Трон сломленных богов - Эмбер Николь

– Ты не права. – Его голос был похож на холодную, твердую сталь. – Она была не единственной. Но мне тоже кое-что от тебя нужно. Я хочу, чтобы ты была счастлива, здорова и цела. Я желаю тебе самого лучшего, потому что ты заслуживаешь всего и даже больше после того, через что тебе пришлось пройти. Я хочу, чтобы однажды ты снова улыбалась, по-настоящему улыбалась. Я хочу помочь тебе исцелиться, как ты помогла исцелиться мне.

Мои глаза горели, эмоции захлестывали меня волнами. Слова Самкиэля, мои чувства, ее смерть, воспоминания о ней и моя боль грозили поглотить и уничтожить то, что от меня осталось. Мое лицо сморщилось, по щекам потекли слезы. Внезапно Самкиэль оказался передо мной, обхватив мое лицо ладонями.

– Ты знал об океане. Ты знал, потому что я тебе рассказала, а ты все равно привел меня сюда.

– Да, – прошептал он, – именно поэтому я это сделал.

Я толкнула его в мускулистую грудь. Мои запястья пронзила боль, но он даже не сдвинулся с места.

– Как ты мог?

– Я не допущу, чтобы ты ненавидела свои самые дорогие воспоминания, как это делал мой отец.

От охватившего меня удивления я замерла, мои слезы мгновенно высохли.

– Что?

– После смерти мамы он сжег ее сады. Все, что она любила, исчезло. Он закрыл поместье и уехал, уничтожив все воспоминания о ней, превратившись в холодную, жестокую и беспощадную оболочку самого себя. И хотя он не раз утверждал обратное, я знаю – он ее забыл. Он стер ее из памяти, и я не позволю, чтобы тебя постигла та же участь. Скорбь – это тоже форма любви, Дианна. Ты похоронила сестру, но не хорони свою любовь к ней. Я знаю, это невыносимо больно, но если ты похоронишь ее память, то от нее ничего не останется. Поэтому мне нужно, чтобы ты прожила каждую эмоцию. Меня не волнуют твои оскорбления и проклятия – лишь бы ты все это высказала. Чем дольше ты их сдерживаешь, тем сильнее они тебя травят. Я не позволю тебе уничтожить себя изнутри. Я отказываюсь.

Я изучала Самкиэля взглядом, зная, что он искренен в каждом слове. Мое сердце болело за него даже в минуты гнева и горя, но разве он понимает, о чем меня просит? Это было чересчур для моего разбитого и изнуренного сердца. Я посмотрела мимо него, на горизонт. Грохот волн эхом шумел в моих ушах – и я не видела ничего, кроме Габби.

От этих мыслей у меня заболела голова, но я ясно видела, как мы бежим вдоль берега, оставляя на мокром песке узкую дорожку следов. Я видела, как она держит меня за руку. Я видела, как прыгаю со скалы, потому что она не хотела прыгать первой. Она всегда смотрела на меня, когда боялась, и я всегда шла первой, убеждаясь, что ей ничего не угрожает.

– Я не могу, – прошептала я.

Мое сердце разрывалось – я тонула в горе.

– Ты можешь. Сможешь. – Он сделал шаг и протянул руку. – И ты будешь не одна.

Я посмотрела на его протянутую ладонь. Два простых слова: «Не одна».

– С тех пор как я потерял отца и свой мир, никого не было со мной рядом. Никого, пока не появилась ты. Я не хочу, чтобы ты проходила через это в одиночку. Это будет нелегко, и будут дни, когда ты не захочешь даже вставать с постели, но я хочу и готов быть рядом с тобой. Каждый день – если ты мне это позволишь.

Я не двигалась, не говорила. Самкиэль стоял и терпеливо ждал. Неужели он ждал меня каждый день с тех пор, как я исчезла?

– Твои воспоминания об океане и Габби такие теплые и счастливые – я хочу, чтобы ты их сохранила. Она так любила тебя, Дианна. Она бы не хотела, чтобы мысли о ней причиняли тебе боль, и я тоже. Знай, что я всегда тебя защищу и сделаю все, что смогу, чтобы уберечь тебя от боли. Обещаю.

Наши глаза встретились, и я поняла, что он серьезен. Это были не пустые слова. Он неоднократно это доказывал. Его рука оставалась протянутой. Она была мостом, спасательным тросом, и я отчаянно в ней нуждалась. Я поняла, что Самкиэль был для меня не просто светом, а якорем, щитом.

Я вздохнула и снова встретила его взгляд. Впервые за долгое время истина отчетливо прозвучала в моей голове – я точно знала, что с ним я больше никогда не потеряюсь.

Я протянула руку и вложила ее в его большую ладонь.

Ради него я попытаюсь.

Мне показалось, что я провела не меньше часа, гуляя по пляжу. Самкиэль меня не торопил – он молча наблюдал, убеждаясь, что со мной все в порядке. Подул ветер – я собрала волосы и завязала их в узел. Я смогу это сделать. Я не сломаюсь. Каждая новая волна билась о мое сердце. Но я больше не хотела это чувствовать. Он был прав. Я не хотела ненавидеть то, что нас связывало. Я знала, что пребывание здесь меня не излечит, но это было началом большого пути.

Наконец я подошла к нему, остановилась рядом и убрала выбившиеся волосы с лица.

– Ты в порядке?

Я кивнула, глядя на него прищуренными от солнца глазами.

– Ты знаешь, что ты единственный, кто об этом спрашивает?

Самкиэль наклонился, и я увидела в его глазах тихую просьбу. Он хотел подарить мне каплю спокойствия, и я это позволила. Он убрал прядь волос с моего лица.

– Мы можем…

Я схватила Самкиэля за руку, и он поддержал меня, пока я снимала сандалии.

– Он мягче, чем на Онуне, – сказала я, упираясь пальцами ног в теплый песок.

Он улыбнулся и сунул руки в карманы. Ветер играл с его волосами, его ясные серые глаза сверкали в солнечном свете.

– Никто сюда не приходит. Теперь этот пляж твой, если ты этого пожелаешь.

– Целый пляж? – Я покачала головой. – Ты отдашь мне целый пляж?

– Целый мир, если захочешь.

Я улыбнулась и убрала волосы со лба, прежде чем посмотреть на океан. Песок стал прохладным и влажным – я подошла к волнам вместе с Самкиэлем. Вода хлынула вперед, лизнув мои ноги. Я пошевелила пальцами, заметив, что Самкиэль делает то же самое.

– Мне нужно покрасить ногти на ногах. Весь лак скололся.

– В какой цвет?

Я пожала плечами, не сводя взгляда с ног