Осада (СИ) - Кирилл Берендеев

Толпа заволновалась. Он умел задеть за живое. Здесь собралось множество беженцев из Уссурийска и поселков, оказавшихся в зоне поражения. Они могли порассказать такое, что лучше не транслировать во всеуслышание.  Устюжный склонился к Лаврентию, напомнил, чтобы он не слишком заводил толпу, подстрекателей полно. Дзюба только плечами пожал

– Но мы выстояли тогда, выстоим и сейчас. Нам затыкают рты, но мы рвем наброшенные платки, нас гнут, но мы снова встаем. Так просто нас не сломать. Мы живем на самом краю земли, дальше только океан, а потому и характер у нас с детства крепкий. Не вышло с правым рулем, и в этот раз не выйдет. Мы выстоим. Вы отключили связь, отдали трассы на откуп зомби, ничего, крепкое дерево бури не боится. Я знаю, Виктор Васильевич меня сейчас точно слышит, уже проснулся и внимательно вглядывается в телевизор, уж ему-то канал обеспечили. Так вот, господин Пашков, лично для вас послание: если вы так и не пожелаете убрать блокаду, уверяю вас, сами справимся. Без ваших старых песен о главном, – толпа завизжала и заулюлюкала. – В прошлый раз вы сдались, поему бы вам не повторить удачное начало? Уверяю вас, господин председатель правительства, мы тут не будем мух из супа выуживать.

Вывернутая наизнанку цитата Пашкова, в десятку. Толпа восторженно заревела и замахала флагами. Устюжный заколебался  и отошел от Дзюбы на пару шагов. Когда Лаврентий закончил выступление, Глеб Львович заметил, покусывая губы:

– Пашков будет в ярости.

– А что вы хотели бы. Он и так на нас зубы точит. Обломается.

– Вы еще от ража не отошли, – пытался остудить его пыл осторожный старик. – Все же постарайтесь удержать толпу от необдуманных действий.

– Я же не на штурм ее веду.

– Но многие могут неправильно истолковать…. – в разговоре повисла неловкая пауза, Устюжный помялся, но вынужден был признать: – Белый дом сейчас на ушах стоит. Не знаю, хорошо ли это, плохо, но… знаете, Лаврентий Анатольевич, мне кажется, свое дело мы сделали. Если и после этого власти не почешутся….

– Мы их почешем, – мрачно закончил Дзюба. Устюжный робко улыбнулся в ответ, мелко кивнув.

– Да, это будет карт-бланш для оппозиции. И еще какой. Мы такого сроду не получали. Да еще с теми деньгами, что дает японское правительство.

– Вот меньше всего мне хочется от кого-то зависеть.

– Но согласитесь, на голом месте мы ничего не сможем построить. Да еще чтобы в пример другим.

– Колчак тоже хотел построить. И чем все кончилось? Знаете, Глеб Львович, я не против сотрудничества, но в зависимость впадать…

– Ну что вы, пока нам до этого далеко. Да и при том, к чему сейчас делить шкуру неубитого медведя. Хотя и очень хочется, но все же…. Нет, не удержусь, скажу еще раз, эта акция чертовски удачна. Как в других городах?

– Тоже успешно. Мне звонили из Хабаровска, Находки, да почти отовсюду, даже с Петропавловска-Камчатского. Акции проходят спокойно, народу пришли десятки тысяч, двести гигабайт одного видео получил с мест. Чертовски удачно. Чертовски.

– Скажите, вы все средства на взятки грохнули? – Лаврентий кивнул. – Не страшно. Господин Тикусемо обещал еще подбросить и прислать гуманитарную помощь. После праздника она нам очень бы не помешала.  Хлеб уже за сто рублей перевалил, да и мясо заканчивается, только бензин есть…. Знаете, Лаврентий Анатольевич, если вы так боитесь влезть в долги, господин Тикусемо мне заявил, если что, будете расплачиваться нефтью. Японцы помогут нам довести до ума НПЗ в Находке, так что будем торговать мазутом.

Они еще долго беседовали, спорили и строили планы на далекое и близкое будущее в салоне «мазды». Митинг постепенно подходил к своему логическому завершению, Дзюба то и дело получал звонки с мест, большею частью восторженные или хотя бы просто сулящие удачный исход дела.

Пока, в половине восьмого, выйдя из ресторана, где шумно праздновалась первая победа оппозиции, и собралось немало его соратников, он не услышал восторженные крики – но совсем иного содержания. Кто-то восторженно кричал в мегафон: «Славься Россия!» – и многотысячный ор в ответ: «Россия, славься!». И снова эти пароль и отзыв, заставившие Дзюбу побледнеть и бросится на площадь.

Милиция его вовремя скрутила, оттаскивая от места события. Не разобрав, кто перед ним, трое бугаев из Средней Азии швырнули его на тротуар, на ломаном русском объяснив, чтоб не совался на демонстрацию.

