Истоки инквизиции в Испании XV века - Бенцион Нетаньяху
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Папа Николай V, под влиянием кардинала Хуана де Торкемады, отказался принять их[912], несомненно опасаясь того, что сам факт аудиенции может придать им ауру легитимности. Делегация, тем не менее, не опустила рук. Не получив возможности поговорить с папой, они нашли среди членов курии уши, открытые их аргументам, и таким образом, безусловно, сумели донести свою позицию до папы или его ближайших помощников и советников. Таким образом, похоже, что их аргументы повлияли на некоторые утверждения в папской булле о конверсо[913]. Во всём остальном делегацию постигла неудача. Папа, возможно, был готов выступить против мятежников уже в середине июля. Тем не менее прошло ещё два месяца до того, как он, наконец, решился. Почему?
Причина, как нам представляется, лежит в сомнениях Николая V по поводу устойчивости власти Хуана II и способности его фаворита избежать падения, угрожавшего его администрации. Нет сомнения в том, что его сосед Альфонсо V, король Неаполя, приказал Арагону — своему другому королевству — подготовиться к всеобщему вторжению в Кастилию. А Николай V знал, что дюжина меньших армий, ведомых самой высокой знатью страны, готова вступить в бой против своего короля, как только начнётся вторжение. Какой смысл осуждать Толедо, мятежный пункт королевства, если пожар восстания готов распространиться по всем просторам Кастилии! Более того, при этих обстоятельствах булла против мятежников может выглядеть направленной против их союзников, и Николай V не хотел быть ввязанным в ссору с Арагоном и Неаполем. Осторожный и колеблющийся папа бездействовал, ожидая, что произойдёт.
Тем не менее должно было пройти немало дней, прежде чем тенденция событий проявилась из окутавшего её тумана неизвестности. В начале июля, когда адмирал Кастилии вернулся в Сарагосу с ответом короля Альфонсо V, дела для королевства Кастилии выглядели скверно. Альфонсо V приказал арагонцам предоставить в распоряжение его брата и адмирала кавалерию и пехоту для атаки на Кастилию. Он также приказал им заплатить жалованье солдатам, которых его брат может привести для этой цели из Наварры. Кроме этого, он дал адмиральской делегации «много денег» из своего собственного казначейства в Неаполе — несомненно, чтобы показать серьёзность своих намерений и готовность поддержать военные усилия[914]. Казалось, есть веские причины поверить в то, что король хочет получить одобрение кортесов и что арагоно-наваррское нашествие на Кастилию скоро начнётся. Даже осторожный Хуан Наваррский казался уверенным в этом.
Он поспешил созвать кортесы Арагона с целью ратифицировать указания короля и обсудить с ними, каким образом эти инструкции будут выполнены[915]. Однако кортесы поступили против его ожиданий. Они резко воспротивились инструкциям короля, заявив, что согласно условиям мира, недавно заключённого между Арагоном и Кастилией, они не могут пойти на Кастилию войной[916]. Хуан Наваррский и адмирал Кастилии всеми силами пытались убедить кортесы изменить свою позицию, но тщетно. Кортесы стояли на своём категорическом отказе ввязать Арагон в войну с Кастилией. Они всё же согласились «снабдить короля Наварры крупной суммой денег» — даже большей, чем их король Альфонсо «приказал дать ему»[917].
Арагонское вторжение в Кастилию в тот момент могло подвергнуть опасности власть Хуана II, и отказ кортесов Арагона поддержать план вторжения должен был принести облегчение Альваро и королю. Но ненадолго. Как только эта главная опасность была устранена, стал формироваться другой заговор. Старые угрозы сменились новыми.
III
Король и Альваро были, конечно, правы, противясь вступлению принца Энрике в Толедо и не веря клятвам и заверениям, которые он дал перед этим шагом. Они поняли, что он пришёл в Толедо не для того, чтобы, как он заявлял, вырвать город из рук мятежников и передать обратно в руки отца. Его целью являлось использование Толедо в продвижении своих собственных военных и политических планов. Конечно, когда он вошёл в город, эти планы ещё не были сформулированы до конца. Он понял, что его следующие шаги будут в большой степени зависеть от результатов миссии дона Фадрике в Неаполе. Но одна из двух возможностей оказывалась реальной. Если Арагон и Наварра вторгнутся в Кастилию, принц поможет им на чётком условии, что он останется единоличным властителем Кастилии. В противном случае он будет вести переговоры с отцом, которые принесут ему дополнительный выигрыш.
Арагон отказался вступить в войну с Кастилией, и это заставило принца принять новые планы, так же как и Хуану Наваррскому пришлось пересмотреть свои. Хуан располагал значительными ресурсами и был упрям. Он не хотел отказываться от своей старой программы относительно Кастилии, но знал, что в любой придуманной им схеме он может рассчитывать только на две вещи: 1) решение арагонских кортесов предоставить ему финансовую помощь и 2) страстное желание большинства кастильской знати опрокинуть режим Альваро. Эти два фактора, как он думал, должны сработать; и он надеялся, что на этой почве с ним согласятся лидирующие кастильские оппозиционные аристократы. Соответственно, он призвал принца Энрике и «всех других кабальеро королевства» присоединиться к нему для «защиты их прав»[918].
Пытаясь смягчить патриотические настроения, которые одолевали как минимум некоторую часть аристократов, и одновременно стараясь подогреть их страх перед Альваро, Хуан Наваррский в своём обращении к ним упирал на то, что предлагаемый им план вовсе не направлен против короля Хуана II и королевства Кастилии. Он направлен исключительно против страшного Альваро, который грозит сокрушить их всех[919]. Как мы видим, его обращение встретило благоприятную реакцию, но он заметил, что аристократы, к которым он обратился, предпочитают следовать за кастильским лидером, а не за королём Наварры. В результате лидерство в борьбе против Альваро почти автоматически перешло к принцу, потому что теперь именно он, наследный принц Энрике, и никто другой, мог вести за
