Истоки инквизиции в Испании XV века - Бенцион Нетаньяху

контролироваться принцем, но оставил в своих руках двое других ворот, включая башню Сан-Мартин. Он также запретил визиты короля в Толедо, кроме как в сопровождении принца — унизительное условие, ликвидирующее, по существу, возможность визита короля в город — по крайней мере, в ближайшее время[894].

Похоже, что все эти условия обеспечивали внутренний контроль Сармьенто над Толедо. И всё же он понимал, что его свобода была резко ограничена. Вне всякого сомнения, принц сообщил агентам Сармьенто, что он откажется покровительствовать городу, если тот продолжит быть сценой беззаконных акций, как это было в предыдущие месяцы, и, среди прочего, он настоял на том, что дикое преследование конверсо прекратится. Единственная уступка, полученная от него, состояла в заверениях, что Сармьенто оставит при себе всё справедливо и несправедливо полученное от любого гражданина Толедо добро и ему никогда не предъявят счёт за смерти и другие тяготы, причинённые гражданам Толедо по его приказу. Он также получил особые обещания, касающиеся конверсо, а именно: те, кого он выселил из города, никогда не смогут вернуться, конверсо, которых он лишил должностей и почётных званий, не получат обратно своих постов, а те, кого он назначил вместо уволенных конверсо, останутся на своих местах[895].

Кажется, такие важные уступки должны были удовлетворить Сармьенто. И всё же он был обеспокоен, как и, вне всякого сомнения, его главные помощники. Они знали, что карты легли не в их пользу. Они утратили своё главное достояние — полный контроль над Толедо — и поняли, что с этим надо примириться. Но то, что причиняло им беспокойство, было особой проблемой, требующей, как они чувствовали, немедленного разрешения. Наконец они составили план действий, известный как «Толедский статут» — Sentencia-Estatuto. Его последствия вскоре ввергли Испанию в яростные противоречия.

VI

5 июня 1449 г. в муниципалитете Толедо (Sala de los Ayuntamientos) состоялось заседание, целью которого было объявление о законе, определяющем отношения города с конверсо. Закон был провозглашён с превеликой помпой, в присутствии губернатора, Перо Сармьенто, руководителей полиции (альгвасилов) и представителей всех классов городского населения, за исключением высшей аристократии. Разумеется, многие из прежних лидеров Толедо, включая рехидоров, формальных представителей города, тоже отсутствовали. Тем не менее собрание в зале заседаний представляло почти весь срез городского населения и, пожалуй, большинство его граждан.

Закон был сформулирован в двух частях: 1) преамбула, которая представила «мнение» (или «суждение») о социальном и религиозном поведении конверсо, и 2) ограничения, которым будут подвергнуты конверсо на основе этого «суждения». Отсюда и двойное название закона в его полноте — Sentencia-Estatuto (Постановление и статут). Что касается Постановления, то его главное новшество состояло во взгляде на еврейский народ как представляющий собой проблему, которую не разрешить обращением в христианство. Что же до Статута, то он провозглашает особые меры, долженствующие быть принятыми в соответствии с этим взглядом. По сути дела, Статут лишал всех конверсо права на любую должность (общественную или частную), права на какой-либо церковный бенефиций (опять же общественный или частный), а также права свидетельствовать в суде, как в городе Толедо, так и на его территориях. Более того, Статут объявлял, что лишение этих прав распространяется и на потомство конверсо, как на детей, так и на последующие поколения[896].

Статут совершенно очевидно был нацелен не только на унижение крещёных евреев и низведение их до низшего социального уровня. Его немедленной целью было создание глубокого раскола между конверсо и прочими христианами, в то время как окончательной целью было выжить конверсо за пределы христианского общества. Как таковой, Статут вознамерился достичь самой желанной цели антиконверсо. Но, как мы увидим, он также представил собой новый способ действий по отношению к конверсо и их проблеме, способ, фундаментально отличавшийся от того, который мятежники использовали в предыдущие месяцы. Здесь мы должны задать вопрос: чем вызвано это изменение? И почему это произошло именно в тот момент, то есть накануне конца власти мятежников или, скорее, накануне конца их независимого контроля над Толедо?

VII

Определённо, не будет слишком смелым предположение, что более всего в этот момент Сармьенто был обеспокоен своей будущей безопасностью в Толедо. Конечно, он получил торжественное заверение принца в том, что он никогда не будет привлечён к ответственности ни за одно из своих действий во время мятежа. Но это заверение будет, разумеется, в силе только до тех пор, пока принц является хозяином Толедо. После этого, как прекрасно понимал Сармьенто, ценность этого обещания будет равняться нулю.

Тревожная мысль о возможном сближении между принцем и королём должна была часто посещать Сармьенто. В этом случае обещания, данные ему принцем, могут быть принесены в жертву в обмен на уступки короля принцу. Он знал, что, если это случится, у короля и Альваро будут развязаны руки и они смогут поступить с ним, как им заблагорассудится; и он знал, что при таких обстоятельствах конверсо вернут себе своё влияние. А если так, то они не замедлят принять юридические меры против него, и он мог с лёгкостью предвидеть неизбежный результат судебной процедуры. Действительно, он должен был быть в ужасе, ожидая дня, когда конверсо — и юристы, и свидетели — раскроют в суде его чудовищные действия, и, что ещё хуже, когда конверсо будут судить его за его преступления. Такая возможность должна была пугать Сармьенто больше, чем месть Альваро.

Совершенно очевидно, что в тот момент Сармьенто не мог сделать ничего, чтобы обеспечить падение Альваро. Всё, что касалось будущего королевства, было теперь только в руках принца. Но Сармьенто и другим лидерам мятежников, которые разделяли его страхи, показалось, что возможно положение, которое сведёт до минимума потенциальное возмездие конверсо. Похоже, что они пришли к выводу, что этого можно достичь, если судебное преследование со стороны конверсо будет запрещено. А точнее, они верили, что если закон в таком духе будет принят в городе, пока Сармьенто находится у власти, и потом будет действовать в течение достаточно долгого времени, то есть шансы на то, что и в будущем правители Толедо тоже будут его уважать. «Толедский статут» должен стать таким законом. Согласно ему, «новые христиане» не имеют права занимать общественные должности, что, в числе прочего, означает, что они не могут служить судьями, юристами и нотариусами. Более того, они лишаются права свидетельствовать в любом судебном процессе, и таким образом их возможность вчинять иски мятежникам была практически сведена к нулю.

Здесь мы видим личные соображения, побудившие мятежников издать «Толедский статут». Но не менее важными были политические соображения, заставившие их сделать