Гаяна (Иллюстрации Л. Гольдберга) - Петроний Аматуни

— Материя Величайших Пространств! — не моргнув, пояснил Боб.

Мы с Шелестом застонали от смеха, изумруднокожие оторопели, а с Боба слетела самоуверенность.

— Где твой футбольный мяч? — спросил я. — Уж он бы сказал тебе, что это за «материя».

— Тогда сами спрашивайте, — разозлился Боб. Попробовали и мы. Смеха, правда, не вызывали, но и толка не добились: не все изобразишь зрительными образами…

Самое неприятное, что вскоре «Зовущий к Ядру» надолго исчез из нашего звездолета, и связь прекратилась.

К концу месяца, после того как мы проскочили Тайник Вселенной, Шелест заметил позади вспышки световой сигнализации и ответил кормовыми лазерами. Почти сейчас же за окном показался «Зовущий к Ядру».

— Давай вваливайся к нам, старина! — крикнул Боб.

«Зовущий» немедленно «ввалился» в пилотскую кабину, приветливо улыбаясь. Мы, оказывается, успели привыкнуть к нему и к изумруднокожим, потому Что при первой встрече от его улыбки у нас останавливалась кровь, а сейчас — ничего.

— Устал, бедолага? — спросил я. — Столько гнался…

«Зовущий» подошел ближе, положил руку на голову Шелеста и передал послание своих хозяев. Мы перестали снижать скорость и перешли в режим невесомости.

Когда звездолет изумруднокожих поравнялся с нами и тоже завис в космическом дрейфе, в их корабле открылся люк и «зовущие» вынесли наружу оба биотрона.

Хоутон и я надели скафандры и выползли в космос, привязанные длинными тросами из морозоустойчивой пластмассы. Но помощи нашей не потребовалось. «Зовущие» бережно внесли в звездолет биотроны (для чего большая сила не нужна в режиме невесомости), сообразуясь с указаниями Шелеста, установили их на приготовленные места и закрепили наглухо. Затем командир оделся и вместе с «зовущими» выбрался в космос.

Из «мухомора» выплыло несколько изумруднокожих в скафандрах и направилось к нам. Здесь, в бездонной черной бездне, состоялось наше свидание. Они были шире в плечах и обладали силищей Геркулеса — их объятия мы выдержали с трудом.

И тут мы сразу почувствовали странную дрожь в теле. Отойдешь в сторону — исчезнет, едва прикоснешься к кому-нибудь из них — снова это непонятное ощущение.

— Непонятное?! — вдруг воскликнул Шелест. — А я думаю, что голоса у них тонкие очень или низкие — близкие к ультразвуку или к инфразвуку. Боб, принеси кристаллограф…

Командир не ошибся: мы стали слышать их голоса, не в их действительном регистре, но членораздельно. Мы все взялись за руки и закружились, точно в хороводе.

Командир вообразил нашу планету и сказал:

— 3-е-м-л-я.

Один из изумруднокожих показал телепатическое изображение зеленой планеты и старательно произнес:

— О-я…

Показал на себя и сказал:

— О-я-и-р. Шелест продолжил;

— Ч-е-л-о-в-е-к.

Изумруднокожий, указывая на свой звездолет:

— «3-о-а».

Шелест:

— Р-о-о-т, — и вообразив Гаяну: — Г-а-я-н-а…

Изумруднокожий, показывая на себя с головы до ног:

— Д-з-е.

— Ш-е-л-е-с-т.

Командир и мы с Бобом, тщательно подбирая зрительные образы, спросили у них, много ли они знают обитаемых планет в Галактике, кроме своей, и ожидали положительного ответа. К нашему разочарованию, Дзе отрицательно покачал рукой и на пальцах показал: три. Все же в сумме получилось шесть; если же приплюсовать покинутую Эду, то — семь!

Тогда мы спросили, что им известно о давней встрече с гаянским звездолетом Бура, о котором нам рассказывала Эла. Ведь маловероятно, что «Зовущий к Ядру» именно такой, каким увидел его Нэт и мы, мог быть в точности придуман еще на какой-либо восьмой планете.

Дзе посовещался с товарищами и объяснил, что им ничего не известно о такой встрече: возможно, она и состоялась, но история космонавтики их планеты насчитывает немало трагических исходов.

Этот вопрос мы нарочно приберегли под конец, потому что и сами предполагали: если бы встреча с Буром (да еще, вероятно, почему-то прерванная!) стала известна на Ое, изумруднокожие меньше бы удивлялись встрече со звездолетом «Ри». Притом без достаточной практики общения с ними нам вряд ли удалось бы правильно задать свой вопрос в первые «дни» знакомства.

Свидание длилось несколько часов Мы пригласили их на свою планету, но они разъяснили нам, что непредвиденная задержка в пути и борьба с мощным гравитационным полем смерчеобразной туманности вызвали ощутимый расход энергии и оставшейся им хватит до дома в обрез. «Но вы ожидайте нас, — как бы говорили они, — мы еще прилетим к вам!»

Мы помахали им руками, они ответили тем же, отозвали на борт «зовущих», и мы разошлись по своим кораблям.

По их просьбе мы покинули место встречи первыми: для маневрирования их огромного корабля требовалось большое пространство и еще они опасались повредить нам излучениями своих двигателей.

«Роот» устремился вперед, набирая крейсерскую галактическую скорость. Теперь ничто не должно помешать нашему возвращению домой. Как хорошо, что во Вселенной обитают Разумные Существа.

Какими бы ни были они, эти существа, — белые, черные, желтые, изумрудные — они преодолеют косность, эгоизм, ненависть, тщеславие. Иного не может быть, потому что решающим в жизни становится коллектив, народы, их непобедимая воля к Миру и Дружбе, потому что самое удивительное творение природы — Разум — становится достоянием сообщества людей!

3

Космическое струйное течение, сэкономившее нам десятки лет, плавно изгибаясь, ушло в сторону, и мы летим сейчас в обычном пространстве со скоростью 250 тысяч километров в секунду относительно ядра Галактики.

До Земли несколько месяцев пути. Скоро будем «во дворе», то есть войдем в нашу Солнечную систему. Пора поднимать наших друзей.

Как?

У человека немало достоинств. Он отважен, умен, изобретателен. Но есть и слабости, как у лампового радиоприемника — тому нужно время для нагрева ламп. У каждого из нас есть свой коэффициент запаздывания. Летчики говорят: «фитиль». Если он «отсырел», ты не скоро разберешься в изменившейся обстановке.

Нервы у Глебовых надежные, но… Резкое сильное впечатление действует на любого человека, как сверхрасчетный импульс электрического тока на механизм — предохранитель может перегореть.

Посовещавшись, мы включили в окнах-телевизорах вид из нашего гаянского дома на озеро Лей и, придирчиво составив текст, дали его прочесть Шелесту и записали его голос. Вышли из кабины и включили аппаратуру пробуждения…

… Евгений Николаевич почувствовал живительное тепло, разлившееся по телу, и привычное ощущение бытия: «Аз есмь!» Червячок недоверия шевельнулся в глубине проясняющегося сознания, задерживая набегающие мысли, точно плотина. «Мыслю — значит живу!»-вспомнил старое изречение и открыл глаза. Осмотрелся, не поднимая головы. Что-то не то… В глубине сознания забил чистый родник последних воспоминаний. Голове стало жарко. «Спокойно, — сказал он себе. — Тебя разбудили. Значит, ты и Юль спасены… Юль! Где она?»