя свои же слова из стихотворения «О том, что я понял, видел и узнал за 10 дней пребывания в Киеве» (1958 — 1959): «Хотелось бить, но понимал: не ринг там»[871].
Сюда примыкает перекличка «Чести шахматной короны» с песней «Счетчик щелкает»: «Уйди, пацан, ты очень пьян, / А то нарвешься, друг, гляди — нарвешься!» /1; 106/ = «Парень, не пугай меня цейтнотом, / А не то нарвешься на прием!» /3; 391/. Другой вариант последней цитаты: «Ох, гляди! Нарвешься на прием!» (АР-9-171), — вновь напоминает песню «Счетчик щелкает («А то нарвешься, друг, гляди — нарвешься!»), а также частушки к спектаклю «Живой» (1971), в которых эта конструкция вновь встречается в контексте угроз представителям власти: «Так, гляди, Мотяков с Гузенковым, / Мы покажем вам Кузькину мать» (АР-10-69).
Кроме того, песня «Я в деле» имеет сходства, помимо «Чести шахматной короны», еще и с песней «Проложите, проложите…» (1972). Во всех трех случаях лирический герой приглашает своих врагов к диалогу за выпивкой: «А хочешь просто говорить — / Садись за стол и будем пить. / Вдвоем мы потолкуем и решим» = «И без страха приходите / На вино и шашлыки. <…> Вот тогда и приходите, / Вот тогда поговорим. <.. > Но не забудьте — затупите / Ваши острые клыки» = «Я б смахнул все пешки и фигуры, / Я б на доску выложил шампуры, / В каждой клетке — грамм по тридцати» (АР-9-171), «Вот слоны — годятся на шашлык» (АР-9-173). Обратим внимание, что в последних двух песнях алкоголь соседствует с шашлыками (шампурами), а желание «выпить» и «съесть» бастионы своего врага («Провести бы дамку — и со смаком / Съесть бы пару пешек и ладью» /3; 391/) встретится позднее в «Письме с Канатчико-вой даче», где «бывший алкоголик, матершинник и крамольник» воскликнет: «Треугольник будет выпит, / Будь он — параллелепипед, / Будь он — круг, едрена вошь!».
Ну и заодно отметим сходство шахматной дилогии с «Тем, кто раньше с нею был»: «К чему задаром пропадать1? / Ударил первым я тогда, / Ударил первым я — / Так было надо» /1; 38/ = «Чует мое сердце — пропадаю, / Срочно нужно дамку провести» /3; 391/. В обоих случаях герой понимает, что попал в безнадежную ситуацию, и решает перейти в наступление. Поэтому в ранней песне он «ударил первым», и такие же планы у него будут в поздней: «Если он меня прикончит матом, / Я его — через бедро с захватом, / Или — ход конем… по голове!».
Кроме того, строка «Чует мое сердце — пропадаю...» почти буквально совпадает с «Конями привередливыми» (также — 1972): «Чую с гибельным восторгом: пропадаю, пропадаю» А впервые этот мотив встретился в «Песне про правого инсайда» (1967 — 1968): «Пропаду, чует сердце мое — попаду / Со скамьи запасных на скамью подсудимых!» /2; 144/, - которая содержит ряд параллелей и с шахматной дилогией.
В обоих случаях противник героя силён: «У нас в футболе сильные враги» /2; 433/ = «Даже спит с доскою — сила в нем» /3; 173/; однако боится его: «Я видал, я почуял, как он задрожал» /2; 434/ = «Ну, еще б ему меня не опасаться…» (СЗТ-1-281), — поскольку герой хочет с ним расправиться: «Вот сейчас, вот сейчас я его покалечу!» /2; 434/ = «Обнажил я бицепс ненароком, / Даже снял для верности пиджак» /3; 177/, -и поэтому прибегает к хитростям: «Захромал и не стал подходить ко мне близко» = «Шифер стал на хитрости пускаться: / Встанет, пробежится — и назад». А поскольку в первой песне он совершал такие же «пробежки», герой обратился к нему: «Ну еще пробеги до меня хоть чуток!» /2; 434/.
В обеих песнях используются одинаковые обороты: «В голове — “дубль-ве”» /2; 432/ = «В голове — всё термины из бокса» (АР-13-89); «Мне плевать, что судья меня выгонит с поля!» /2; 434/ = «Мне плевать на глупый ход в дебюте, / На потерю качества — плевать!» /3; 383/; «Ерунда, чепуха этот самый футбол!» /2; 434/ = «Я бы смёл к чертям с доски фигуры» (АР-9-171) (ср. еще в одном спортивном стихотворении: «Боксы и хоккей мне — на какого чёрта»; АР-2-124); «И сразу, как по заказу. / Я получил короткий пас» (АР-11-86)
