Корабль смерти, Стальной человек и другие самые невероятные истории - Ричард Матесон

— Что? — переспросил он, когда с ним заговорил Джим.

— Пап, если дедушка не пройдет тест, ему дадут месяц, да?

Мышцы живота напряглись, когда Лэс поднял глаза на старшего сына. «Дадут месяц, да?» — последняя часть фразы продолжала звучать в голове.

— О чем это ты говоришь?

— В учебнике по основам гражданского права написано, что старикам дается месяц на дожитие, если они не проходят тест. Это так?

— А вот и нет, — встрял Томми. — Бабушка Гарри Сенкера получила письмо всего через две недели.

— Откуда ты знаешь? — спросил Джим девятилетнего брата. — Ты видел это письмо?

— Перестаньте, — сказал Лэс.

— А мне и не надо его видеть! — продолжал спорить Томми. — Гарри мне сказал, что…

— Перестаньте!

Оба мальчика вдруг посмотрели на его побелевшее лицо.

— Мы больше не будем об этом говорить, — сказал Лэс.

— Но что…

— Джимми, — предостерегающим тоном произнесла Терри.

Джимми посмотрел на мать и через миг вернулся к еде; ужин продолжился в молчании.

Смерть дедушки для них ничего не значит, горько думал Лэс, вообще ничего. Он проглотил комок в горле и попытался расслабить напряженные мышцы. «Ну да, а с чего бы она для них что-то значила? — сказал он себе, — Пока что им рано беспокоиться. К чему тревожить их до срока? Уже скоро они все поймут сами».

Когда в десять минут седьмого открылась и закрылась входная дверь, Лэс вскочил так поспешно, что опрокинул пустой стакан.

— Лэс, не надо, — сказала вдруг Терри, и он тотчас понял, что она права. Отцу не понравится, если он выскочит из кухни и засыплет его вопросами.

Он шлепнулся обратно на стул, глядя на свой почти не тронутый ужин, сердце в груди трепыхалось. Взявшись негнущимися пальцами за вилку, он услышал, как старик проходит по ковру в столовой и начинает подниматься наверх. Он посмотрел на Терри, ее горло дернулось.

Лэс не мог есть. Он сидел, тяжело дыша, и ковырялся в еде вилкой. Услышал, как наверху открылась дверь отцовской спальни.

И когда Терри ставила на стол пирог, Лэс спешно извинился и встал.

Он был у подножия лестницы, когда дверь кухни резко распахнулась.

— Лэс, — услышал он ее встревоженный голос.

Он стоял молча, дожидаясь, когда она подойдет сама.

— Не лучше ли нам оставить его в покое? — спросила она.

— Но, милая, я…

— Лэс, если бы он сдал тест, он зашел бы на кухню и сказал нам.

— Милая, он же не знает, сдал или нет…

— Он знал бы, если бы сдал. Ведь он говорил нам в последние два раза. Если бы он сдал, он бы…

Голос ее угас, и она вздрогнула оттого, как он на нее посмотрел. В наступившем тяжком молчании она услышала, как в окна вдруг забарабанил дождь.

Они долго смотрели друг на друга.

— Я иду наверх, — сказал он.

— Лэс…

— Я не стану говорить ничего, что может его расстроить. Всего лишь…

Они еще секунду глядели друг на друга. Затем он развернулся и зашагал по ступенькам. Терри смотрела ему вслед, лицо ее, казалось, не выражало ничего.

Лэс постоял минутку перед закрытой дверью, собираясь с духом. Я не стану расстраивать его, говорил он себе, не стану расстраивать.

Он осторожно постучал, задумавшись на миг, не совершает ли ошибку. Может, все-таки надо было оставить старика одного, подумал он горестно.

Из-за двери послышался шорох одеяла, затем ноги отца коснулись пола.

— Кто там?

Лэс задержал дыхание.

— Это я, папа.

— Чего ты хочешь?

— Можно мне войти?

Внутри тишина.

— Сейчас… — ответил отец, и голос его прервался.

Лэс услышал скрип кровати, шарканье ног по полу. Потом шорох бумаги и звук осторожно задвигаемого в бюро ящика.

Наконец дверь открылась.

Том был в своем старом красном халате, наброшенном поверх костюма, он только снял ботинки и надел тапочки.

— Можно мне войти, папа? — тихонько повторил Лэс.

Отец мгновение колебался. Затем сказал:

— Заходи, — но это не было приглашением. Больше смахивало на: «Это ведь твой дом, я не могу не впустить тебя».

Лэс хотел сказать отцу, что не собирался его беспокоить, но не смог. Он вошел и остановился на середине тонкого ковра.

— Присядь, — сказал отец, и Лэс опустился на стул с прямой спинкой, на которую отец вешал перед сном одежду.

Том дождался, пока сын сядет, после чего с кряхтеньем опустился на кровать.

Они долго смотрели друг на друга, и никто ничего не говорил: словно совершенно незнакомые люди, каждый надеялся, что разговор начнет другой. Как прошел тест? Эти слова так и крутились в голове у Лэса. Как прошел тест, как прошел тест? Но он не мог заставить себя выговорить их вслух. Как прошел…

— Полагаю, ты хочешь знать, как… все было? — спросил тогда отец, делая над собой заметное усилие.

— Да. Я… — Лэс осекся. — Да, — повторил он и принялся ждать ответа.

Старик секунду смотрел в пол. Затем он неожиданно вскинул голову и с вызовом посмотрел на сына.

— А я не ходил.

Лэсу показалось, что из него разом вытекли все жизненные силы. Он сидел, не шевелясь, и неотрывно смотрел на отца.

— И не собирался идти, — спешно продолжил отец. — Не собирался участвовать во всех этих глупостях. Ф-физические тесты, тесты на интеллект, раскладывание кубиков по доске и… бог знает что еще! Не собирался я туда идти.

Он умолк и сердитыми глазами посмотрел на сына, будто вызывая его сказать, что поступил неверно.

Однако Лэс ничего не мог сказать.

Прошло много времени. Лэс сглотнул комок в горле и наконец подобрал слова.

— И что ты… намереваешься делать?

— Не переживай об этом, не переживай, — Казалось, отец был почти благодарен ему за вопрос. — Не переживай о своем отце. Твой отец сумеет о себе позаботиться.

И Лэс вдруг снова услышал звук задвигающегося ящика, шуршание бумажного пакета. Он едва не обернулся к бюро, проверить, где там пакет. Голова слегка дернулась, когда он подавил в себе это желание.

— Н-ну, — выговорил он, не догадываясь, насколько потрясенным и жалким выглядит.

— Не думай об этом, — Голос отца звучал спокойно, почти мягко. — Это не твоя проблема, тебе не о чем беспокоиться. Совершенно не твоя проблема.

Но это была его проблема! Лэс слышал, как слова отдаются в мозгу. Однако он не произнес их вслух. Что-то в поведении старика не позволило ему, какой-то внутренний стержень, спокойное достоинство, которое Лэс не смел задеть.

— Теперь я хочу отдохнуть, — услышал он слова отца, и ему показалось, что его изо всех сил пнули в живот. «Я хочу отдохнуть, хочу отдохнуть…» Слова долго отдавались эхом в длинных тоннелях мозга, пока Лэс вставал. «Теперь я хочу отдохнуть, хочу отдохнуть…»