Руина, Мазепа, Мазепинцы - Николай Костомаров

зажиточнейшими, выбыли из мужицтва, в мужицтве же остались

г убогие, на которых исключительно падают все тягости, какие

прежде несли вместе с ними и вышедшие из тягла самовольно в

козаки. Кроме того, в полках Лубенском и Миргородском

запорожцы возбуждали народ к ропоту за утеснение от полковых

властей, и гетман доносил, что можно опасаться бунта. Пр таким

донесениям, московское правительство указывало гетману

действовать, если нужно будет, и оружием для усмирения запорожцев

и укрощения шатости в Украине, при содействии

великороссийских войск, а для охранения гетманской особы в Батурин послало

еще 300 ратных людей к прежним семи стам. Но гетман

сообразил, что известие о беспокойствах в Малороссии может в Москве

зародить мнение о неумении его самого держать в повиновении

управляемый край, и потому спешил известить, что он уже

исправил те оскорбления, которые делал народу бывший гетман, водворил в стране спокойствие и сам совершенно безопасен, особенно под охранением двух стрелецких полков и охотных Козаков.

Кошевой уже не противился царской воле, но в Сече все еще

раздавались мятежные голоса, толковавшие, что лучше

запорожцам мимо царской воли помириться с Крымскою ордой и вести

свободно торговлю с Крымом. Однако, толкуя о таком примирении

с крымцами, сечевики не прочь были щ воевать против крымцев

418

и досадовали, зачем Косагов не ведет их на войну, как обещал.

<Нас просто обманывают, - кричали запорожцы. - Говорят, будто крепость построена для военного времени, а на войну не идут, и выходит,-что ее построили только нам в досаду>.

Низложивши Самойловича, Мазепа опасался оставшихся в

Малороссии близких его сторонников. Ближе всех по родству с

отрешенным гетманом был племянник Самойловича, Михаиле Ва-

силевич Галицкий, бывший гадяцкий полковник. Отставленный

от полковнического уряда1, он проживал в слободе Михайловке в

Слободской Украине. Не оставлял его там в покое новый гетман, поднимал против него обвинения за прежние поступки по

управлению полком и, кроме того, за произнесение каких-то <плевосе-

, ятельных> слов. Другой сторонник и приятель бывшего гетмана

Самойловича был Леонтий Полуботокг и его возненавидел гетман

и доносил в Москву, что Полуботок тайно сносится с крымским

ханом. Нерасположен был гетман и к митрополиту Гедеону, бывшему в дружелюбных отношениях к Самойловичу, а еще. более

к его племяннику, князю Юрию Четвертинскому, жениху дочери

Самойловича. Гетман боялся, чтобы вызванный в Москву на житье

князь Юрий не вредил ему, и писал к своему покровителю князю-

Вас. Вас. Голицыну, будто до него дошли слухи, что Юрий Чет-

вертинский, живя в столице, говорит о гетмане непристойные

речи; хвалится, что бывшего гетмана опять поставит на гетманский

уряд, а тот уже отомстит своим недругам - и в малороссийский

край князь Юрий <озывается> к своей бывшей невесте; пристав, поставленный в Москве наблюдать над ним, ему ни в чем не

воспрещает потому, что <всегда с ним в подпитии>. О самом

митрополите Гедеоне Мазепа писал, что это человек злобный и

мстительный и гетман от него опасается тайных и явных врагов.

Будучи недоброжелателем Гедеона, гетман дружил с архиепископом

Лазарем Барановичем, бывшим прежде в ссоре с Гедеоном, и, при содействии гетмана, Лазарь выхлопотал возвращение себе

трех протопопий, отобранных Гедеоном и присоединенных к

киевской митрополии, причем просил изъять его архиепископию от

духовной зависимости киевскому митрополиту и подчинить

непосредственно московскому патриарху. В письме своем к царям

Лазарь жаловался на бывшего гетмана и радовался* что с

избранием нового наступили лучшие времена.

Гетман в своих донесениях чернил не только таких лиц, которые

были друзьями и приверженцами бывшего гетмана, но набрасывал

тень и на других, даже на таких, которые прежде .заодно с ним

содействовали гибели Самойловича и которым наружно все еще он

оказывал покровительство и благорасположение. Так, Генерально-

1 Должности.

