Астрология и мифология - Семира Щепановская

посмертную хвалу, многократно преувеличивая его заслуги). И это соответствует тому, что практичный Меркурий в Весах не оперативен, зато силен памятливый Сатурн.

Эту астрологическую закономерность подтверждает и ещё один интересный образ Весов — жрец искусного мастера-Гефеста, летописец Дарет по легенде записавший историю Троянской войны на пальмовых листьях: в то время, пока его соплеменники воевали и занимались дележом добычи. Исполнив культурную роль, он сохранил для нас бесценное наследие, хотя как человек, не проявивший особой храбрости и мужества (личных достоинств противоположного знака Овна), сам остался малозначимым персонажем (образ нивелирования себя знаком Весов). Астероид Dares в наше время указывает на роль культурного обозревателя, не участвующего в событиях, но осмысливающего историю и тем сохраняющего её факты для потомков.

В дальнейшем образ культурного героя развивает архетип Меркурия и мифологема Близнецов — третьего воздушного, интеллектуального и творческого знака. Образом Весов, сливающимся с Солнцем и Меркурием, является ирландский покровитель искусств и ремёсел Луг ("сияющий", того же корня латинское lux — "свет"), бог света и Солнца, победивший чуждое племя фоморов с помощью оружия божественного кузнеца Гоибниу. Ипостась Луга — Ллеу ("искусная рука"), а его праздник отмечался в солнечном знаке Льва. Луг родственен скандинавскому Логи-огню и культурному герою Локи, помощнику Тора, связанному с нижним миром и обладающему меркурианской хитростью. Черты Меркурия имеет и Птах, воплощающий принцип связи между богами: его называют их "языком", а обожествление речи относится уже к более позднему архетипу Меркурия.

БОЖЕСТВЕННЫЙ КУЗНЕЦ

Модель мира Весов предполагает определённый эволюционный путь. И в древнейшей истории свобода воли человека проявилась в выборе пути развития своих человеческих задатков — в предпочтении скотоводству земледелия, которое послужило основой создания земледельческой цивилизации. Совершить такой выбор во многом помогла профессия кузнеца. Как мы уже говорили, само слово "цивилизация" ведёт начало от корня keu — "ковать". И образ Божественного Кузнеца, на которого часто переходит роль творца культуры, учредителя законов и ритуалов — главный, хотя и самый поздний образ этой мифологемы.

Долгое время два метода хозяйствования — земледелие и скотоводство — существовали бок о бок, и ни один из них не имел заметного преимущества. И земледельцы, и скотоводы были зависимы от природы — и первые даже в большей степени, чем вторые. Поэтому именно бог-пастух (Велес-Плутон) явил свою независимость от главы мироустройства. Но вот появляются медные орудия труда — плуг и мотыга, скованные кузнецами, и освобождают человека от постоянной заботы о своём пропитании. Земледелие создаёт необходимую материальную базу для того, чтобы человек мог думать не только о хлебе насущном. При стабильном способе хозяйствования у людей остался неиспользованный резерв энергии и времени, который дал возможность дальнейшей эволюции. Металлические инструменты стали орудиями развития разума человека. И земледельцы обогнали кочевников в культурном развитии, что привело к возникновению земледельческих цивилизаций. Цивилизация совместила обработку земли с разведением скота, найдя гармоничный синтез обоих способов хозяйствования.

Преимущество земледельца перед скотоводом отражает всем известная библейская легенда об Авеле и Каине, имя которого также происходит от слова "ковать" и родственно индоевропейскому корню keu/kau с первоначальным смыслом "хромать, подсекать". К хромоте кузнеца мы ещё вернёмся, здесь же актуально то, что к этому значению возводится также латинское cido ("убивать") и наше слово "кости". Буквально отражая своё имя, земледелец Каин убивает пастуха Авеля. Он заселяет мир своими потомками, и это говорит о том, что доминирующим способом жизни стало земледелие. Как представитель предыдущей, плутонианской мифологемы, Авель связан с внутренней истиной существования, а также со смертью и обрядом похорон. Каин сначала не знает, как похоронить Авеля, иногда не знает даже, как убить, и, таким образом, эта легенда изначально повествует об основании ритуала похорон, о котором мы говорили в архетипе Скорпиона.

Но это предание, кроме исторического, имеет и моральный ракурс, раскрывающий законы бытия, описываемые мифологемой Весов. Кузнец Каин олицетворяет собой гордость искусного созидателя-духа, противопоставленную смирению естественно-природной души пастуха Авеля. Жертва Авеля угодна Богу, поскольку он не отрывается от природного образа жизни и следует проявленной, юпитерианской, гармонии бытия. А кузнец, начавший строить свой собственный мир по невидимому закону Вулкана, уже не вписывается в прежнюю гармонию. В искусственном мире творчества он далёк от Бога — так же, как и от смерти: способность создать необходимое своими руками делает его менее нуждающимся в защите. Он перестаёт понимать, что, кроме плодов своего труда и формального исполнения ритуала, он может предложить высшим силам, сравнявшись с ними в процессе творчества.

Как представитель архетипа Весов, он отрицает внутреннюю истину души и ратует за внешнюю справедливость, согласно которой Бог должен был отнестись к жертвам братьев одинаково. Он убивает Авеля, чтобы привнести в мир закон равенства, служащий основой мира и согласия. При этом каинова печать отстранённости от мира естественного хранит его надёжнее, чем молитвы: отражая представления о добре и зле, возникшие в культурном мире, где более не действует сатурнианский закон "зуб за зуб", Бог запрещает убивать Каина. И в том, что Каин становится убийцей не по необходимости, а по своей воле, проявляется осознание зависимости жизни и смерти не только от судьбы, но и от человека.

Владея самой страшной стихией — стихией пламени, кузнец оказывается связан с разрушительной силой недр (и даже мотив зачатия Каина от Сатаны не противоречит связи с нижним миром других кузнецов: иначе как объяснить отсутствие страха перед огнём?). Но в мире культуры кузнец подчиняет стихию себе и вводит её в рамки, заставляя подземных демонов служить людям. Поэтому он мыслится обладающим сверхъестественными способностями, а сама его профессия наделяется магическим смыслом.

Считалось, что кузнец, поскольку он соприкасается с энергиями иного мира, непосредственно не доступными другим людям, может сковать не только орудия производства, но слово или песню, и любой предмет вообще. Так, адыгейский культурный герой Тлепш, звучание имени которого напоминает удары молота по наковальне, кроме плугов и мотыг, мечей, кольчуг, серпов и молотов, ковал новые части тела взамен покалеченных в бою. Осетинский покровитель кузнецов Курдалагон, пребывая одновременно и в стране мёртвых и на Небе, ставил заплаты на повреждённые черепа героев. Скандинавские кузнецы-цверги выковали золотые волосы богини Сив. Индийский творец Тваштар куёт золотые руки Солнца-Савитара. Литовский мастер Телявель, как и финский Ильмаринен куёт Солнце и Луну, а японский кузнец Амацумара изготавливает магическое зеркало, чтобы выманить из грота богиню Солнца.

Поскольку кузнец владеет стихией огня, его власть простирается и на светила, а поскольку стихия огня олицетворяет собой жизненную энергию — то и на людей. Эти представления иллюстрирует такой осетинский