– Это фашисты! – заорал Дзюба, поднимаясь. И тут же упал обратно.

– Не велено мешать. Отойти, быстро! Приказ, – Лаврентий шарахнулся, и двинулся следом за толпой. Среди молодых людей уже появились факела, в свете которых он разглядел биты и «коктейли Молотова». Когда толпа достигла площади перед Думой, вся ее мощь оказалась направленной на здание. Пацаны, а они составляли большинство толпы, выворачивали скамьи, били стекла, первая бутылка с зажигательной смесью ударила в здание Думы. Лаврентий, замерев, в ужасе смотрел на происходящее, не веря собственным глазам. И только в ушах гремело «Славься, Россия!» – «Россия, славься!», на фоне разгорающегося пламени.

73.

Я ехал в Администрацию, когда со мной решил связаться премьер. От неожиданного звонка мобильника я вздрогнул, машину чуть занесло. Хорошо в это время пробки уже кончились, так что летевший под сто «Фольксваген» не втемяшился ни в кого со встречной полосы.

– Торопец, вы нам нужны, – точно от лица обоих соправителей произнес Пашков. – Подъезжайте к Белому дому…. Нет, без всяких споров, ваш отдел я предупредил. Да и не факт, что вы в него вернетесь… – Виктор Васильевич весомо помолчал и добавил: – достаточно скоро.

– Что-то серьезное?

– На месте, все на месте. Включите сирену, вы нам нужны немедля.

Я развернулся через две сплошные и, распугивая гаишников, помчался к Дому правительства.

Пашков находился в зале заседаний, меня сразу направили к нему, стоило только предъявить внизу удостоверение. Кроме него, в огромном помещении находилось всего четыре человека, силовой блок страны: Грудень, Нефедов, Яковлев, Лаврентьев. Не хватало руководителя федеральной службы охраны, но Пашков, видимо, решил обойтись самым узким составом. Что абсолютно не объясняло присутствия меня на этом заседании. Впрочем, первый вопрос, который я задал, войдя в зал, был по регламенту. Остановившись у двери и оглянувшись, я удивленно спросил:

– Я не вижу стенографиста. Настолько серьезно?

– Да, настолько серьезно, – рыкнул Пашков. – Торопец, входите и закрывайте уже за собой дверь. Сквозит, знаете ли.

Вероятно, об этом заседании вообще ничего никому не объявлялось. Создавалось впечатление, что председатель правительства просто искал подходящее помещение, и не найдя нужного, устроился решать вопросы тут. Я присел напротив Нефедова, Пашков, дождавшийся, когда я выберу себе подходящее место, произнес:

– Действовать надо быстро и не привлекая особого внимания. Пока Денис Андреевич ведет переговоры с польским и украинским коллегами…

– Простите? – вырвалось  у меня.

– Ах, да, вы не в курсе. Ладно, объясню потом. Если вас все это будет еще интересовать. Владислав Георгиевич, прошу.

– Я начну с самого начала. Кандидатура Исаева была предложена президентом на утверждение госсовета Чечни восемнадцатого. Мы и так потеряли шесть дней, да тут еще возникли проблемы с транспортировкой кандидата. Словом, он вылетел только двадцатого: зачем-то участвовал во встречах с представителями чеченской диаспоры в Москве, потом в Ростове-на-Дону. Денис Андреевич не возражал его поездкам, сам Исаев называл их предвыборными, хотя поторопиться надо было бы. Словом, в Чечню он не спешил. Не знаю, может чуял что. Потому как едва он прибыл в Грозный, до нас стали поступать противоречивые сведения об обстановке в самой республике. Естественно, я тут же связался с Исаевым и предложил ему немедля покинуть город и выехать в родовое село, не дожидаясь коронации… одобрения госсовета. Он упорно отказывался, и покинул город лишь после заседания. И в сопровождении чеченского ОМОНа. В дороге, как утверждают наши источники, на него было совершено нападение. Омоновцы просто разбежались, я не исключаю, что часть из них была задействована в покушении на Исаева. Мы отловили троих, сейчас допрашиваем, уточняем подробности…. Словом, через час нам стало известно о его смерти.

– Президенту вы не сообщили, – снова влез я, решивший, раз уж пригласили, то пусть терпят возражения.

– Сообщили, – ответил Пашков. – Я позвонил. Довольны? А теперь слушайте далее. Как понимаете, Исаев пробыл на должности немногим более четырех часов, мы едва сообщили народу о смерти одного президента Чечни, как стало известно о гибели следующего. Информация просто дикая. И если первую смерть мы сумели списать на живых мертвецов, то бывший министр информации, даже не желаю вспоминать его имя-отчество, просто ляпнул журналистам канала «Россия» о теракте. Уволили всех четверых под угрозой возбуждения уголовного дела.