14* 419

му агаулу Бойце Сербину он дал универсал на маетности в селе

Подлипном, в Нежинском полку, а полковнику переяславскому

Дмитрашке Райче - на село Березань, в полку Переяславском, и

сам ходатайствовал в Малороссийском приказе о выдаче им

жалованных грамот по своим универсалам. Но тот же гетман тайно

писал в Москву о Бойце Сербине, что он ему, гетману, нежелателен, а о Дмитрашке Райче припоминал давние дурные дела его еще при

Многогрешном и Бруховецком, представлял, что его ненавидят

полчане за то, что, будучи волоским1 уроженцем, ставит сотниками

своих земляков, и все полчане просят, чтоб он не был у них

полковником и не жил бы в их городе. По донесению гетмана, Дмит-

рашку Райчу потребовали в то время в Великороссию. Когда гетман

отправился на постройку Новобогородска, Дмитрашка, находясь в

Севске, жаловался князю Голицыну, что гетман делает стеснения

жене его, оставшейся в Малороссии, а гетман по этому поводу писал

тому же князю Голицыну, что на Дмитрашку Райчу есть подозрение

в изменнических замыслах и следует его препроводить к войскому

суду. <Вы десять лет меня знаете, - писал Мазепа, - способен ли

я кому-нибудь завидовать и чинить козни на чужое здоровье! Я

Дмитрашке Райче не враг, пусть бы он только не сеял плевел, а то

вот здесь, по его письмам, твердят, что его скоро приведут с каким-

то боярином для принятии некоторого чина>. Счел нужным Мазепа

набросить некоторую тень и на киевского полковника Солонину, хотя недавно перед тем решил в его пользу спор с киевским

воеводой и киевопечерскими старцами. Но вслед за тем он указывал на

письмо Солонины к гетману, в котором тот просил защитить его от

<Москвы>. Солонина разумел здесь киевского воеводу, своего

личного недоброжелателя. Но Мазепа придал словам его более общий

смысл. <Странно, - заметил гетман, - как этот мужик дерзает так

писать>.

Так Мазепа делал тайный вред своим соумышленникам по

делу низложения Самойловича, - он их опасался. Эти люди

недавно испробовали, как возможно при посредстве

низкопоклонничества пред сильными московского мира свергать своих

гетманов; могли они подумывать, нельзя ли и с Мазепой то же сделать, что сделали с Самойловичем. И Мазепа старался заранее

сковырнуть тех, от которых мог ожидать вредных против себя интриг, но не зная наверное: удастся ли ему, не хотел допускать на себя

упреков в несправедливости. Поэтому он поступал двулично: одним и тем же явно покровительствовал, а тайно чернил доносами, на тот конец, чтоб обеспечить за собою доверие в Москве, когда

эти люди вздумают вредить ему.

* Валахи (волохи) - народность, вошедшая в середине XIX в. в состав

Румынского княжества.

420

В Киеве между тем появился первый письменный донос на

самого гетмана, открывший собою целый ряд доносов все в одном

и том же смысле. Доносчиком был какой-то поп-расстрига из

Путивля. В его доносе было сказано, что гетман сносится тайно

с поляками, дружит с ними и тайно покупает себе в Польше

маетности. Киевский воевода отправил доносчика с товарищем в

Москву, а из Москвы их препроводили в Батурин к гетману.

<Мню, - писал Мазепа к Голицыну, - что сии оболгатели, по

уговору особ на мене враждующих, с баснями послани суть>.

Сообщая, что он приказал посадить их обоих под караул, гетман

уверял князя Голицына в своей простоте, незлобии и неизменной

верности престолу.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Приготовления к новому походу на Крым. - Известия

от турецких христиан. - Архимандрит Исайя. - Шак-

ловитый у Мазепы. - Мнения о гетмане в

Малороссии. - Поход в степь. - Встреча с татарами. -

Возвращение. - Восхваления и награды Голицыну. -

Приезд Мазепы со старшинами в столицу. - Переворот

в правлении. - Гетман у Троицы. - Прибавочные

статьи. - Царские милости.

В конце лета 1688 года в Москве решено было возобновить

на следующую весну войну с бусурманами. Пришли от римского

императора и от Венецианской республики к московскому

правительству побудительные призывы действовать сообща против

турок. Извещали, что настает время самое удобное победить и

искоренить бусурман и освободить от их ига православных